- У тебя есть хоть какой-нибудь опыт?
- Д-дНет, - женщина хотела сослаться на свой навык боя рапирой, но вспомнила с какой легкостью Фигуэредо послал ее в нокаут. А еще припомнила итог учебной схватки с Каем. Печально, однако, здесь, с настоящими клинками и настоящими ранами ее умения оказались бесполезны. Точнее она предполагала, что навыки работы с дистанцией дадут какой-то бонус, однако начинать все равно следовало с местной базы.
Колокола умолкли. Чертежник пожевал бесцветными губами. Женщина с трудом поднялась на ватных ногах.
- Ты понимаешь, что чересчур стара?Фигуэредо снова измерил ее взглядом.Длинные руки это хорошо, сильные ноги, да.Но чтобы выучиться правильному бою, начинать следовало намного, намного раньше.
- ШарМонгайяр говорил то же самое, лет на пять.
- Пять лет!громко фыркнул Чертежник.Жнец был к тебе слишком добр. Женщина существо изначально ущербное по природе своей. Ее кости тонки, мышцы слабы и телесную немощь можно уравновесить лишь изощренным мастерством. Поэтому, чтобы ступить хотя бы на одну ступеньку ниже обычного бойца, женщине требуется в два раза больше времени и усилий. Если враги столь опасны, ты должна была взять клинок в руки лишь на день позже своего первого шага! Но время это единственное, что нельзя вернуть. Теперь никто, даже сам Пантократор уже не сможет сделать из тебя хорошего бойца!
Фигуэредо отвернулся и скрестил руки на груди.
- Это невозможно, - коротко приговорил он.Уходи.
Елена стояла, чуть покачиваясь, стараясь подавить приступ дурноты. Не в силах поверить, что все закончилось ... вот так. Она как то по умолчанию предполагала, что рекомендация Шарлея станет входным билетом, а выяснилось, что Чертежник плевать хотел на все отзывы. А еще этот мудила не только мизантроп, но и отмороженный на всю башку женоненавистник.
Значит, все было зря?.. И теперь ее ждут мрачные улицы Города, враждебные к одинокой страннице почище северных Пустошей? Все напрасно?
Елена, наконец, почувствовала, что стоит более-менее прочно.
- Отдай кинжал, - сказала она, протягивая руку и надеясь, что это выглядит столь же требовательно, как немногим ранее в исполнении Чертежника.
- Что? - фехтмейстер воззрился на гостью с видом запредельного изумления.
- Отдай нож, - повторила женщина. - Его подарил мне Венсан Монгайяр после того как дал совет найти тебя. Венсан сказал, что лишь тебе по силам такое наставничество. Что ж, наверное, он ошибся. Отдай нож, я пойду искать другого мастера, который не боится трудных задач.
- Возьми, - Фигуэредо чуть вытянул руку, однако задержал ее так, что рукоять кинжала остановилась в пустоте, не доставая ладони до вытянутых пальцев Елены.
Женщина стиснула зубы, чувствуя себя полной дурой. Горячий монолог, который удалось выпалить на одном дыхании, почти не запнувшись, отнял последние капли сил. В первую очередь душевных. Очень хотелось сесть на холодный каменный пол и заплакать. Останавливало лишь понимание того, что Фигуэредо лишь порадуется ее слезам, а прочему миру вообще на нее плевать.
- Что ж, стержень в тебе какой-никакой есть, - отметил, наконец, Чертежник, по-прежнему не возвращая клинок. - Но слабый. А блефовать не умеешь. И, конечно же, никто другой тебя в ученицы не возьмет, безродную одиночку. Но если и возьмет, удачи в том для тебя не будет. Мейстеры высокого полета нынче берут в ученики лишь благородных. А у тех, что пониже, тебя сразу попробуют на умение и прочность другие ученики. Попортят и ножами ... и не ножами. Потому что баба с клинком в руке - не баба, но человек с оружием, который взял его по своей воле и готов к последствиям.
Елене казалось, что сейчас у нее и зубы раскрошатся, и порвутся мышцы челюстей. Она пыталась держать уже не «покерфейс», а хотя бы его осколки. Ради остатков самоуважения.
Закончив необычно долгий спич, Фигуэредо в очередной раз смерил ее пронзительным взглядом. Только сейчас Елена заметила, что глаза Чертежника блестят неестественно ярко, и это вряд ли следствие наркотиков. А ведь, похоже, злобный хрен тяжело и хронически болен. Теперь Елена чувствовала только безмерную усталость. И желание закончить это бесполезное, очень грустное мероприятие.
- Отдай, - голос ее оказался тусклым, лишенным красок, но женщине было уже все равно. - Верни мне оружие, и я пойду. Будь, что будет.
Она помолчала несколько мгновений. И закончила, глядя прямо в глаза фехтмейстера:
- А ты останешься здесь.
И Елена могла бы поклясться. что Фигуэредо прочитал в ее глазах несказанное:
«Останешься и сдохнешь здесь, в пыльном зале, одинокий, никому не нужный. Забытый»
Фехтмейстер высоко подбросил и легко поймал кинжал. Чем бы ни хворал мерзкий склочник, на координации это не сказалось. Двигался мастер с легкостью учителя танцев.
- Что ж- Чертежник улыбнулся, впервые за все время беседы, и Елена вздрогнула. В тенях магической лампы женщине показалось, что перед ней ухмыляется, скаля желтоватые зубы, старый череп. В старом фехтмейстере произошла некая перемена, совершенно непонятная и оттого настораживающая.
- Ты уверена?спросил, как плюнул, Чертежник.
- Да, - ответила Елена, поймав бесшабашную волну в стиле «однова живем!». И еще мимолетно подумав, что Елена, Хель, Тейна, Вэндера ... многовато имен для одного человека.
- Полные сил мужи, бывало, уходили из этого места в слезах, а ты им не чета.
Елена хотела, было, ответить «я постараюсь», но осеклась, поняв, что такой ответ здесь неприемлем. В этом зале не старались. Здесь делали. Или уходили в слезах.
- Да, - лаконично сказала она.
- Ты ведь знаешь, что по священным традициям цеховых судебников я могу забить ученика до смерти. И затем, чтобы избежать наказания, достаточно лишь поклясться, что это вышло случайно, против умысла.
- Да.
- Смелая. Или бесконечно глупая. Думаю, второе, - хмыкнул Чертежник. - И ты, надеюсь, не думаешь, что я стану учить тебя бесплатно? - прищурился мастер.
На самом деле женщина такую надежду лелеяла, но теперь с ней пришлось распрощаться. Как и с предполагаемым образом старого мудрого «гриззледа», преисполненного внешней сердитости, однако доброго в глубине сердца своего.
- Добл в месяц, - выставил ценник Фигуэредо, приняв молчание визави за согласие.
Елена засопела, окончательно выбитая из равновесия. Добл это островной аналог «хорошего» золотого мерка, который в свою очередь равноценен шестнадцати серебряным копам. Но добл ценится выше, потому что Остров чеканит хорошую монету, лучше основательно полегчавших континентальных монет. Это уже семнадцать-восемнадцать, а то и все двадцать коп. Месячная плата хорошего - не лучшего, но хорошего - пехотинца без стальной брони, но с оружием.
В кошеле на поясе у Елены звенело серебра - полукоп и умеренно «худых» королевских тынф - примерно на полтора мерка, остатки «выходного пособия», врученного Сантели. Городских цен женщина еще не знала, но уже явственно поняла, что финансовая пропасть внезапно разверзлась у самых подошв. А ботинки, к слову, протерлись уже до второго слоя козлиной кожи и настоятельно требовали починки.
- Добл в месяц, - кивнула она.
- Как пожелаешь, - еще шире оскалился фехтмейстер. Вернул кинжал хозяйке и неожиданно приказал совершенно иным тоном, с категоричной, непреклонной требовательностью. - На колени!
«Вот это повороты!»
Ноги у Елены-Вэндеры подломились будто сами собой, коленные чашечки больно стукнулись о каменный пол. Фигуэредо поднял руки вверх и вперед, накрывая женщину рваной тенью, как гигантская летучая мышь.
Пантократор свидетель, пред образом Отца Мечей и Первого Учителя я беру тебя в ученицы. Пока сможешь платить за обучение, я открою тебе секреты клинка - длинного и короткого, изогнутого и прямого, а также поведаю о тайнах копья и властелина оружия - кинжала. Если мое знание окажется не подвластно твоему разуму и телу, я изгоню тебя. Если укрепишься в Искусстве, я назову тебя подмастерьем и позволю открыто назваться моей ученицей.
Фигуэредо помолчал и добавил уже совсем другим тоном, будто исполнил навязший в зубах ритуал и опять вернулся к себе прежнему:
- А мастером тебе все равно не стать никогда, так что и говорить об этом нет нужды. Но- безобразная улыбка стала еще шире, превратившись в злой оскал.Постижение Высокого Искусства трудно само по себе. Даже для того, кто родился бойцом. А для тебя оно станет наукой боли. Если ты готова, приходи завтра, после полуденного колокола. Кстати, не забудь первый добл, плату я беру вперед. А звать я тебя стану...