Тогда топай отсюда, холодно сказала Антонина.
Костик даже не обиделся на неевесь в своих переживаниях, он махнул нам рукой, развернулся и вскоре исчез среди деревьев. Мы с Людой обменялись испуганными взглядамитолько теперь стало ясно, что на полянке происходит что-то действительно серьезное.
Костя! растерянно окликнула его Люда. Ты что? Вернись!
Не останавливайте его, буркнула Антонина. Передумает, сам явится.
Я почему-то подумалане, уже не передумает. Мне показалось что и Антонина это понимала, но вслух, она, конечно, такое не скажет.
Учительница поглядела на часы.
Остается двенадцать минут. Девочки, готовьтесь быстрее!
Вот и второй незачет. Скоро будет и третийГалушкина, ясное дело, не сдаст. А я? Что можно придумать за одиннадцать с половиной минут?
Быстрососредоточиться, мыслить логически. Что Антонина имела в виду, говоря: «Всмотритесь, как материя творит сама себя»? Зачем мы пришли именно в парк? Из аудитории чтоне видно?
Антонина опять мнет сигареты Она сильно изменилась за последние месяцыссутулилась, усохла, даже ростом, кажется, уменьшилась. Что-то ее гнетет. Не заболела ли?
Болезньотклонение от материи идеальной формы. Вылечить болезньвернуть материи то состояние, которое она сотворила себе сама
А что, если из потомственного мастера Костика Малевича, выйдет, например, врач? Тоже в своем роде призвание
Черт, опять лезут посторонние мысли! Думать о лесе! Но думалось о том, что вчера позвонила Эзергиль и предложила встретиться. И не перезвонила. Эзергиль объявилась недавно после почти полугодового отсутствия: сказала, что учится в универе на математической лингвистикегосподи, туда-то ее как занесло Нет, думать о лесе! Об Удельном парке, где мы сейчас находимся. О Саше Хольгере Все, это финиш. Теперь я буду думать только о нем.
Ох, зачем мы только поперлись в этот парк?! Надо было пойти на Елагин остров. Нет, здесь, конечно, чище, безлюднее, первозданная полудикая природа но и навязчивые воспоминания. На самом деле, это просто атавизм. В позапрошлом году, когда я была страстно и безнадежно влюблена в Сашу Хольгера, я мечтала, как в начале мая он пригласит меня в этот парк на свидание. Нежные весенние березки казались мне наилучшей декорацией для нашего чувства, которое я сама себе выдумала. Примерно тутчуть дальше к шоссе, я потом убегала от мэтра Погодина, коварно принявшего Сашино обличье.
С тех пор многое изменилось. Я давно разлюбила Сашувот честное слово, появись он тут, и даже сердце не затрепещет! Да и не виделась я с ним чуть ли не с прошлого сентября. Мама вроде бы поругалась с тетей Наташей, и они больше не приглашают нас в гости. Но все равно, меня каким-то невидимым магнитом тянет в те места, которые я в сердце связывала с Сашей. Это похоже на погасшую звезду. Самой звезды уже нет, а свет все идет, идет
Геля! пробудил меня рык наставницы. Не спи! Осталось три с половиной минуты! Девочки, ну что вы какие-то заторможенные?
У меня сегодня ничего не получится, сдалась я. Когда можно пересдать зачет?
Нет, погоди. Ты у меня так просто не отвертишься! Поняла, в чем состоит задача?
Смотреть и слушать, как материя творит сама себя, неуверенно сказала я.
Так что тебе мешает?!
Ну посторонние мысли. Знаете, такой шум и хаос в головеЭто как помехиуши слишком близко к мозгу, ничего не слышно.
Галушкина опять захихикала.
Тебя уже четыре года учат контролировать мысли, устало сказала мне Антонина.
Тут, наверно, место неудачное. Фон
Гелечка, ну так нельзя! Ты поймичтобы в тебя нечто попало извне, надо чтобы ему было куда попадать. А если все твое существо забито пустыми, бестолковыми мыслями, то все твое творчество станет не более чем их отражением.
Ну и что? Разве творчествоне отражение личности мастера?
Настоящее творчествонет! Истинный мастер обладает способностью заглянуть за поверхность зеркала. Но до этого вам всем еще как до луны
Но сейчас-то что мне делать? воскликнула я в отчаянии (потому что Антонина проболтала две минуты из трех оставшихся). Чем слушать? Если мозг мешается?
Да хоть вот этим, с этими словами Антонина шагнула ко мне и без предупреждения ткнула меня пальцем прямо в бок. Я аж взвизгнула (щекотно же!), а в следующее мгновение что-то изменилось. В боку как будто появилась дыра, в которую тут же задул холодный наэлектризованный ветер. Тело завибрировало, и сквозь него хлынул звуковой поток, нечто среднее между бульканьем, бормотанием и фарфоровым звяканьем верхних клавиш фортепиано.
Ч-что эт-то?
Ухо, голос Антонины прозвучал как далекий тяжелый гром, Или глазкак тебе угодно. Ты хотела ухо подальше от мозга. Пожалуйста. Теперь ничего не мешает?
Н-нет, выговорила я, стараясь не прикусить язык, через который с комариным звоном шел слабый электрический ток.
Тогда работай. Пятьдесят секунд. Отсчет пошел.
С-сейчас
Я автоматически закрыла глаза и обнаружила, что они мне уже не очень-то и нужны. Новое ухо-глаз заменяло их на двести процентов. Теперь я поняла, зачем Антонина привела нас в безлюдный паркв общественном месте я бы сошла с ума за несколько минут. Промелькнула пугающая мысльа как же я дальше-то буду жить с этим суперчувствительным ухом под мышкой? И сразу ушлапоток звуков-ощущений мощной, плавной волной вымыл ее из мозга, как и все остальные мысли. Материя словно текла сквозь меня, и мне это, пожалуй, даже нравилось. Пространство обретало такие измерения, какие мне и не снились. Я вдруг увидела, что вокруг менясотни и тысячи живых и неживых существ, которые меня видят, и более тогонекоторые из них чего-то от меня хотят. И не успела я удивиться тому, как условна граница между живым и неживым, как услышала новый звук. Чужой и враждебный. Далекий, зловещий механический рев.
А потом раздались крики о помощи.
Глава 3. Чужой домен
Потом Люда рассказала мне, как все это выглядело со стороны. Несколько минут я стояла на месте, к чему-то прислушиваясь, потом как будто испугалась, а затем, не открывая глаз, очень уверенно почесала через полянку в березняк. Дойдя до опушки, остановилась и взволнованно крикнула: «Держитесь! Я иду!»
Девчонки, не разобравшись, кинулись ко мне, но Антонина зашипела на них, замахала рукамитипа, не мешайте! В этот миг я шагнула между двух берез и пропала. Будто растворилась в воздухе.
Никакой перемены я сама не заметила. Просто побежала туда, откуда доносились крики. Не могла не побежать. Тонкие, пронзительные звуки рвали сердце, требовали немедленно что-то предпринять. Слов я не могла разобрать, но интонации были совершенно недвусмысленные. Страх и отчаяние, безнадежный крик в пустоту В первый миг я даже не подумалаа кто это кричит? Призывы раздавались все ближе, теперь они неслись с разных сторон, но вокруг меня были только деревья А потом березняк неожиданно закончился, и я с разбега выскочила на край обрыва.
Парка дальше не было. Прямо у моих ног земля, перепаханная следами тракторных гусениц, уходила отвесно вниз. Я стояла на бровке гигантского котлована. Он был так глубок, что его дно терялось в темноте. Из этой темноты доносился отдаленный механический гул, непонятные стуки, скрежет И заглядывать туда, а тем более спускаться, не хотелось. Вдалеке, на противоположной стороне котлованапожалуй, в километре, а то и больше, светились тысячи огней какого-то незнакомого микрорайона. Солнце уже зашло, небо у горизонта было багрового оттенка венозной крови, перетекающего в вышине в густо-лиловый. Над новостройками всходила ядовито-желтая луна. Первой моей мыслью было: «Что-то рано сегодня стемнело»
А второй«Черт! Черт! Как меня угораздило?!»
Безо всяких сомнений, я каким-то образом угодила в чужой домен. Нарушив тем самым сразу три запрета: а) не проникать в чужие домены без ведома и позволения хозяина; б) не творить вне училища, и в) не заниматься демиургией без санкции Антонины.
Тонкие жалобные крики неслись теперь со всех сторон сразу. Может, это призраки?
Несколько минут я растерянно топталась у края пропасти, не зная, что делать. Если это действительно чужой домен, то надо немедленно уносить отсюда ноги, пока меня не поймала с поличным Антонина или местный демиург. Но я просто не имею права уйти, пока не найду того, кто зовет на помощь. Мне не было страшновидала я места и похуже, но крики