Ну, ты даешь! У всех тени за спиной. Ты чего?..
Товарищ молчал, по его бледной, как побелка, физиономии крупными каплями катился пот. Рухляна пробило на догадку.
Ты, что ли, чирмень опять жевал? Или чихмень Как эта ваша беорская дурь называется? То-то они отсюда чесанули, потому что приняли тебя за торчка и испугались.
Чирхмень не дурь, возразил Сабен деревянным голосом. Он дает увидеть то, чего просто так не видно.
Ага, глюки всякие, вроде видухи с ужастиками. Ты это брось, не время сейчас.
Не глюки, а невидимое, которое есть на самом деле. У Мар за спиной кто-то маячит. Темный, мертвый С ним лучше не связываться.
Так мы и не будем. Нам же не ее заказали, а грымзиного пацана. Давай-ка, дуем отсюда, а то вон люди на нас вылупились.
Ты понял, как ее зовут? снова завел Сабен уже на улице, утирая мокрое лицо. Мар. Мара. Мораднем ребенок, ночью вурдалак.
Чего ты несешь-то, сам хоть соображаешь? Это у тебя с видухи про зомбей, от жары и от вашего чирхменя ум не туда заходит. Двигаем до подземки, а то наш аэробус пропустим. Лучше б я один сходил!
Когда добрались до Хленаункоса, Бугор обругал Сабена и велел ему браться за скребок: мол, трудлучшее лекарство. И потребовал, чтобы тот отдал ему на хранение свою заначкужевательные плитки из сушеной беорской травы. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь из артели сейчас обжевался и спятил.
А Рухлян сбегал поздно вечером в круглосуточный информ-павильон и, вернувшись, обрадовал:
Сабен, можешь плюнуть на свои тени. Ее зовут не Мар, а Марсия.
Кого? промычал Бугор, выгребая ложкой остатки свиной тушенки из банки.
Мелкую рыжую девку, с которой наш клиент сегодня гулял. Рухляну нравилось слово «клиент», звучит солидно, словно киношные киллеры разговаривают. Марсия Лагайм. Отец у нее коп, начинал в самой падловской службев иммиграционном контроле, который нашего брата отсюда гонит, а теперь он офицер Космопола. Все они за наш счет выслуживаются. Не психуй, Сабен, мы к ней на выстрел не подойдем, на кой она сдалась нам? За нее же денег не платят.
Тихо, шикнул Бугор. Перебудим соседейони настучат, что грымза у себя в коттедже нелегалов держит. Никакой больше гульбы по городу, будем завтра все вместе садовую скульптуру обшоркивать.
Мир Сонхи
Дирвен Кориц ненавидел три вещи: миндальное мороженое, дурацкие законы и Госпожу Развилок. Но насчет законов лучше помалкивать, чтобы не нажить новых неприятностей, это он в свои почти пятнадцать лет уже накрепко усвоил, а Госпожа в Рогатом Венцеи вовсе не вещь, а богиня, вот и оставалось срывать злость на мороженом. Тем более что с него-то все и началось.
Каждому доводилось читать или слышать сказки о детях, которые плохо себя вели, из-за чего попадали в плен к злым колдунам, демонам Хиалы или волшебному народцу, но потом выполняли три невыполнимых задания, а то и вовсе сбегали и в конце концов возвращались домой. Это мог быть хоть мальчик, хоть девочка, хоть близнецы. У иных историй развязка была плачевная: главного героя во что-нибудь превращали насовсем либо съедали. Но начиналось все одинаковос мелкой вины, с капризов, с незнания, чем обернется твоя выходка. С ерунды вроде миндального мороженого.
После смерти мужа Сонтобия Кориц пробавлялась тем, что вязала перчатки на продажу. Овдабаблагословенная страна, где нет нищих и никто не умирает с голоду. Вдова получала из государственной казны пенсию, которой хватало на еду, на уголь и на регулярный взнос хозяйке доходного дома, а Дирвен учился в бесплатной школе для бедных. Живи да радуйся. Изготовление нитяных перчаток для грязной работы и шерстяных для холодной погоды позволяло Сонтобии накопить денег на что-нибудь нужное сверх необходимого, а порой и на приятное излишество вроде сахарного печенья, воротничка из дешевых кружев себе или нового мячика Дирвену.
В тот день все сложилось удачно: в лавке «Огородная всячина» у нее взяли, не торгуясь, полсотни пар перчаток из толстой суровой нитки. Теперь в самый раз должно было хватить на приглянувшиеся карминовые занавески с оборками и вышитыми геранями. Сонтобии давно хотелось повесить на окно что-нибудь яркое.
Сына она взяла с собой, и на обратном пути завернули на вокзал посмотреть на поезда. Они поднялись на переброшенный через перроны узорчатый мостик, и Дирвен с восхищением глядел сверху на подползающий пассажирский состав: на тягловом вагоне красовалась выкрашенная бронзовой краской драконья морда с огромными иллюминаторами, за которыми виднелась полость кабины и вагоновожатый с помощником. Не маги, но все равно волшебники, потому что им послушны амулеты. Поезд мчится по рельсам благодаря силе специальных артефактов, с которыми могут управиться одни лишь амулетчики с их особым даром. Или маги, но тем и других забот хватает.
Когда Дирвен насмотрелся на это чудо, они с мамой вышли на площадь перед вокзалом, похожим на маленький нарядный дворец. В расписных палатках продавали мороженое, пирожки и жареные орехи.
Мама, купи мне миндальную мороженку!
Сонтобия собиралась сегодня же завернуть в лавку за теми занавесками. На днях ей сказали, что осталась последняя пара. Если сейчас раскошелиться на лакомство, покупку придется отложить.
Мама, я хочу миндальное мороженое! У тебя же есть деньги! Ну, пожалуйста, купи мороженку!
Пойдем! Не капризничай.
Дирвен решил во что бы то ни стало настоять на своем. Усевшись на тротуар, он продолжал хныкать, а когда мама, рассердившись, дернула его за руку, громко разревелсяпусть ей будет стыдно, что он мучается без мороженого!
На них пристально смотрела худощавая девушка с застенчивым и в то же время несколько хищным выражением на некрасивом нервном лице. Нет, не злая колдунья из сказки. Крейса Винанглиц была внештатным осведомителем при городском Надзоре за Детским Счастьем. Она жила небогато, но за каждый выявленный случай родительского жестокосердия ей причиталось денежное вознаграждение. Это и решило дальнейшую судьбу Дирвена.
Через два дня Сонтобию вместе с сыном вызвали в суд. Упрямый и злопамятный Дирвен все еще не простил ей того, что ему не купили миндального мороженого, вместо этого занавески какие-то дурацкие повесили, и охотно соглашался с обвинителем: да, с ним плохо обращаются, да, держат впроголодь, потому что денег все время не хватает. Когда ему хочется поиграть в мяч, мама заставляет его чистить картошку, морковку и лук для супа, а сама сидит и вяжет, не отрываясь, свои перчатки, недавно он даже порезался кухонным ножомвот след на пальце! Он думал: пусть судьи хорошенько маму наругают, тогда она будет каждый раз покупать ему мороженое или что-нибудь еще, и ему больше не придется возиться на кухне с готовкой, потому что заставлять ребенка работатьнезаконно.
Суд вынес решение: поскольку достаток у Сонтобии Кориц ниже того уровня, который позволил бы обеспечить ее десятилетнему сыну Дирвену счастливое детство, забрать у жестокосердной и малообеспеченной матери мальчика и отдать на воспитание почтенной госпоже Фронгеде Хентокенц, с присвоением ему фамилии Хентокенц.
У мамы лицо стало белое, как отбеленное полотно. А Дирвену тогда подумалось: это же все не по-настоящему Разве они не понимают, что Дирвен с мамой на самом деле любят друг друга, просто поссорились из-за мороженого? У них и раньше случались ссоры, если никто не хотел уступить, а после они мирились. Да никуда он с этой чужой теткой не пойдет! Дирвен ревел и брыкался, но двое слуг почтенной приемной матери закутали его в плед, вынесли из зала суда и запихнули в карету.
Госпожа Хентокенц была бездетной вдовой и входила в городской Совет наблюдателей при Надзоре за Детским Счастьем. В первый месяц Дирвен дважды сбегал к маме из ее богатого особняка, но его ловили и привозили обратно, и пригрозили на третий раз отправить в исправительный приют. Он сделал вид, что покорился. До него уже дошло, что все это не понарошку: словно дурачился на льду, а тонкая корка под ногами возьми да и проломисьи, уже захлебываясь, понимаешь, что обжигающе холодная вода забирает тебя в свое темное лоно по-настоящему, никакая это не игра.
Фронгеда заботилась о нем с умилением и тщанием, как будто расставляла вазочки с искусственными цветами, перед тем как пригласить в дом гостей. Дирвена наряжали не хуже чем дорогую куклу в витрине магазина игрушек, закармливали сладостями, выпускали погулять в аккуратном садике около особняка, показывали знакомым. Перевели в платную частную школу, туда и обратно его сопровождал ливрейный лакеймолодой еще отставной солдат, от такого не удерешь.