Деев Кирилл СергеевичАлан Дин Фостер - Экспонат
1
Он был последним.
Остальные, прочие, оставшиеся во всём своем многообразии, исчезли. Превратились в воспоминания и призраки воспоминаний. Никто не знает, сколько их было, пока не остался только он. Было время, когда их пытались посчитать, но это было давно. Он помнил, что попыток предпринималось несколько. Прошли целые эпохи.
Вначале была Экспансия. Затем наступила Консолидация. Следом настало время Союза, которое сменилось Империей, что в итоге привело к Коллапсу. Много позже, постепенно наступило время Воссоединения. Воссоединение растворилось во Второй Империи, за которой наступило время Междуцарствия. Междуцарствие продлилось долго, это было время процветания, которое, помимо прочего, предложило человечеству нечто новое: время для раздумий. То была эпоха, когда наследственная и унаследованная глупость уступила под натиском здравого смысла, эпоха, когда человек, наконец, обратил внимание на действительно важные вещи. В итоге, наступивший за Междуцарствием Конклав продлился гораздо дольше. Стало понятно, что нужно делать. Человечество размножалось и процветало. Свершались великие дела. Благородные дела.
Однако в конце, хотя стоило бы сказать, в Конце, стало понятно, что базовые инстинкты их вида никуда не делись, они просто дремали. Они вернулись во всю свою мощь. Люди дрались друг с другом за то, что, в конце концов, не имело никакого значения. Повсюду стоял шум, крики, проклятия и ругань. Повсюду началась бойня, всё разрушалось.
Наконец, в полном смысле этого слова, появилась Злокачественная Аура.
Тогда-то всё и начало рассыпаться. Когда Конклав распался, самые смелые, полные надежд и тщеславия попытались установить Третью Империю, но неумолимое распространение заразы под названием Злокачественная Аура сократило популяцию человеческого вида до таких размеров, когда уже стало невозможно поддерживать какие-либо контакты среди звёзд. Постепенно возможности единого сосуществования, а в конечном итоге, и для банального общения, просто исчезли.
Он не знал, стало ли причиной тому забвение прежних знаний, или утрата необходимых технологий. Связь между мирами исчезла. Человеческое общество распалось, раскололось и встало на путь окончательного краха. Только на этот раз всё было иначе. В этот раз не было никаких попыток восстановления, воссоединения, никто даже не пытался воссоздать очередную Империю.
На Сеработе, где он родился, распад общества продлился несколько сотен лет. Все были уверены, что уж до них-то не дотянутся споры эгоизма, которые всегда пышным цветом цвели во времена конфликтов. Но нет. К ним проникли частицы самораспространяющегося, всепроникающего биологического оружия, и начали убивать. Поражены были все, зараза разрушала нейронные связи в мозгу. Многие считали, что имели дело с обычной мигренью, но их начинало лихорадить, и они, в итоге, падали замертво.
Сеработские ученые и многие другие люди, слишком преданные делу и образованные, трудились вместе, невзирая ни на какие политические разногласия. Как и все, кто пытался раньше, у них ничего не вышло. Злокачественная Аура оказалась слишком опасной, чрезвычайно изменчивой и, что самое важное, она очень быстро распространялась. Выродилась целая отрасль науки, поддерживавшая некогда целые федерации, союзы и империи. Не осталось не только учреждений и средств связи, вымерли сами люди, отключились разумные компьютеры, которые могли найти лекарство.
Так что Серабот, как и многие другие обитаемые миры, начал вымирать. Поначалу, люди ещё боролись, злились на безвыходную ситуацию, грозили кулаками звёздам, бились над решением этой проблемы. Наконец, стало понятно, что решения нет, оставалось только вздохнуть и смириться с неизбежностью. Люди умирали в тишине и, в некотором смысле, покое. Они не знали, что их мир оставался одним из последних уцелевших. И он сам, конечно же, не знал, что станет самым последним, единственным, кто переживет всеразрушающую заразу.
Всё это он узнал от инопланетян. Миссари очень хорошо с ним обращались. Они нашли его странствующим, измотанным, голодным и стареющим и немедленно принялись восстанавливать жизненные процессы в его организме. Они рассказали ему всё, что знали: что человеческая цивилизация перестала существовать, что весь его вид, занимавший когда-то дюжины миров, уже давно вымер, города опустели, в деревни вернулась первозданная природа, космические станции, населенные только мертвецами, бесцельно дрейфовали в пространстве. В тот момент он и сам очень сильно хотел умереть. Но даже тогда в нём - единственном представителе своего вида - всё ещё теплился крошечный огонек стремления к выживанию.
И он не стал его гасить. Он позволил им себя восстановить. Их ксенологи обладали обширными знаниями, хирурги имели первоклассные навыки, их машины представляли собой передовую инженерную мысль. Разумеется, молодость они ему вернуть не могли. Миссари могли его восстановить, обновить, но повернуть время вспять они не способны. С учётом их и его возможностей, к моменту завершения работы он чувствовал себя лучше, чем десятилетия назад. Однако он терялся в догадках, зачем это было нужно. Он никогда не рассчитывал, что станет служить артефактом прошлого, и хотя его и смущало то, что с ним сделали пришельцы, он понимал, что сделали они это исключительно из любопытства. Сохранение и продление его жизни потребовало с их стороны немалых усилий. Что ещё ему оставалось, кроме как жить?
Так он тихо и смиренно превратился в живого экспоната. "Руслан. Последний гомо сапиенс".
Когда-то его имя состояло из двух частей, но вторую, как ни старался, он вспомнить не мог. Где-то там, в бесцельных блужданиях по Сеработу, он потерял и забыл очень многое. Он даже не мог вспомнить, Руслан - это имя или фамилия. Не важно. Других Русланов, с которыми его можно было бы спутать, не осталось. Вообще никого не осталось.
В той ситуации, в которой он оказался, имелась своя ирония. Люди так долго считали себя единственным разумным видом - ну, или единственным разумным видом, способным путешествовать среди звёзд. В конце концов, это убеждение закрепилось, и они перестали даже искать себе подобных. Человеческая цивилизация расцветала и угасала, расцветала и угасала, угасла, наконец, в последний раз, и именно тогда, когда остался один единственный человек, появились инопланетяне. Замечательно. То были не только миссари. По словам одного из его реставраторов, Ану'лекса, во вселенной существовали дюжины разумных видов. Они развиваются, исследуют, спорят, пропагандируя каждый точку зрения своего вида. Развитие и падение человечества происходило на пустынной стороне галактики, существование разношерстных преуспевающих соседей было скрыто расстоянием, а связь была невозможна из-за радиации.
Он хотел выглядеть благодарным и полезным экспонатом, поэтому рассказал любопытным миссари всё, что знал. Он помог их лингвистам расшифровать фотонные файлы, хранившиеся во всех городских центрах и хранилищах информации на Сеработе. Это позволило пришельцам разобраться в записях на дюжине других опустевших человеческих миров. Несмотря на незначительные местные различия, стала видная общая история человечества последних нескольких сотен лет. Героическая история жизни бесхвостых двуногих с печальным концом. Такой была история человечества.
Подходящее время, чтобы остановиться на достигнутом, думал он. Но ничего с собой поделать он не мог.
Изготовленная из причудливого коктейля тщательно подобранных молекул пешеходная набережная была широкой и выкрашенной в белый цвет, ходить по ней было легко и приятно при любой погоде. Транспорта видно не было. В Пе'леоеке общественный и личный транспорт передвигался под землей, он не загрязнял воздух, был невидим и практически неслышим, за исключением легкого, на грани слышимости, жужжания под ногами. Граждане всех трёх полов гуляли под ярким солнцем Миссара, самые юные держали связь с матерями при помощи прочной гибкой хрящевой трубки, через которую они и питались, пока не достигали возраста разлучения. Руслан увидел, как одна мать при помощи такого мускульного поводка придвинула к себе своего отпрыска.
Вдоль дорожки росли различные растения, защищавшие от сильного ультрафиолетового излучения. Их круглые листья оттенков от бледно-лавандового до темно-фиолетового держались строго параллельно земле. На кустах росли ярко-красные цветы, которые привлекали многочисленных насекомых. Ему как-то объясняли происхождение этих цветов. Но, как многая другая информация, предоставленная его новыми хозяевами, это объяснение быстро забылось. Необходимость приспосабливаться и жить в совершенно иной чужой цивилизации оставляла очень мало места для подобных знаний, какими бы интересными они ни были.