Но Сукрутурре волшебник. Лиценциат Спектуцерна, гипнотический факультет. И взятки он выманивал с помощью своих способностей, а потом с помощью них же заставлял обо всем забыть. Регулярно злонамеренно воздействовал на разумы обывателей.
И это один из худших проступков для волшебника. Уличенного отправляют в Карцерику на очень долгий срок. Ибо если пойдут слухи, что Мистерия контролирует людские умы страшно представить, что тогда будет.
Молнии и огненные шары так не пугают. Просто убить нетрудно и ножом. Для сожжения дома достаточно спичек. Разломать городские стены можно катапультой. Все это доступно и обычным людям.
А вот незримые ментальные щупальца, заползшие под череп, это страшно. Как определить, что ты все еще ты? Что твои мысли все еще принадлежат тебе, а не насланы чужой волей? Что тебя незаметно не дергает за ниточки злой колдун?
К подобным способностям везде относятся настороженно и людей сложно в этом винить.
И именно потому, что он из Спектуцерна, действовать нужно осмотрительно. Танзен изучал его досье Сукрутурре хорош в затуманивании разума, спутывании мыслей. Конечно, через ментальную защиту Танзена ему не проломиться, но остается ведь практикант. Он дипломированный волшебник, бакалавр, но выпущен всего пару лун назад и опыта ему еще недостает
Что у тебя было по протекционистике? спросил Танзен.
Практикант замялся, отводя взгляд. В его характеристике, конечно, все оценки проставлены, но Танзен не очень внимательно ее изучал.
Не очень хорошо, да? хмыкнул Танзен. Ладно, просто держись позади. И если вдруг почувствуешь себя как-нибудь неправильно, сразу скажи.
Городок Суи не очень часто посещали иноземцы. В единственной гостинице было всего четыре номера, причем один использовался как кладовая.
Зато на первом этаже дым стоял коромыслом. Будучи единственным же в городке кабаком, заведеньице «У грации» каждый вечер собирало кучу народа.
За столами сидели шумные компании, кабатчик смешивал причудливые коктейли, и была даже живая музыка. Хрупкая, очень красивая девушка пела что-то на эльдуальяне, а аккомпанировал ей пианист-тролль. Огромный, похожий на ожившую корягу, он так лихо дубасил по клавишам, что пианино то и дело отъезжало назад. Тогда музыка прерывалась, тролль хватал инструмент шишковатыми ручищами и подтягивал его к себе.
В одну из таких пауз Танзен и показал кабатчику инкарну с лицом Сукрутурре. Тот сразу его узнал.
Постоялец наш, закатил глаза кабатчик. Десятый день уже живет. И бесплатно. По счету не платит, съезжать не хочет, а если что не по его так сразу в крик.
А что ж вы его не вытурите?
Мм задумался кабатчик. Ну Э Хм
У него аж лоб пошел складками так он старался придумать причину. Кабатчику явно казалось самоочевидным, что выгонять этого постояльца нельзя, но почему нельзя он понятия не имел.
Видимо, чары Убеждения или что-то подобное.
Но не очень мощные. Мощное Убеждение сняло бы вообще все вопросы. Жертва даже не пыталась бы потребовать плату или искренне бы верила, что уже ее получила.
Сукрутурре что-то сдерживает? Он не осмеливается колдовать в полную силу? Или просто догадался, что Оркатти «читает» его ментальные волны?
Это наш друг, сказал Танзен кабатчику. Мы оплатим его счет.
Правда?! просветлело лицо кабатчика. О, тогда добро пожаловать! Он во втором нумере.
Благодарю.
Поднявшись по скрипучей, явно не слишком часто тревожимой лестнице, Танзен подошел ко второй двери. Практикант остался ждать снаружи, присматривать за окнами.
Мэтр Сукрутурре? постучался волшебник.
Да!.. донеслось из-за двери. А а вы кто?! Вы откуда знаете?!
Кустодиан. Открывайте, мэтр Сукрутурре, вы арестованы.
Из комнаты послышался грохот. Чем бы ни занимался там Сукрутурре, сдаваться по-хорошему он явно не планировал. Так что Танзен принял форму 52 и шарахнул в дверь.
Под весом огромной горной гориллы та рухнула, как фанерная.
Глава 5
С самого утра Джиданна размышляла о том, что однажды все умрут. Все вообще. Каждый человек в мире. Хорошие и плохие, добрые и злые, толстые и худые, красивые и уродливые.
А самое паршивое то, что Джиданна тоже однажды умрет.
Собственно, только это ее и беспокоило.
Вообще, день прошел примерно так же, как все ее дни. Утром Джиданна с крайней неохотой прибралась в квартирке, что в ее случае означало заметание мусора под кровать. Потом минут двадцать лежала в ванне, размышляя о том, что однажды все умрут. Потом болтала по дальнозеркалу с каким-то парнем в Мистерии. Потом состряпала мерзотный завтрак из того немногого, что оставалось в холодильном сундуке. Потом читала скучную, скверно написанную книгу. Потом лежала на полу и смотрела на грязный потолок, размышляя о том, что однажды все умрут.
А теперь ей снова захотелось есть.
Переворачиваясь набок, Джиданна вдруг заметила в углу комнаты блеск. Луч вечернего солнца очень удачно упал, отразившись от завалившейся в щель монеты?!
Точно, монета! Джиданна резко поднялась на четвереньки и поползла к внезапной находке. Та блестела так сладко, так соблазнительно!..
Серебро. Серебро, божьи толстые задницы, серебро! Целый серебряный ханниг! Восемь или даже девять хлебов!
Джиданна не помнила, какой там сейчас курс.
Конечно, в Эрдезии ханниги дешевы. Покойный отец нынешнего короля был тем еще сквалыгой. Мало ему было кучи новых поборов он еще и до предела снизил пробу монет. Серебро при нем сначала разбавляли примесями, а потом вовсе стали чеканить из меди и серебрить.
Правда, долго такие монеты не прожили. Очень уж стремительно падал курс. Посеребрение мгновенно стиралось, вскоре «медные носы» перестали принимать совсем, так что король скрепя сердце вернулся к нормальной чеканке. Сквалыжным, разбавленным, но все же серебряным монетам.
Ну да и храк с ним. Сейчас эта коронованная задница наверняка парится в каком-нибудь воздаяте пострашнее. А монета, чудесная серебряная монета она вот, уже у Джиданны в руках!
Так думала она почти целую секунду. Но промелькнула рыжая тень, и монета оказалась в зубах белки. Джиданна ахнула, поползла быстрее, но было уже поздно.
Белка мгновенно сточила серебряный кругляшок и облизнулась.
Паргороново пламя тяжко вздохнула Джиданна.
Есть захотелось еще сильнее. Она не без труда оторвала себя от пола, усадила за стол и мрачно уставилась на бурду, оставшуюся от завтрака. Простояв в миске несколько часов, та стала выглядеть еще мерзотнее.
Хотя утром казалось, что дальше уже некуда.
Мне надо найти работу, тоскливо произнесла Джиданна. Я не хочу есть это дерьмо. Но работать я тоже не хочу. Я волшебница, я не обязана работать.
Я бы тоже чего-нибудь съела, плаксиво сказала белка, взбираясь на стол. Надоело грызть камни.
Если бы ты не сожрала эту монету, я бы сейчас не ела это дерьмо, укоризненно глянула на нее Джиданна. Будь проклят тот день, когда я взяла в фамильяры императорскую белку!
Белка обиженно чихнула и принялась тереть нос, словно самый обычный грызун. Собственно, внешне она ничем и не отличалась от самого обычного грызуна.
Но внутри о, внутри этого крохотного существа творилось что-то невообразимое!
Императорские белки чрезвычайно редкие зверушки. И чрезвычайно волшебные магия разве что не сочится у них из задниц. Как единороги или фениксы, только белки. Для фамильяра идеальный вариант. Когда Джиданне выпал случай таким обзавестись, она долго не думала хотя следовало бы!
Ибо императорские белки, увы, питаются не орешками. Они едят камни и металлы причем не какие-нибудь, а самые дорогие. Самоцветы и драгоценности, вот что жрут эти твари. Богачи и казначеи обливаются по́том при одной мысли о такой белке, забравшейся в сокровищницу.
К счастью, при нужде императорская белка может жрать и что подешевле. Иначе Джиданна свою бы точно не прокормила. Но от меди у них газы, от мрамора портятся зубы, от железа тошнит, а от гранита делается дурно. Золото и изумруды вот идеальная диета для императорской белки. А обычные металлы и минералы что ветки и кора для зайцев. С голоду не сдохнет, но и только-то.