Екатерина ЛесинаХроники ветров. Книга желаний
Часть 1. Случайные знакомства
Глава 1
Вальрик
День выдался смурной, ненастный. Серое небо отражалось в мутной, отдающей зеленью воде пруда; желтоватый, прошлого года камыш сердито шелестел на ветру. И настроение было подстать погоде. Вальрик замерз, проголодался, но из чистого упрямства продолжал сидеть на берегу. Рядом на траве валялась удочка, чтобы, если кто вдруг увидит его тут, можно было с чистой совестью сказать: "Я рыбу ловлю, а не"
Просто ловлю рыбу. Вальрик повторил фразу вслух, но получилось не убедительно. Да никто и не поверит в сказку о рыбалке, потому как свежий синяк под глазом и рассеченная губа свидетельствовали о новой стычке с братьями. Айвору хорошо, он здоровый и сильный, и со всяким оружием легко управляется. Отец вообще говорит, будто Айвор с мечом в руке родился, правда наставник Димитриус тут же возражает, что это не дает Айвору права обижать тех, кто слабее. Конечно, всем понятно, кого он в виду имеет
Начался дождь, мелкий и холодный; верно, придется все-таки домой идти. Вальрик заранее сморщился, представив насмешливые взгляды прислуги и возмущенные восклицания наставника Димитриуса. Нет, пожалуй, он еще немного посидит, ну хотя бы до темноты, а там, может, получится пройти с черного хода, не привлекая ненужного внимания.
Тяжело, когда тебя никто не любит.
Задумавшись над собственными горестями, Вальрик не услышал шагов, и когда над самым ухом раздался насмешливый голос Айвора, бежать было уже поздно.
Ну, я же тебе говорил, что он здесь. Он всегда на пристани прячется, чтобы никто не видел, что он ревет, как баба.
Тяжелая рука легла на плечо, но стряхнуть ее Вальрик не посмел. Подобная вольность была чревата еще одним синяком. Или даже не одним.
Да ладно тебе, Айвор, не пугай мальчишку, промурлыкал Серж.
Теперь вечер можно было считать состоявшимся. Эти двое ни за что не оставят его в покое.
Здравствуй, Вальрик, как дела? задумывая очередную пакость, Серж становился приторно- вежливым.
Нормально.
Вот видишь, Айвор, он не плачет, и дела у нас нормально. На самом деле онкрепкий парень, а что хилый, так не виноват же, что таким уродился. Правда?
Вопрос сопровождался дружеским хлопком по спине, от которого Вальрик согнулся пополам.
И не трус он.
Айвор только хмыкнул.
Конечно, не трус. Это я тебе говорю.
Вальрик, слушая хвалебную речь Сержа, помалкивал, происходящее настолько не укладывалось в привычную картину мира, что в голову пришло одно-единственное объяснение: они снова что-то придумали.
А раз не трус, так пускай докажет, пробурчал Айвор. Вот он, в отличие от Сержа, притворяться не умел, потому взирал на Вальрика с нескрываемым презрением.
А он и докажет. Он ведь не побоится пойти с нами, правда, Вальрик?
Куда?
Вопрос был задан вовремя, поскольку Серж, просветлев лицом, радостно ответил.
На вампира поглядеть.
И тут Вальрику стало совсем тошно.
Вампира поймал отец. Поймал и посадил на волшебную цепь, которая не позволяет вампиру убежать. В замке только и говорили об этой твари, о том, что вампир свиреп и силен, что он десятерых наемников в бою задрал, и еще задерет, поскольку князь, про Бога позабыв, не спешит уничтожить мерзкую тварь, а держит ее взаперти да еще рабами подкармливает. Правда, про Бога и рабов говорили шепотом, потому как узнай князь о разговорах, враз прикажет всех повесить или, хуже того, вампиру отдать.
Я ж тебе говорил, что у него кишка тонка, пробасил Айвор. Вон, позеленел весь. Баба!
А Вальрик и не нашелся, что ответить. Смотреть вампира? Да отец строго-настрого запретил кому бы то ни было, кроме некоторых стражей, спускаться в подземелье к вампиру. И Вальрику отдельное внушение сделал, потому что считал младшего сына слишком уж любопытным. Ну да Вальрик не безумный, он же понимает, насколько опасно связываться с нежитью, тем более такой. Вампир это же не мавка какая-нибудь, и не русальник, которого только бабы и дети малые боятся. Вампирэто
Трус, небрежно кинул Серж. Лучше бы ударил.
Вальрик почувствовал, как вспыхнули щеки, а сердце бешено заколотилось. Он не трус! Не трус!
Я Я А ключ? Спасительная мысль уняла сердцебиение. И вправду, как это он сразу не подумал. Вампир же в камере сидит, которая на ключ закрыта, а ключ тот только у отца есть.
Ключ? Серж хитро улыбнулся. Смотри!
На кожаном шнурке висел ключ, надо полагать тот самый, от камеры.
Так что, Вальрик, ты идешь или как?
Серж подбросил ключ на ладони, и Вальрик, понимая, что попался, ответил:
Иду.
В башню их пропустили. Начальник караула, правда, попытался сказать что-то про запрет и про то, что князь рассердится, но Айвор легонько ткнул его кулаком в грудь и повелел заткнуться. А спорить с Айвором себе дороже.
Вниз вела длинная узкая лестница с крутыми ступеньками. Когда Вальрику предложили идти вперед, дескать, раз у него факел, то ему и дорогу освещать, он было решил, что изобретенная братьями пакость заключается в подножке или тычке в спину, от которого Вальрик покатится вниз. Хотя навряд ли так и убить можно, а убить они не решаться.
Главное, факел из рук не выпустить. И не поскользнуться надо было не на пруд идти, а куда подальше, к примеру, деревню или в лес, там бы его точно не нашли.
Ну вот и последняя ступенька.
Пришли, зачем-то сказал Серж. И без того понятно, что пришли: узкий пятачок пространства, зажатого между каменными стенами, и темная дверь с внушительным замком.
Ну что, не передумал?
Вальрик хотел было сказать, что передумал и хочет наверх, а вместо этого почему-то ответил:
Нет.
Тогда держи, открывай. Да дай ты факел сюда, ничего с ним не случится.
Пришлось отдать, вернее, поменять факел на ключ. Вальрик даже понял, что сейчас произойдет: как только он вставит ключ в замок, факел погаснет, а Серж или Айворэто уж как они сами там решилижутко заорет над ухом. Пару лет назад подобная шутка напугала бы его до смерти, но сейчас он повзрослел и уже не боялся ни темноты, ни криков.
Идиоты.
Ключ жег ладонь, большой, черный, с двумя бороздками и желтым пятном ржавчины.
Давай, не тяни. Если боишься, то так и скажи, мы без тебя справимся, поторопил Серж, и Вальрик решился. А будь что будет: ключ повернулся в замке с удивительной легкостью, видать, пользовались часто. Против ожидания факел не погас, наоборот, Серж почти силой сунул его в руку. А Вальрик вцепился. С факелом, оно надежнее как-то.
Дверь открывалась медленно, беззвучно, и от этого становилось страшно Вальрик настороженно смотрел на черную щель, еще немного и они своими глазами увидят
Толчок в спину был таким сильным, что он буквально влетел в камеру и, выронив факел, растянулся на полу. А дверь закрылась под веселый хохот с той стороны.
Шутка удалась.
Подняв факел, Вальрик повернулся спиной к двери: унижаться и просить, чтобы открыли, он не станет. Уж лучше умереть, чем до конца жизни выслушивать насмешки и напоминания о собственной трусости. А онне трус!
Воняло внутри неимоверно, как от дохлой кошки, если б та с лошадь размером была как от рва, с которого летом воду спустили, чтоб вычистить. Вальрик, зажав нос рукой, принялся осматриваться. Одного факела было маловато, чтобы осветить всю камеру. Нервное пятно света коснулось гнилой соломы на полу, играючи скользнуло по ржавым звеньям толстенной цепи, прыгнуло на сырые стены, кое-где украшенные пятнами плесени
Камера была пуста. И Вальрик, не сдержав вздоха облегчения, опустился на пол. А ведь у них почти получилось напугать его придумали камера, вампир, ключ и ведь до чего правдоподобно, он едва-едва ни поверил!
А в следующий миг из темноты раздался голос:
Ты кто, человек?
2*Коннован.
Меня зовут Коннован Эрли Мария, и явампир, точнее вампирша, правда именно эта деталь не имеет ровным счетом никакого отношения к происходящему.
Явампир и этим все сказано. Я живу в ночи и пью кровь. Я не имею души и убиваю, чтобы жить. ЯПроклятая.
Проклятыми нас считают люди, мы же предпочитаем называть себя да-ори, но эта деталь также является несущественной. Вся моя жизньнагромождение несущественных деталей, начиная от того момента, как я стала вампиром, и заканчивая сегодняшними неприятностями.
Холодно. Боже мой, как же холодно. Не могу сидеть, потому что тогда холод проникает сквозь одежду, пальцы немеют, и сердце в груди начинает судорожно трепыхаться. В голове шумит и больше всего на свете хочется спать. Закрыть глаза и заснуть.
Нельзя.
Нельзя спать в холоде.
Холоднаш естественный враг, он ласково обнимает лапами, обещая покой, а вместо этого крадет силы, капля за каплей, выдох за выдохом. Я дышу и тем самым теряю драгоценное тепло. Я не могу не дышать и не могу не спать, хотя прекрасно знаю, что засыпать нельзя. Холод и сонверные спутники смерти, я же хочу жить. И не просто жить, а выбраться из этого проклятого подземелья и рассчитаться за все.
Боль.
Унижение.
Страх.
Особенно за страх. Неправда, что да-ори ничего не бояться. Неправда, что мы не чувствуем боль. Чувствуем. Огонь. Железо. Умелые руки палача время как мало, оказывается, надо, чтобы перестать быть воином.
Я ревела и умоляла о пощаде. Я согласна была целовать Володаровы сапоги и вылизывать пол в камере, лишь для того, чтобы они прекратили.
А они не верили и продолжали.
Видите ли, я недостаточно почтительна.
Недостаточно послушна.
Явампир.
Этих троих я услышала задолго до того, как в замке повернулся ключ. Шутка, злая, глупая шутка. Небось, решили, что я сразу же убью мальчишку. Признаюсь, подобное желание имелось, но
Во-первых, я не собираюсь участвовать в чьих бы то ни было дурацких планах. Во-вторых, князь Володар вряд ли обрадуется подобному самовольству с моей стороны, князь Володар сам показывает, кого можно убивать, а кого нельзя. В-третьих, этот мальчишка совершенно точно не относился к категории тех, кого убивать можно. Почему я так решила? Рабы не носят сапог и оружия, а у моего нечаянного гостя на поясе висел кинжал. Да и одежда хоть и грязная, но дорогая, и перстень на пальце. В этом мире перстень означает принадлежность к благородному сословию. Значит, кто-то из родственников князя или его гостей. Убей я его, и Володар шкуру спустит, причем в самом что ни на есть прямом смысле слова.
Есть еще четвертая причина, та, которая предупреждающе сжимает горло, но о ней чуть позже.
Некоторое время я просто наблюдала. Мальчишка, лет четырнадцати-пятнадцати, худощавый, пожалуй, даже слишком худощавый, черты лица правильные, мягкие, даже несколько женственные, но синяк под глазом и разбитая губа говорили, что характер у моего гостя совершенно не женский. К тому же он не трус. Не плачет, не орет, требуя выпустить его отсюда, только настороженно вглядывается в темноту, не решаясь отойти от двери. Ну да кто бы на его месте решился?
Шаги за дверью. Уходят что ли? А этого не заберут? Ничего не понимаю и потому, решив нарушить статус-кво, задаю вопрос:
Ты кто, человек?
Он вскочил, вытянул факел, точно меч, и слегка заикаясь от страха, приказал:
Не подходи!
Не буду.
Не подходи!!
То ли мальчишка не услышал, то ли не поверил. Его проблемы, я же повторяю вопрос.
Ты кто?
Я Я Вальрик. Сын князя Володара.
Сын? вот это сюрприз. Я поверила мальчишке сразу, да и зачем ему лгать-то?
Сын. Меня нельзя убивать.
Я и не собираюсь.
Правда?
Правда.
Парень успокаивается, поднимает факел вверх. Некоторое время сидим молча, вернее, я сижу, а он стоит, прислонившись спиной к двери. Тишина порядком успела мне надоесть, поэтому задаю следующий вопрос:
А те, которые с тобой были, они кто?
Они? Братья.
Родные?
Родные.
И чем ты им не угодил?
Я?
Его манера переспрашивать раздражает, впрочем, вряд ли от испуганного человеческого детеныша можно ожидать связной речи.
Ты. Почему они пытались убить тебя?
Это была шутка.
То ли он глуп, то ли наивен, а может и то, и другое сразу. Вальрик поспешно добавляет:
Они всегда так шутят.
Над тобой?
Да.
Почему?
Потому что я слабак, мне показалось, что мальчишка шмыгнул носом. Слабак и трус.
Все-таки я совершенно не понимаю людей.
Больше мы не разговаривали. Мальчишка, устав стоять, сел на грязный пол, он по-прежнему крепко держался за факел и нож достал, вероятнее, с оружием в руках он чувствовал себя увереннее. Я же сидела в своем углу, ожидая, когда придет кто-нибудь из охраны и уберет это чудо из моей камеры.
Время текло медленно, здесь, в подземелье, я вообще не чувствую времени, день ли, ночьвсе едино. Это место холодного камня и боли, это место моего позора. Это место, куда не проникают голоса Ветров.
Мальчишка считает, что я боюсь его отца. Отчасти он прав, князю Володару удалось то, что не удавалось прежде никому. В подземелье меня держат не метровой толщины стены, не двери из мореного дубу, не ржавая цепь и, уж конечно, не стража. Мой личный сторож скользкой лентой обвивает шею. Я не знаю, что это. Оно одновременно и ошейник, и поводок, прочно привязывающий меня к князю, и пряник, и хлыст. Оно живое и ненавидит меня.
Я не могу уйти, пока князь сам не отпустит меня.
Я не могу слышать голоса Ветров.
А Ветра не слышит меня.
Шаги князя прочно ассоциируются с болью. Спешит Мальчишка, заслышав эхо, поднимается и благоразумно отходит от двери. По-моему, он выглядит более напуганным, чем пару минут назад. И вскоре я понимаю причину этого страха: князь Володар, увидев сына живым и здоровым, вместо того, чтобы обрадоваться, отвесил ему такую оплеуху, что даже у меня в ушах зазвенело.
Отец К чести Вальрика, он не заплакал, я
Нарушил приказ. Опустился до воровства. Позволил любопытству взять верх над благоразумием. Вон.
Но
Вон, я сказал! взревел князь, и Вальрика точно ветром сдуло.
Ну? Это уже относилось ко мне.
Молчу. Опыт подсказывает, что лучше не открывать рот до тех пор, пока не задан конкретный вопрос.