Заскрипела натягиваемая тетива
Послушайте, уважаемые, заговорил Аммит, спокойно, будто вел беседу за столом, я упал исключительно из уважения к вашему методу знакомства. Но всему есть свои пределы. Давайте хотя бы обсудим
Свистнула стрела, и первый голос выругался.
Вот видите? Снова Аммит. Я просто поймал стрелу, потому что не хочу, чтобы она пробила мне голову. Это неприятно, поверьте опыту. И я, конечно, могу ошибаться так на моем месте поступил бы любой из вас, если б мог.
Свистнуть, что ль? дрожал второй голос.
Погодь, отозвался первый. Звук шагов. Слышь, да я тебя видал вроде. Ты ж три года назад каких-то детишек разыскивал?
Сардат слушал вполуха. Его и так мало интересовало, каких детишек и зачем разыскивал три года назад Аммит, а сейчас он больше думал о стреле, застрявшей в груди. Смотрел на перышки, чуть трепещущие на ветру, и прощался с собой. Как будто стрела убила человека и вызвала к жизни вампира.
Три года назад повторил Аммит. Да, я вспоминаю твой голос. Когда Ратканон бросался на нас, ты крикнул: «Они же помогали!» Так?
Ну, так. А тут-то вы чего теперь?
Услышав движение, Сардат поднял голову. На него никто не обращал внимания. Оба человека стояли перед Аммитом. Один все еще целился из лука ему в голову, но тетиву ослабил. А второй как раз убирал в ножны меч. От этого меча повеяло холодком, и Сардат вспомнил слова Аммита об оружии на крови вампира.
Выглядели партизаны печально. Худые уставшие лица, спутанные волосы и бороды, одежда сплошь рванина. А привязанные то тут, то там видно, для маскировки ветки с подвядающими листиками делали их похожими на мертвецов, заваленных лесным мусором. Мертвецов, которые все никак не могут успокоиться.
Аммит приподнялся на локте и осторожно вынул из груди стрелу, протянул ее лучнику.
Бери, сказал тот, что с мечом, своему более молодому спутнику. Эти мирные.
Как так мирные? изумился тот. Они ж все
Сказано уймись! Тут в голосе прорезались командирские интонации. Забирай стрелу пригодится еще, жизнь продавать.
И молодой правда, все равно старше Сардата подчинился. Осторожно, двумя пальцами, за самый кончик взял из рук Аммита стрелу. Старший тем временем рассказывал:
Мы тогда деревенских спасали. Кого в отряд, кого в схрон. Уж не помню и где было-то отмахали за все время столько, что как ноги выдержали не вразумею. А эти, вишь, раньше нас в деревню пришли. И тут вот удача! отряд вампиров. Ну, вместе мы им накостыляли, а без этих двоих не знаю, чем бы кончилось. Нас тогда мало было, драться не умел почти никто. Они ж, твари, за драку наказывали завсегда, чувствовали, мрази! Повернувшись куда-то, старший погрозил лесу кулаком.
Аммит встал, повернулся к Сардату.
Ну что, как на душе-то? Стрелу сам вынешь, или помочь?
Сардат, скрипя зубами от неприятного чувства, потянул стрелу из сердца. Зубами, впрочем, поскрипеть особо не удалось клыки мешали. Клыки! Сардат осторожно провел по ним кончиком языка.
Зря вы так вампиров ненавидите, говорил тем временем Аммит. Вот, вместо «здравствуйте» дали в грудь стрелой, и даже извиняться не надо. Посмеялись, да забыли. Верно говорю?
Звиняй уж, буркнул старший. Меня это Вартом зовут. Варт.
Аммит. А это мой новый лучший друг, волей Реки, зовут Сардат.
Сардат швырнул стрелу под ноги младшему наконечник впился в землю у самой ноги. Тот дернулся было поднять лук, но встретил взгляд Варта.
Слышь, старшой Сардат встал, потирая заживающую грудь. Скажи своему, чтоб лук убрал, а то я волноваться начну ужас что получится.
Забавно. Дышать вовсе не требовалось, но, чтобы говорить, приходилось наполнять легкие воздухом. Как будто два воздушных шара надувались и сдувались в груди. Сардат не рассчитал, и воздуха на всю фразу не хватило «что получится» вышло сипло, чуть слышно. Впрочем, его поняли. Варт махнул рукой, и младший с недовольным видом повесил за спину лук, а стрелу, брошенную Сардатом, отправил в колчан.
Ну и что их, спросил младший, в лагерь, что ли, приведем, кормить-поить, песни петь?
А хотя бы, пожал плечами Варт. Нам что терять-то? Может, хоть помогут чем, как в другой раз.
При этом он с надеждой смотрел на Аммита. Сардат решительно шагнул к нему:
Давай с начала. Что за место? Чего вы тут забыли? В чем помочь нужно?
***
Местность называлась Туриудсом (как быстро пояснил Аммит это одно из южных графств, а вернее название города), и партизаны пришли сюда, спасаясь от облав, которые начал устраивать его величество Эрлот. Кроме того, Ратканон, их предводитель, родился и вырос где-то в этих краях и без обиняков заявил подопечным, что если уж помирать так здесь. Никто возражать не стал. Все прекрасно понимали, что помирать так и так придется, и не все ли равно, где.
Прибыв на место, партизаны занялись тем, что умели: нападали на караваны с данью, убивали сопровождающих, а людей убеждали присоединиться. Однако люди вовсе не горели желанием менять какую-никакую крышу над головой на вольное партизанское житье. Остались считанные единицы. Некоторые подались в им одним известные места, а большинство Большинство возвращалось в бараки.
Разумеется, вернувшихся допрашивали. Партизанам приходилось каждый день совершать огромные переходы, оставляя, тем не менее, город в пределах видимости. Отряды баронетов прочесывали леса, стихийно выставлялись дозоры граф будто бы не желал принимать партизан всерьез и лишь отмахивался, как от расшалившихся детишек.
Наконец, случилось то, чего и следовало ждать. Очередной караван, отправившийся в Кармаигс оказался ловушкой. Вместо людей в телегах сидели переодетые в простую одежду вампиры. Да не просто баронеты, а воины.
Конвоиры сдались подозрительно быстро, и когда ободренные успехом партизаны в полном составе высыпали из леса на тракт, началась бойня. Как теперь говорил Варт их все же, видимо, жалели. Огня было мало. Хватали и крутили по одному, правда, зачем непонятно.
«Чего тут непонятного? вмешался Аммит. Про вас наверняка легенды ходят. Что толку перебить и похвастаться? А вот приволочь всю шайку на площадь, нагнать людей и казнить другое дело».
Партизаны соблюдали неписаное правило: теряем троих отходим. Лучше сохранить силы и потом нанести еще один удар, чем без толку всем погибнуть. И поэтому, когда в первые минуты битвы погибло десять человек, Варт скомандовал отход. Скомандовал, потому что не видел, что происходит с Ратканоном и думал, что он мертв. Потому что Ратканон никогда бы не подверг своих людей такой бессмысленной опасности.
Но когда он обернулся, пропустив в лес последнего из оставшихся, увидел своего командира живым. Великан размахивал огромным топором, кроша врагов, которые ничего с ним не могли сделать. «Очевидно, предположил Аммит, главного приказали в любом случае брать живьем».
В тот миг, когда меч одного из вампиров перерубил-таки топорище, Варт, доселе колебавшийся, повернулся и побежал. «Я б остался, с горечью говорил он теперь, но остальные-то уж далеко ушли, пока-то вернутся все равно уж. Да и отвечать-то мне за них, не кому-то. Ай, не знаю! Ну или испугался я кто теперь разберет? Он-то, он зачем на рожон полез? Ушли б все вместе, отмахались как-нибудь не впервой. Эти черти только ночью преследовать горазды, а днем в лесу уйти дело плевое. Лес-то наш, человеческий. Завсегда укроет».
Остатки партизанского отряда, порядком попетляв, стали лагерем неподалеку оттуда, где Река сочла нужным выбросить Аммита и Сардата. Не успели дух перевести, не успели оплакать командира, как раздалось хлопанье крыльев. Летучая мышь с писком вылетела из-за деревьев и сбросила на колени Варту маленький свиток.
Среди партизан грамотная выискалась только одна угрюмая женщина, которая даже имя свое назвать отказывалась. Она и прочитала послание: «Ратканон мертв. Хотите выжить выходите на тракт. Даю три дня, потом сдаваться будет бесполезно. Барон М.»
Два дня минули. Партизаны устроили вылазку самый ловкий и незаметный прокрался к тракту и увидел отряд вампиров. Хорошо расположились, стулья принесли, гамаки растянули. Тут же оказалось, что прятаться нет смысла. Затаившемуся в кустах партизану приветливо помахали руками и бросили кусок хлеба, а когда он вчистил обратно рассмеялись вслед. «Завтра ночью!» услышал он крик.