Ты что, какие соседи! Габара это служитель касты Сох. Они соглядатайствуют по приказу Ургов.
Тех, которые оставили вам «правильный огонь»? заинтересовался я. А кто они такие? Местные правители?
Да нет, если бы правители! Я сам правитель на своей земле. Они скорее сродни тебе или даже Ему, Таонкрахт ткнул пальцем в направлении неба. Насколько я понял, он имел в виду бога, но не решился произнести это слово в моем присутствии. А я-то полагал, что человек, живущий под тремя солнцами, должен быть свободен от суеверий.
Урги уже давно исчезли с лица земли, покинули этот мир, но они всегда рядом Одним словом, Урги это Урги, Таонкрахт перешел на свистящий шепот. Плохо, что они уже пронюхали о тебе. Хотя Ха! Жизнь это борьба! Не было еще такого, чтобы настоящий альганец не договорился с Сох. А если договорился с Сох, считай, что договорился и с Ургами. Забудь о нем.
Океюшки, вздохнул я, поверю тебе на слово.
Но как, однако, ты его углядел! снова изумился Таонкрахт. Покачал головой и в очередной раз приложился к кувшину. По моим подсчетам, он уже выдул не меньше литра своего крепкого пойла, и ничего, только рожа еще больше раскраснелась. Вот это я понимаю великий чародей.
А давай сделаем так, осторожно предложил я. Ты прочитаешь какое-нибудь заклинание, чтобы я вернулся назад, а потом, когда ты договоришься с этими ребятами Сохами, Ургами и остальным начальством, я вернусь. Возможно, к этому времени мое настроение переменится, и мы сможем договориться.
Но я не могу тебя отпустить! растерялся Таонкрахт. На его раскрасневшейся роже появилось выражение неподдельного ужаса, но он быстро взял себя в руки и решительно помотал головой для пущей убедительности.
Как это не можешь? опешил я. Нельзя сказать, что я действительно надеялся так легко его уговорить, но разочарование оказалось совершенно сокрушительным, как удар под дых. Скажи прямо, что не хочешь.
Я старался говорить сердито, но боюсь, мой голос дрогнул от отчаяния.
Я не могу отпустить тебя, пока мы не закончим сделку, объяснил чародей. Если демон не выполнит то, ради чего его вызвали, освобождающее заклинание не подействует.
Надо думать, на моем лице появилось выражение, не вполне подходящее для иллюстрации притчи о всеобщей братской любви. По крайней мере, заглянув мне в глаза, Таонкрахт торопливо добавил:
А если демон убьет чародея, который его призвал, он навсегда останется в этом Мире, поскольку некому будет его отпустить.
Врешь небось, устало сказал я. Ладно, ври, пока можешь.
А может быть, ты просто даруешь мне бесконечно долгую жизнь и могущество, прямо сейчас? И сразу же отправишься туда, откуда пришел, предложил этот прекрасный человек, звучно отхлебнув из своей посудины. Триста душ тебе хватит?
Мало, твердо сказал я. Могущество это тебе не хрен собачий Слушай, я устал. Я хочу остаться один. Мне нужно подумать.
Я отведу тебя в лучшие покои этого замка, согласился он.
В лучшие не обязательно. Я хочу остаться в той комнате, где я провел ночь. Если уж там горит «правильный огонь».
Таонкрахт едва заметно скривился. То ли комната была нужна ему для иных целей, то ли он сожалел, что был со мной не в меру откровенен, когда рассказал про огонь, то ли планировал поместить меня в такое помещение, откуда мне не удалось бы выйти без его помощи. Черт знает, что творилось в его безумной голове!
Там тебе будет неудобно, наконец сказал он. Там нет даже кровати.
Ну, прикажи, чтобы ее поставили. Я так хочу.
Я еще и сам не знал, почему решил поселиться именно в той комнате. Просто доверял инстинкту, который требовал, чтобы мое драгоценное тело оставалось на обжитой территории и не совалось в незнакомые места.
Хорошо, если ты так желаешь, вздохнул Таонкрахт. Я прикажу поставить там кровать.
Я мысленно поздравил себя с маленькой победой. Хотя на кой черт она мне сдалась? Неведомо.
Пока Таонкрахт орал на своих горемычных слуг, которым, по его расчетам, в ближайшее время предстояло лишиться души, я понял, что проголодался. Взял со стола кусок толстой мягкой лепешки и осторожно отщипнул краешек. Вопреки моим смутным опасениям лепешка оказалась вкусной. Впрочем, в стрессовых ситуациях мой аппетит дезертирует первым, поэтому я не наслаждался едой, а методично загружал в топку необходимое количество калорий. Когда желудок перестал ныть, я отложил лепешку в сторону и вопросительно посмотрел на Таонкрахта.
Ну что, все готово?
Не знаю, он поднялся с места. Пойдем проверим. Этих лодырей, моих слуг, надо поторапливать, а то они до ночи будут возиться.
Слушай, а ты твердо уверен, что у них есть души? ехидно спросил я, когда мы добрались до моей комнаты. По крайней мере мозгов у них нет, это точно.
Я не зря язвил. Дюжина здоровенных ребят отчаянно пыталась протиснуть в дверь громоздкое сооружение, отдаленно напоминающее кровать. Теоретически говоря, сие было вполне возможно. Для этого следовало просто развернуть злосчастный предмет обстановки, а не пихать его поперек.
Таонкрахт зарычал, на бестолковые головы его несчастных слуг посыпались затрещины. Между делом он все-таки как-то объяснил им технологию вноса мебели, и через несколько минут процесс был благополучно завершен. Я удовлетворенно кивнул, вошел в комнату и устало опустился на кровать. Больше всего на свете мне хотелось спать. Неудивительно: в глубине души я по-детски надеялся, что мне удастся проснуться дома.
Я пришлю к тебе спокойноношного, пообещал Таонкрахт.
Он зачем-то последовал за мной и даже уселся рядом на край кровати. Кувшин с сибельтуунгским черным он предусмотрительно прихватил с собой и теперь звучно отхлебывал очередную порцию горючего.
Не надо ко мне никого присылать, попросил я. Мне нужно побыть одному. Ты можешь уйти? Мы еще успеем наговориться, будь уверен.
Хорошо, как скажешь, Таонкрахт грузно поднялся с моего ложа и направился к выходу. Уже стоя на пороге, он упрямо сказал: Но спокойноношного я все-таки пришлю. Если он тебе не понравится убей его, я не стану возражать. Самому надоел.
С этими словами он удалился, а я вытянулся на кровати и тихонько застонал от тупой боли в груди. Я был совершенно уверен, что это ноет моя собственная душа, хотя до сегодняшнего дня она казалась мне самой здоровой частью организма. Пострадав так с четверть часа, я наконец сделал то, с чего следовало начинать, а я все откладывал отчасти потому, что у меня не было никаких сил, а отчасти потому, что я отчаянно боялся результата.
Дело в том, что в последние годы моя (только что, надо думать, завершившаяся) жизнь, к которой я так хотел вернуться, была не просто прекрасной. Она была по-настоящему удивительной, с большой-пребольшой буквы «У». Не хочу вдаваться в подробности, которые больше не имеют значения если уж какая-то могущественная сволочь, приставленная записывать мои деяния в Книге Судеб, безжалостно залила эти главы густой черной тушью. Скажу только, что моя прежняя жизнь была переполнена невероятными чудесами, и я сам умел совершать некоторые из этих чудес. Уж не знаю, как мне это удавалось, но я обучался новым фокусам с легкостью, как цирковая обезьяна. Нужно было проверить, остались ли при мне хоть некоторые полезные навыки.
И я проверил.
Случилось то, чего я боялся больше всего на свете. Боялся, поскольку в глубине души с самого начала знал, что именно так все и будет. Я обнаружил, что больше ничего не умею. Вообще ничегошеньки! Отныне я был совершенно безопасен для окружающих. И совершенно бесполезен. Легкомысленное могущество, доставшееся мне с удивительной легкостью, оставило меня, словно и не было ничего. «Великий и ужасный» сэр Макс закончился я здорово подозревал, что навсегда.
«Бедный, бедный господин Таонкрахт, с невольной усмешкой подумал я, тоже мне вызвал демона! По всему выходит, что ты не самый везучий парень в округе! А уж я и подавно».
Мне было по-настоящему паршиво, но я все-таки задремал, почти сразу же, словно спешил сменить причудливую реальность этого Мира, озаренного светом трех солнц, на хорошо знакомое, безопасное пространство сновидений.