Кто вы такой? спросил один из них, окинув Шертона холодным изучающим взглядом.
Мне нужен Бедолиус.
Сожалею, но вы его здесь не найдете. Гостиница арендована нашей госпожой.
На головорезов Нижнего Города эти четверо не похожи: никакой показухи, подтянутые, вежливые, характерная пластика движений выдает элитных бойцов. Шертон кивнул и пошел своей дорогой. Позади скрипнула дверь. Он оглянулся: по ступенькам крыльца спускалась женщина. Охранники преклонили колена.
А вот это уже непрофессионально Шертон отступил в тень ближайшего дома, за куст, и замер.
Вы свободны, парни. Можете пойти поразвлечься, я найду вас, если понадобитесь.
Когда женщина проходила мимо, он смог рассмотреть ее сквозь бледную лунную завесу: пожилая, худощавая, аккуратно зачесанные седые волосы собраны на затылке в тощий пучок. Ничего примечательного. Однако никто из четверки следом за ней не пошел! Совсем интересно Шертон сопровождал ее, как тень, скользящая среди черных массивов неухоженного кустарника.
Она сворачивала в такие закоулки, куда в это время суток сунется без охраны только самоубийцалибо же тот, кто не нуждается в охране. Нежилые районы, примыкающие к кварталу Сонных Танцоров: облитые лунным сиянием ветхие останки многоквартирных домов, населенные зильдами, ящерицами и летучими мышами. Наблюдая одновременно и за обстановкой, и за женщиной, Шертон упустил тот момент, когда с ней начали происходить изменения. Она вдруг на фут выросла, закрытое складчатое платье превратилось в серебряную сетку, облегающую нагое тело. Талия еще больше сузилась, а бедра и плечи стали шире. Волосы упали до середины ягодицтяжелая черная волна, припорошенная алмазной пылью, искрящейся в лунном свете.
Чародейка, маскирующая свою внешность с помощью колдовства. Либо же одна из богинь, способная менять облик тел и предметов. В любом случае следить за нейзанятие глупое и рискованное, но Шертон был заинтригован. У него на шее висел подаренный манглазийским шаманом амулет с крохотным, величиной с ноготь, осколком кристалла Сойонэтого достаточно, чтобы ни маги, ни боги не смогли ощутить его присутствия. Конечно, если чародейка увидит его, он будет обнаружен, однако тут Шертон полагался на свое умение преследовать, оставаясь незамеченным.
Женщина пинком отшвырнула с дороги нечто, лежавшее поперек вспоротой сорняками булыжной мостовой. Нечто зашевелилось, раздался хриплый рев. Из оконного проема кирпичного строения выдвинулась продолговатая бородавчатая морда:
Ты пнула мой хвост!
С женщиной опять начали происходить превращения: ее тело, сохранив прежние очертания и плавные изгибы, мгновенно покрылось серебристой чешуей, ощетинилось длинными острыми шипами, на концах пальцев появились когти-лезвия.
Твой хвост валялся у меня под ногами, Келнарун. Скажи спасибо, что я на него не наступила!
Келнарун. Сей бог обладал воистину мерзким нравом: он часто прятался в заброшенных постройках, а хвост выставлял наружу, дожидаясь, когда кто-нибудь наступит на него или запнется. Подкараулив рассеянного прохожего, он набрасывался на несчастного с обвинениями в богохульстве и требовал, во искупление греха, дорогих даров и жертвоприношений.
Ты пнула мой хвост, Нэрренират!
Богиняее лицо все еще оставалось человеческимнасмешливо улыбнулась:
Я думала, это какой-то дерьмовый хлам, выброшенный за ненадобностью.
Ты не думала, что это хлам! Ты знала, что это мой хвост!
Келнарун зашипел от ярости и полез из оконного проема на улицу, но вдруг остановился, словно что-то его не пускало. Ящероподобное серое тело конвульсивно задергалось.
Отпусти! Сейчас же отпусти мой хвост! Он мой, никто не смеет его трогать!
Хвост, похожий на суковатую палку, словно прилип к мостовой. Нэрренират довольно расхохоталась:
Твой, говоришь? Почему же ты не способен его контролировать?
Немедленно отпусти!
А бантик на хвост хочешь?
На хвосте появился аляповато-пышный атласный бант, вроде тех, что хозяева иногда повязывают породистым собакам и зильдам.
Ты чего! в панике взвизгнул Келнарун. Смертные увидят!
Бант исчез. Опять появился. Опять исчез. Через секунду появилось сразу два банта. Божества боролись за контроль над хвостом.
Н-да, Келнарун задумчиво протянула богиня. Когда я создаю себе хвостатое тело, я, по крайней мере, контролирую его полностью Так что прими мои соболезнования!
Келнарун зарычал и отчаянно дернулся, развалина заходила ходуном. Посыпались кирпичи.
Ты слишком много мнишь о себе, Нэрренират! А смертные перестали тебе поклоняться! Тебе больше не приносят жертвы, об этом все знают!
Нэрренират тоже зарычала, изваянное из лунного мрамора женское лицо превратилось в гротескно-жуткую оскаленную морду. Келнарун наконец-то сумел освободить свой хвост из незримого захвата и вывалился из окна на мостовую. Богиня полоснула его по горлу когтями. Он ударил ее лапой, однако напоролся на шипы и взревел от боли.
Не выходя из тени, Шертон отступил в переулок меж двух развалин. Позади раздался скрип гравия. Обернувшись, он увидел женщину с корзиной, полной пустых глиняных бутылок, и подростка лет четырнадцати. Женщина испуганно щурилась, вглядываясь в мечущиеся посреди улицы нечеловеческие силуэты.
Уходите отсюда, посоветовал Шертон.
Хлестнув Нэрренират хвостом по щиколоткам, Келнарун сбил ее с ног, но та перекатилась, вскочила и нанесла ему новый удар по горлу. Брызнула черная кровь.
Это мое тело! зарычал Келнарун. Не смей его портить, не ты его создавала!
Уходите, живо! повторил Шертон, обернувшись к женщине и мальчишке. Это боги.
Тогда помолиться надо бы, возразила женщина, аккуратно ставя корзину на мостовую. Может, чем и оделят С кряхтением опустившись на колени, она забормотала:Всеблагие милостивцы, преклоните свой слух ко мне, грешной и недостойной! Избавьте меня от всякой хвори, и пошлите мне прибытка в деньгах, и покарайте всех, кто на меня, беззлобную, черную злобу держит
Келнарун ревел и бешено молотил хвостом, а Нэрренират скользила вокруг него размазанным серебристым пятном, пригибалась и отскакивала, уходя от ударов, да еще издевалась:
Эй, ты, разучился перемещаться в трехмерном пространстве? Заставь, наконец, свое толстозадое тело двигаться, достань меня!
Во все стороны летели ошметья сорняков и осколки кирпича. Постройка, где Келнарун до этого прятался, превратилась в руины.
Женщина истово молилась, подросток переминался с ноги на ногу и хлопал глазами.
Чего столбом стоишь, как дурак, помолись им! дернув его за штаны, сердито прошипела женщина. Давай повторяй за мной: «Добрые боженьки, ниспошлите нам, грешным, свою милость! Даруйте нам всякой удачи, и чтобы зильды по нашему винограднику не шастали, а то спасу от них никакого, давеча бочку с водой опрокинули И чтоб Омарсия наша вышла замуж не за пьяницу, а за чиновника из Верхнего Города! И чтобы деньги всегда водились!»
Боги двигались все быстреемельтешащий посреди улицы вихрьи вдруг исчезли. Мгновение назад были здесь, а теперь их нет, только покачиваются по краям вытоптанного, забрызганного черной кровью участка уцелевшие стебли сорной травы.
Женщина поднялась с колен, отряхнула юбку. Покосившись на Шертона, степенно вздохнула:
Вот и помолились нашим милостивцам Пойдем, Захий, бери корзину-то.
Они побрели своей дорогой, а Шертон повернул туда, где шумели и переливались магическими огнями оживленные улицы. Сценка его не удивила. Драка между повздорившими богамине такая уж редкость для Нижнего Города. Можно сказать, обычное дело. Повезло еще, что в этот раз великие затеяли разборку в необитаемом квартале!
Глава 6
Тот светловолосый рихоец в бежево-серой рясе афария все-таки подошел к ней в перерыве между лекциями. Его звали Равлий Титус. После занятий они бродили вдвоем по заброшенным этажам старых университетских корпусов и смотрели на открывающуюся сверху панораму на фоне заката.
Титус предложил вместе прогуляться по Нижнему Городу, но Роми не согласилась. Тогда он пообещал, что покажет ей самые красивые места Верхнего Города. Надо только дождаться выходного.
В отличие от Арсения Шертона, странного типа с пугающе-упорным взглядом и шрамами на лице, который несколько раз, не церемонясь, останавливал ее в коридорах и невпопад о чем-нибудь заговаривал, Титус не вызывал у нее настороженного отношения, не внушал ей никаких опасений. Правда, Роми порядком озадачивала его почти вызывающая, непрактичная щедрость. Он ежедневно угощал ее самыми изысканными и дорогими лакомствами. Роми любила сладкое и потому не отказывалась. А на третий день знакомства попытался подарить алмазное колье, но колье она не взяла. Титус тогда смутился, покраснел как рак и пробормотал, что остаток должен иметь право называться остатком, а драгоценность, раз ей не надо, он отдаст первой же встречной нищенке в Нижнем Городе. Ну и пусть, это уж его дело Вот если бы он догадался подарить ей какое-нибудь оружие, простое в использовании и эффективное, вроде медолийских самострелов!