И вот, разбираясь, во всех этих сложностях и разностях, Игорь Викентиевич обнаружил, что по-первости совершенно неверно представил себе окружающий мир, поскольку, если на островев крепости и в городке, где жили люди, сосланные в Барентсбург на вечное поселение,время, словно бы остановилось, то на Большой Земле дела обстояли совсем иначе. Тут, в Барентсбурге, на дворе стоял, в лучшем случае, девятнадцатый век. Его начало, если быть точным в определениях. Даже, возможно, конец восемнадцатого. Свечи, керосиновые лампы, бронзовые чернильницы и гусиные перья, лук и стрелы, книги, наконец. Во всяком случае, большинство книг. Но кое-что из этого ряда все-таки выбивалось. Глянцевые порнографические журналы очевидным образом намекали на наличие в империи весьма продвинутой полиграфической базы, да и даты на них указывали на семидесятые-восьмидесятые годы двадцатого столетия. Двадцатизарядный "Маузер К96" под девятимиллиметровый патрон и самозарядная автоматическая винтовка, похожая на классическую СВТ, тоже относились совершенно к другой исторической эпохе. Туда же следовало отнести и бензиновую зажигалку, найденную все в том же доме коменданта крепости, и другиепусть и редкие,предметы быта. Возникало подозрение, что власти намеренно держат ссыльных поселенцев в черном теле, низведя их до уровня времен "наполеоновских войн". Игорь, разумеется, ничего об этом не знал. Шхуна, заходившая на остров, была парусной, но имелся ли на ней в добавок к парусам и мачтам паровой или какой-либо иной двигатель, оставалось неясно. Отрок Ингвар видел только паруса, а о том, как живут люди на Большой Земле, имел крайне смутное представление.
"Хорошо живут"вот и весь сказ. Тем не менее, Бармин все-таки выудил из нескольких прихеренных тут и там газет и журналов немало весьма ценной информации, и был теперь совершенно уверен, что по ту сторону Гренландского моря люди живут совсем иначе, чем здесь на заполярном острове. Другое дело, что он все еще не знал, является ли это общепринятой политикой властейкакой-нибудь местный ГУЛАГ, например,или такое положение дел касалось именно и только крепости Барентсбург. Но то, что более или менее актуальные книги, газеты и журналы ссыльные поселенцы прятали по тайникам и нычкам, наводило на размышления. Однако далеко продвинуться по этому пути Бармину не удалось. Игорь не знал, за что были сосланы остальные жители городка и в чем провинились солдаты гарнизона. Он и о себе-то ничего путного не знал. Это ж какой грех должны были совершить его родители, чтобы их не только сослали на вечное поселение на этот остров в Ледовитом океане, но и лишили фамилии? И что это, черт возьми, за законы такие в Великорусской империи? Что у них тут за режим? Увы, но ответов на эти вопросы у Игоря Викентиевича не было. Одни недоумения, и ничего больше.
3. Пятьдесят седьмой день с начала одиссеи
Тот день начался точно так же, как и все прочие. Привычно проснувшись в половине седьмого утра, Бармин сбегал по-быстрому в вынесенные на улицу "удобства", затем растер лицо снегом и, вернувшись в дом, занялся гимнастикой. Ну, что сказать, Игорь Викентиевич никогда, даже в юности не был спортсменом,что называется, бог миловал,но все-таки, как и многие его коллеги по университету уже много лет практиковал гимнастику ушу под руководством профессионального тренера-китайца. Кроме того, по утрам он бегал трусцой,заразился этим делом от американцев,и пару раз в неделю проплывал свой километр в бассейне. Здесь же, на острове, ни бег, ни плавание были невозможны по определению. Во всяком случае, зимой. И Бармин сосредоточился на гимнастике. В конце концов, как бы ни был силен от природы увалень Игорь, ему тоже не помешает укрепить свои мышцы, поработав заодно и над их пластичностью. Поэтому час утреннего времени Игорь Викентиевич ежедневно посвящал упражнениям и только после этого переходил к водным процедурам,ограничиваясь, впрочем, одним лишь умыванием,и завтраку.
В тот день, на завтрак у Бармина была конская колбаса со вчерашним собственноручно испеченным ржаным хлебом, который от раза к разу получался у него все лучше и лучше, и оставшаяся с ужина рисовая каша с изюмом и курагой. Пару мешков того и другого, как, впрочем, и сам рис, Игорь Викентиевич нашел на складе фактории, а вот колбаса, как и другие разносолы,маринованная сельдь, сало и моченые яблоки,обнаружилась вместе с картошкой в кладовке шинка. Завершилась же утренняя трапеза большой кружкой черного кофе, сигаретой и рюмочкой коньяка. Большинство жителей острова пили чай, но в доме коменданта нашлось не только само кофе,необжаренное зерно в мешочках по пять килограмм,но также все приспособления, необходимые для его приготовления: угольная жаровенка, ручная мельница и три разных агрегата для самой варки. Эфиопская джебена, пользоваться которой Бармин по случаю умел,ездил в Эфиопию, как турист,турецкое джезве из кованой меди и сверхсовременная алюминиевая мока. Выбирайне хочу. Так что, Бармин, как белый человек,пусть простят его за эти слова афроамериканцы всех мастей и расцветок,безвозбранно пил теперь настоящий кофе и позволял себе в течение дня несколько сигарет из запасов господ офицеров и "пару капель" коньяка, что отлично поднимало настроение темной и холодной полярной ночью.
За кофе с коньяком, собственно, и решалось, чем себя занять в течение дня и как убить время. И так уж вышло, что хозяйственных забот ни в этот, ни в ближайшие два-три дня не было и в помине, за полным их отсутствием. Все уже было переделано накануне, а потому Игорь Викентиевич решил наконец разобраться с "горячими камнями". Дело в том, что дней десять назад, он совершенно случайно нашел в одном из окраинных домов очень странный тайник. То есть, искал-то он деньги или какую-нибудь ценную для него контрабанду. Кое-что из запретного,например, книги и лекарства,на остров, как выяснялось во время его мародёрских налетов, все-таки попадало. Он уже находил такое тут и там, потому и обращал внимание на мелочи. То есть, научился, пусть пока и не идеально, искать схроны и нычки. В этот раз тоже нашел. Нашел и даже не сразу понял, что за богатство неожиданно попало ему в руки. Но, в конце концов, дошло и до него.
Ингвар по малолетству и глупости смутно помнил лишь факт крушения какого-то большого "воздушного корабля". Дело случилось года два назад где-то далеко на востоке. Говорили, вроде бы, о горах в земле Сабине. Других подробностей мальчик не знал, как не знал и того, что это было: геликоптер, самолет или, возможно, дирижабль. Он в таких вещах не разбирался и плохо себе представлял, что это, вообще, такоевоздушный корабль. Вспоминалось только, что место крушения так и не было обнаружено. Об этом кстати имелась соответствующая запись в "судовом журнале", который вел комендант крепости.
Однако теперь выяснялось, что кое-кто место крушения все-таки обнаружил, но никому ничего об этом не сказал, и ясно, почему. В тайнике, устроенном в неглубоком подвале, хранились крайне опасные вещи, иметь которые ссыльнопоселенцам по-видимому было запрещено, и добыты они, наверняка, были именно на месте аварии. Явно демонтированная с какого-то крупного летательного аппарата и тщательно запакованная в мешковину и брезент вполне современная на взгляд Бармина коротковолновая радиостанция, динамо-машина, собранная из добытых там же разномастных "железок", автоматическая винтовка, живо напомнившая Игорю Викентиевичу знакомую по голливудским фильмам пресловутую М-16, револьвер "Кольт", 12-кратный бинокль, отличные наручные часы, компас и, наконец, крайне странный, "научного" вида контейнер-кофр из ребристой стали. Кодовый замок был выломан,наверняка, это сделал хозяин схрона,а в контейнере лежали всего лишь камни. Возможно, это были геологические образцы, но Бармина заинтересовало другое: камни, выглядевшие обычными осколками гранита, излучали тепло. Проще говоря, они были горячими на ощупь.
По-первости, он этого страшно испугался. А вдруг они радиоактивные? Но в тайнике среди прочих вещей нашелся и вполне узнаваемый дозиметр-радиометр. Бармину такой, ну или почти такой, приходилось держать в руках во время военных сборов еще в восьмидесятые годы в СССР. К тому же, на его счастье, работал дозиметр не от обыкновенной батарейки, а от аккумулятора. Так что, собрав в последующие дни динамо-машину,вот где пришлось попотеть!Игорь Викентиевич запитал прибор электричеством и целый день измерял тут и там, в городке и в крепости радиоактивный фон. Выяснилось, что камни по-прежнему не остывают, но и фонят не больше, чем окружающие город скалы, а значит безопасны. На этом изучение камней тогда и закончилось, поскольку с помощью электричествадинамо-машина и небольшие по размеру аккумуляторы,Игорю Викентиевичу удалось оживить радиоприемник, и все последующие дни прошли под треск статических разрядов. Прием был скверный. Даже заведенная на крышу антенна не сильно помогла. Однако возможность послушать музыку и разнообразные передачи, включая новости, дорогого стоила. Перед Барминым открылся огромный все еще непознанный им мир. Если бы еще и слышимость была не такой ужасной, получилось бы, вообще, славно. Но, увы, приходилось довольствоваться тем, что есть.