Я в этой жизни всякого насмотрелся. И друзей терял, и врагов считал через оптический прицел Но такое видел впервые. Я потом три дня спать не могэти двенадцать секунд в моих сновидениях растягивались в фантастический кошмар, преобразующийся в ежеминутные подскакивания на кровати и приступы неосознанного желания проявить безобразное буйство в самой непредсказуемой форме. Однако давайте пока не будем акцентировать внимание на этом эпизодеу нас не так уж много времени. Остановимся на том моменте, когда я вернулся на родную землю.
Несколько дней я жил у бабушки в родном Константинове. Ел пельмени, спал, смотрел телевизор и вздрагивал от каждого шороха за окном. В светлое время суток из дома не выходилв Константинове меня знает каждый второй коренной житель, и встреча с этими самыми коренными в мои планы не входила. Нет, я не отъявленный людофоб, упаси Господь! Будь моя воля, с удовольствием раздавил бы полбанки с первым встречным школьным товарищем и поболтал бы о жизни. Однако, увы мне, увыне могу. Потому что меня некоторым образом нет. Мой сильно обугленный труп был найден 28 сентября 1996 года в водопроводном коллекторе, неподалеку от ж/д вокзала города Батайска, что в Ростовской области. Ну-ну, не надо кривить лицо в озабоченной гримасея тут, с вами, пока живой. Никакой мистики. Это мои зеленогорские «приятели» постарались. На шее трупа был обнаружен титановый медальон с личным номером, соответствующим тому, под которым в свое время в реестре внутренних войск числился командир группы спецназа Антон Иванов (боевая кличка Сыч)то бишь ваш покорный слуга. Последующая идентификация, проведенная с использованием истории болезни, изъятой из архива армейского госпиталя, где этот пресловутый Иванов валял дурака после ранений и лечил зубы, дала положительный результат. Я до сих пор не имею представления, каким образом моим «приятелям» удалось добиться полной идентификации. Тут возможны два варианта: либо они подвергли ревизии мою историю болезни, либо обработали того несчастного бомжа таким образом, что он был приведен в соответствие с моей персоной. Если имел место второй вариант, мне искренне жаль того бедолагу. Потому что перед умерщвлением ему должны были сделать следующее: а) сломать и срастить пять костей на руках и ногах; б) соорудить дыру в верхней трети левой лопатки; в) вживить в спину четыре спонтанно перемещающихся осколка; г) удалить мизинец на правой ноге; д) поставить семь коронок. Искренне, искренне жаль
Итак, мне не стоило встречаться с теми, кто меня знал ранее. Попользовавшись гостеприимством бабки, я в один прекрасный вечер укатил за двести километров в соседнюю область и поселился в заштатном городке с полумиллионом жителейОльховске. Нет-нет, ничего личноготолько деньги. Вернее, их отсутствие. В Ольховске некогда проживал какой-то родственник моей бабки, который оставил ей в наследство небольшой домишко на окраине города. Поскольку это были не сказочные хоромы, а всего лишь какое-то слабое подобие нормальной усадьбы, более похожее на летнюю кухню в небольшом палисаднике, бабулька моя перебираться туда не пожелала. Сами посудите, какой смысл на старости лет менять комфортабельную квартиру в хорошем доме на какую-то халупу без удобств да еще в незнакомом городе? Продавать домишко за бесценок Нина Константиновна (так зовут мою старушку) не пожелала, а чтобы поиметь хоть какую-то прибыль от наследства, стала сдавать усадьбу внаем азербайджанской семье, торговавшей на Ольховском центральном рынке. Впрочем, выгоды особой не получалось: хитрые мамеды постоянно норовили рассчитаться за жилье гранатами (для военных маньяков поясняюэто фрукт такой, к боеприпасам никакого отношения не имеет), и делали это крайне нерегулярно.
Езжай, живи, распорядилась Нина Константиновна. Этим скажипусть уматывают. Будут возмущаться, пригрози милицией. Третий месяц не платят, басурмане чертовы! А я к тебе буду по субботам приезжатьприберусь, постираю, борща наварю. Все мне спокойнее на старости летхоть одна родная душа рядом
В милицию я обращаться не сталне возникло такой необходимости. На момент моего прибытия в Ольховск наследственная халупа была пуста. И не просто пустав смысле, свободна от присутствия мамедов-неплательщиков. Там вообще ничего не было. Мебели, рам со стеклами, дверей и так далее. Неласковый зимний хиус гулял по всем трем комнатушкам и отбивал всякую охоту посягать на эту не нужную никому собственность. Несколько минут постояв перед разграбленным жилищем, я впал в меланхолическое философствование по поводу бренности бытия: сия хибара как нельзя более олицетворяла собой мою неустроенную жизнь. У меня тоже вот так все: разграблено, унесено ветрами житейских невзгод черт знает куда, и сам я весь из себя неустроенный и никому не нужный. Кроме, пожалуй, моей бабушенцииНины Константиновны
Вспомнив о бабке, я стряхнул элегический настрой и принялся за дело. Естественно, объявлять в розыск безвестно канувших в небытие мамедов смысла не было. Я быстро нашел бригаду столяров, которые за пару дней привели домик в божеский вид. Затем купил машину угля и, приобретя на оставшиеся от атлантического круиза средства недорогую мебель, зажил по-человечески, наслаждаясь покоем и не вздрагивая от каждого шороха за окном.
Довольно скоро, впрочем, это беспечное житие сошло на нетвместе с остатками денег. Пересчитав в один прекрасный день наличность, я пришел к выводу, что настала пора позаботиться о хлебе насущном. Тут я призадумался и даже слегка забеспокоился. Надо вам признаться, что у меня никогда не возникало подобной проблемыввиду весьма специфичных условий существования. Вкалывая на Родину, я имел скудный, но стабильный заработок, а напряженный ритм бытия в тот период не давал возможности поразмыслить над вариантами улучшения своего положения. Потом, если помните, я стал обладателем полумиллиона баксова это, согласитесь, весьма недурственные деньжата. Кроме того, работая на полковника Шведова, я никогда не задумывался о финансахон по первому проявлению немого вопроса в моих завидущих глазах выдавал потребную сумму (в разумных пределах, разумеется). Удивляться такой безудержной щедрости не стоит: мы с парнями делали работу, за которую определенная группа заинтересованных товарищей готова была платить любые деньги. А поскольку потребности ратных людишек весьма незатейливы и бесхитростны, затраты на их удовлетворение, сами понимаете, не наносили существенного урона нашему работодателю.
В общем, получилось так, что я впервые за все время своего существования остался один на один с необходимостью зарабатывать на пропитание и элементарные нужды.
Толкнувшись на ольховский рынок труда, я был неприятно удивлен: оказалось, что все более-менее приличные места, приносившие достаточный доход, давно заняты и в ближайшее время вакансий не предвидится. А то, что предлагали объявления, меня определенно не устраивало. Потому что я, увы, не имел «диплома администратора гостиничного хозяйства международного образца», «высшего экономического образования и не менее чем трехлетнего стажа работы в зарубежных фирмах», отродясь не обладал «способностью нравиться солидным мужчинам» и уж совсем никаким боком не подпадал под определение «стройная эффектная нимфа с испанским темпераментом, бархатистой кожей, не старше 25, способная пойти на компромисс (справка от венеролога и результаты анализа на ВИЧобязательны)». Увы мне, увы! Нет, насчет компромиссаеще куда ни шло. Но если вы успели заметить, я давно за 25, отнюдь не нимфа, и венеролога как такового видел по НТВ года полтора назади то в какой-то юмористической передаче.
Поперся сдуру на биржу. Паспорт в порядкебабуся в первое же посещение прописала меня на своей наследственной жилплощади: в перерыве между приготовлением борща и стиркой (отсутствие штампа о снятии с регистрационного учета в Стародубовске вполне эквивалентно компенсировала одна розовая купюранарод в этом славном Ольховске неприхотливый!).
До заполнения анкеты дело не дошло: симпатичная барышня с сильно накрашенными ресницами, лениво пилившая ногти в приемной, оживленно поинтересовалась, какова моя профессиональная ориентация, и, услышав ответ, потянулась к сотовому телефону, торчавшему из ячейки в недрах канцпринадлежностей.