Глава вторая
РИМ
В большой комнате на полу десятка два мальчиков в возрасте от пяти до шести лет оживлённо, группами играли в камешки, кости и орехи. Дети отчаянно спорили, болтали и толкались. Между ними неторопливо передвигался на коленах сухонький старик с блаженной улыбкой на лице. Он внимательно слушал разговоры детей, а чтобы лучше слышать, приставлял руки к своим ушам и хихикал. Иногда, сев на скрещённые ноги, доставал из пояса туники горбушку чёрствого хлеба и с удовольствием, причмокивая губами, закусывал. Это был Божественный Август Октавиан, принцепс, властитель Вселенной.
Дверь комнаты осторожно открылась. И в неё, никем не замеченным, тяжело вошёл широкоплечий высокий римлянин с необычайно красивым лицом, но грубым и злым. Увидев Августа, который сидел на корточках перед группой малышей и с весёлым видом подслушивал их разговоры, вошедший мужчина пожал плечами. Тихо буркнул:
Совсем спятил старик.
Дети, почувствовав злую волю, начали затихать. Август обернулся и нахмурился, торопливо сунул ломоть хлеба в пояс и негромко, но так, чтобы римлянин его понял, сказал:
Бедный римский народ. В какие он попадёт медвежьи челюсти.
Август быстро встал на ноги и, взъерошенный, сердитый, подступил к вошедшему римлянину, который при виде его взгляда, словно поражённый, сделал шаг назад и опустил взгляд вниз. Он засопел и дрыгнул ногой. Лицо Августа смягчилось.
Перестань дрыгать ногами. Ты знаешь: я это не люблю.
Август был раздосадован не внезапным появлением своего пасынка Тиберия, который имел право входить к нему в любое время дня, а тем своим чувством страха, что возникал у него в душе при виде властного облика наследника. Его тяжёлая поступь, медленный поворот головы, пронизывающий взгляд и голос, даже тихий, заставляющий умолкнуть говоруноввсё это возмущало принцепса . Ему, семидесятилетнему старику, было стыдно перед самим собой за то, что он не мог скрыть своего страха перед этим грозным полководцем. Август вперил в Тиберия взгляд, который, как он считали это подтверждали многие его друзьябыл подобен молнии.
Тиберий, увидев перед собой низкорослого отца с вытаращенными глазами, в старой тоге, вскрикнул и, словно ослеплённый, закрылся широкими ладонями и отступил назад. Душа Августа ещё более смягчилась. И, тем не менее, он, стараясь возбудить в себе гнев, визгливо закричал, указывая пальцем на крупный нос полководца:
Ну, вот, милый Тиберий! Как ты появился со своим угрюмым лицом, так сразу испортил моё настроение!
Отец, где же мне взять другое лицо? почтительно склоняя голову и опуская взгляд вниз, тихо спросил пасынок.
Тебя не любит народ. Тебя боятся члены Правительства, а что произойдёт после моей смерти? Август внезапно умолк и, думая уже о другом, быстро прошёл по комнате, с мучительным стоном заламывая руки. О, боги, я предвижу новую затяжную войну между римским народом. Он стремительно глянул на пасынка. Тебя не поддержат германские легионы, а восточныеподнимут бунт. А Правительство, едва ты покинешь Рим, изберёт принцепсом Агриппу Постума. О! Я несчастный отец!
Агриппа Постум был внуком Августа, который купил его у своего зятя, что часто практиковалось в те годы, и усыновил, сделав его, по сути, наследником. Однако наследник, возмужав, прославился на весь Рим низким, диким и необузданным нравом, а развратом повторил свою мать Юлию. Тяжело страдая из-за своих детей, принцепс отправил обоих в ссылку. А когда сенаторы пришли к нему и, преклонив колена, начали умолять его простить Юлию, он в ярости крикнул:
Я вам желаю таких же дочерей, жён и сестёр, как моя дочь Юлия! и выгнал всех вон.
Теперь он чувствовал себя слабым и больным, как никогда. Его мучил страх, что он мог умереть внезапно, хотя мечтал о лёгкой, внезапной смерти. Август боялся, что не успеет внушить Тиберию нужные для управления государством мысли, предостеречь, указать.
Он с глубоким вздохом посмотрел на пасынка, который стоял посередине комнаты с каменным выражением лица, и, театрально вскинув над головой руки, воскликнул:
Ну, что ж! Пускай правит! Тем чаще римский народ будет вспоминать мою мягкость и доброту!
Он взял под руку Тиберия и начал прогуливаться с ним по комнате.
Слушай меня внимательно, милый Тиберий.
Я весь внимание, отец.
Август, рассеянно глядя перед собой, вынул из пояса горбушку и с удовольствием закусил
Вчера я возвращался из царской курии в носилках. Съел ломоть хлеба и несколько ягод толстокожего винограда. И этим был сыт весь день Он потёр лоб и поморщился Даэтот Агриппамне донесли сенаторыя ведь недавно болелТак вот сенаторы в дни моей болезния знаю их именано пускай им простят богинемедленно отправились к Постуму. И в разговоре с ним обращались к нему «государь».
Тиберий вздрогнул. Всё поплыло у него перед глазами. Он уже мысленно видел толпы ликующей, ленивой и развратной черни, которая несла на плечах своего любимцапьяницу и бездельника Агриппу. И так будет. И это несмотря на то, что Тиберий после каждого возвращения из похода осыпал милостями город, а денежные раздачи превосходили во много раз те, что позволяли себе иные полководцы. И, тем не менее, народ не любил его.
Тиберий яростно ударил себя в грудь кулаком.
О, неблагодарная чернь!
Август остановил его нетерпеливым жестом руки.
Есть единственный выход, и я хорошо подумал о нём, пока ты находился в Иллирике Он выдержал длинную паузу и жёстко сказал: Ты прикажешь убить Агриппу, едва я умру в день моей смерти. А ныне пускай живёт.
На глазах принцепса заблестели слёзы. Он любил своих детей, глубоко страдал и каждый день выслушивал гонцов, которые прибывали из мест, где находились его дети. Расспрашивал гонцов с величайшей подробностью об их жизни. Но, считая и весьма справедливо, что его поведению подражал народ, не прощал детей.
Я сделаю так, как ты велишь, отец.
Ну, и хватит об этом!
Август глубоко вздохнул и, по-прежнему не обращая внимания на мальчиков, которые сгрудились в углу комнаты, улыбнулся и протянул руки к полководцу.
А теперь, милый Тиберий, обними и поцелуй меня. Я здорово соскучился по тебе за эти годы. Я часто видел во сне Он заметил на руке Тиберия длинный, узловатый шрам, ощупал его и взволнованно воскликнул: Тебе грозила опасность?!
Нет, отец.
Как же ты получил эту рану?
Панонийцы окружили мои легионы в горной теснине. Мы стояли в ней двое суток без сна
И что дальше?
Тиберий жестоко ответил, чеканя слова:
Мы разбили их!
И это весь рассказ?
Что ты хочешь услышать, отец?
Как ты был ранен?
Мне пришлось встать впереди легионов и принять первым удар варваров.
Ага с мягкостью во взгляде принцепс осмотрел лицо полководца. Вижу, у тебя лицо усталое. Ты, наверное, домой не заходил?
Нет.
Сразу после Иллирика ты пришёл ко мне?
Да, отец.
И, наверное, не ел?
У меня не было времени. Я скакал на коне, не останавливаясь, от Брундизия.
Хорошо. Сходи домой и возвращайся, как можно быстрей.
Тиберий по двум причинам торопился в Рим. Находясь в лагере, он получил известие от матери Ливии о том, что среди друзей Августа всё чаще шли разговоры о нём, Тиберии, как о полководце, который замыслил отложиться от Рима и только, мол, поэтому он затягивал окончание войны и не спешил на призыв принцепса вернуться домой. Тиберий хорошо помнил: за что погиб восемнадцать лет назад его старший брат Друз, командующий германскими легионами. Друз, не таясь, высказывал мысли, что при первой же возможности он восстановит прежний государственный строй. Он мечтал о республике. Август, подозревая Друза в измене, приказал ему покинуть провинцию «Германия» и верные ему легионы, и так как Друз медлил, отравил его ядом.
Вторая причина болью отразилась в душе Тиберия. Его бывшая жена Агриппина вот-вот должна была оставить Рим, чтобы навсегда уехать в далёкую восточную провинцию к своему супругу.
Тиберий быстро вышел из дворца и едва ли не бегом спустился по широким лестницам с Палатинского холма в римские улицы. Этот человек, которому завидовали, которого боялись и которого проклинали, с первых лет жизни испытал тяжёлые страдания, какие вряд ли выпадали на долю даже рабам. А ведь он родился в семье знатного и богатого патриция из старейшего сабинского рода. Его отец Неронэто имя на сабинском языке означало: «храбрыйсильный»был сподвижником Гая Юлия Цезаря в период гражданских войн, командовал флотом. А когда Цезарь был убит во время заседания Правительства, то Нерон, как и большинство друзей погибшего, перешёл на сторону республиканцев и потребовал от Правительства награды для тираноубийц. Возглавляя республиканские войска в новой войне, он многократно терпел поражения от наследника Гая Юлия Цезарязадорного восемнадцатилетнего петушка Октавиана, впоследствии ставшего Августом. Часто, спасаясь бегством, Нерон увлекал за собой юную красавицу жену Ливию с грудным ребёнком. В первые свои четыре года Тиберий видел только слёзы, смерть, кровь и отчаяние матери Ливии, от которой соратники её мужа и сам Нерон в очередных бегах, когда противник был совсем рядом, требовали убить малыша. Тот мог выдать их местоположение своим внезапным плачем. Но Ливия безумно любила младенца и готова была расстаться со своей жизнью, но не с Тиберием. И во время самых кровавых сражений она закрывала младенца своим телом, и весело рассказывала сказки, пела песни. Она была для Тиберия прекрасным миром, в котором он всегда искал спасения от вечного страха, ненависти и злобы, что были вокруг них.