Сумев наконец повернуть голову в другую сторону, я посмотрел на Эллиота. Он лежал на спине. Над его левым соском торчало сантиметра три окровавленного острия кола.
Если бы Кэт забила его так далеко, я бы почувствовал и, скорее всего, поранился бы сам. Наверное, когда Эллиот ударился о пол, падая с меня, кол вошел глубже.
На него было страшно смотреть.
С уголков его рта сбегали багровые ручейки.
Я встретился взглядом с Кэт.
Почему он не обратился в прах?спросил я.
Она улыбнулась уголком рта.
А должен?
Кристофер Ли всегда обращался в прах.
Может, он еще недостаточно старый.
Я глянул на Эллиота, потом снова на Кэт.
Тогда, как я понимаю, нам придется избавиться от тела.
Боюсь, что так,кивнула она.Может быть, примешь сначала душ? Об остальном подумаем после.
6
Я старался не запнуться, вышагивая по ковру к ванне.
Кэт осталась стоять позади.
Мелькнула мысль пригласить ее принять душ вместе. Может, она бы и согласилась. В конце концов, я ее герой. Но я не решился.
Включив в ванне свет, я затворил за собой дверь. Посмотрел на свое отражение в зеркале. Человек-бутерброд: с одной стороны чистый, с другой будто вишневым повидлом вымазан. Кровь, заляпавшая мои волосы, лицо и шеюта, что вытекла на меня из пасти Эллиотаскорее всего, незадолго до полуночи еще текла по венам Кэт. Та, что подсыхала на животе и груди, вытекла из сквозной раны Эллиота. Кровь на правой руке была явно моей. Конечно, так или иначе пару капель от каждого из нас можно было найти где угодно, нои я был уверен в этомбольшая часть крови на моем лице принадлежала некогда Кэт.
И это давало мне некое приятное чувство. Я не возражал, чтобы капельки ее крови высыхали у меня на носу, губах и веках. Не утверждаю, что наслаждался бы этим, но что-то было в этом романтичное.
Если не утруждать себя размышлениями о том, что кровь эта совершила короткий визит в желудок Эллиота, прежде чем очутиться на моем лице. Потому что тогда всякая романтика быстро улетучивалась.
Я запоздало подумал о СПИДе, но страха не ощутил. Не было никаких поводов подозревать Кэт или Эллиота в том, что они инфицированы. Да и потом, хорошо, что я хотя бы сберег свою глотку. Когда еще секунду назад ты был на волосок от смерти и все же выжил, мало задумываешься о туманном будущем.
После произошедшего я чувствовал себя несколько пришибленно. И в то же время я был очарован, взволнован, почти в эйфории. Я был напуган. Я испытывал отвращение, я дрожал. Все вместеи сразу. В таком состоянии я счел за подвиг вползти в ванну, пустить воду, задернуть занавеску и кое-как начать мыться.
Горячая вода достигла моей раны на руке, и я застонал. К счастью, боль не осталась надолго. Что до крохотной точечной ранки на грудиона и вовсе не давала о себе знать.
Прошло какое-то время, прежде чем вода, закручивающася у моих ног, перестала быть подкрашена розоватым.
Сняв трусы, я отпасовал их к дальнему краю ваннытак, чтобы не заткнули сток. Потом решил осмотреть-таки свою руку. Эллиот славно тяпнул меня, но по-настоящему пропороли кожу только его стальные клыки. Два отверстия с одной стороны руки, двапониже. Глубокие раны. Пока я мылся, они отзывались болью ипусть и не обильнокровоточили.
Время шло. Вскоре я понял, что мокнуть в ванне дальше уже бессмысленно. Все равно рано или поздно придется вернуться в спальню Кэт, убрать беспорядок и как-то распорядится трупом Эллиота.
Я гадал, что же мы с ним сделаем.
И, попутно, не переставал думать о Кэт. Опять бредил ею, стоя под горячей струей, намыливаясь и смывая с себя пенные холмы.
Есть одна забавная особенность, когда дело касается меня и Кэт: когда мы вместе, я в своем уме и воспринимаю ее как обычного человека. Когда нас разделяют, я начинаю чудачествовать. Становлюсь одержим ею.
Наверное, этому есть простое объяснение. Например: ясумасшедший.
Так или иначе, я жаждал очутиться рядом с ней снова. И что-то не хотелось мне бросать ее одну в комнате с трупом. Потому я скоренько намылил волосы, смыл один раз и положил конец и без того затянувшейся бане.
Обтершись, я наклонился в ванную и подобрал свои трусы. Тряхнул их разок, осмотрел. Большая часть крови смылась, ноне вся. Я все равно надел их. Мокрые, они налезли на меня второй кожей, бесстыдно просвечивая, потому я обернул бедра полотенцем.
Ванная заполнилась теплом и паром. Хотелось выйти на воздух, но надо было еще что-то сделать с моей раненой рукой.
В аптечке сыскались несколько коробочек с пластырем. Вскрыв одну из них, я вытряхнул четыре нашлепки, снял бумагу с липучек и заклеил свои укусы.
С коробочкой в руке, я распахнул дверь и вышел в славную прохладную атмосферу спальни.
Свечи все еще горели, но теперь к ним прибавились лампы-близнецы на тумбочках. Их свет сделал комнату светлее.
У изножья кровати Кэт возилась у тела Эллиота. На ней все еще не было никакой одеждыкроме пары туфель из светлой кожи на ногах. Я подошел к ней, рассматривая ее голые ягодицы и спину. Ее кожа поблескивала. Кое-где были видны следы от укусоввсе явно застарелые. Иные были почти неразличимымаленькие точечки, чуть темнее всей прочей кожи. Пара там, пара тут. Ранки-близнецы на одном и том же расстоянии друг от друга. Две повыше, две пониже. Не будь свет ламп столь ярок, я, возможно, и не рассмотрел бы их.
О, ты уже здесь.Она глянула на меня через плечо и улыбнулась.
Ты пойдешь в душ?поинтересовался я.
Очень скоро. Сам видишь, какой тут бардак.Она вернулась к своей работе.
Пластырь нужен?
Боюсь, ему он уже ни к чему.
Для тебя.
А. Спасибо, не сейчас.
У тебя идет кровь?
Да, но не то чтобы сильно. Меня от так не кусает, как цапнул тебя. Он никогда не пытался убить меня. Только пил кровь и сам понимаешь доставлял себе удовольствие.
Я не очень понимал, что Кэт делает с трупом, до тех пор, пока не обошел простертого Эллиота с другой стороны.
Она запихнула ему в рот кондитерский дозатор.
Эту штуку с трубкой, длинной пластиковой емкостью и резиновой грушей на конце. Обычная кухонная принадлежность. Ей можно выдавливать крем на тортики, собирать излишки жира. Я слышал, что иные представительницы прекрасного пола умудрялись оплодотворять себя такими штуками.
Но дозатору в руках Кэт выпала участь выкачивать кровь изо рта Эллиота.
Что ты делаешь?спросил я.
Видишь?Она извлекла трубку дозатора из его рта, опустила ее в большой стеклянный бокал, зажатый в левой руке, и сдавила желтую грушу. Кровь вытекла внутрь. К тому моменту, как дозатор опустел, стакан был почти наполовину полон.
Собираешься выпить?..спросил я.
Просто не хочу, чтобы она расплескалась тут повсюду, когда мы будем выносить его. И без этого проблем хватает.Выжав дозатор до конца, она снова запихнула трубку трупу в рот. С сосущим звуком емкость начала заполняться кровью. Увенчалась процедура вязким хррффзвук навроде того, что издает трубочка, когда вы пытаетесь достать ею сок с самого дна пакетика.
Кэт спустила кровь в бокал и протянула его мне со словами:
Вот. Вылей это, пожалуйста.
Я принял бокал из ее рук. Ее пальцы оставили кровавые отпечатки на стекле.
Куда?
Мне все равно. Раковина, ванна, туалетОна пожала плечами.
Ладно.
Можешь взять еще вот это?Кэт протянула мне дозатор. Я все еще сжимал коробочку с пластырем в одной руке, так что дозатор пришлось опустить в бокал с кровью.Просто сполосни,напутствовала она.Потом я брошу его в посудомоечную машину.
Хорошо. Сейчас буду.
Кровь неспешно уходила в сливное отверстие. Включив воду погорячее, я промыл бокал и дозатор так тщательно, как только мог. Вроде бы по окончании процедуры они приняли более-менее чистый вид. Оставив их в раковине, я вернулся в спальню.
На пороге уже стояла Кэт, завернутая в черную простыню.
Брошу ее потом в стирку,пояснила она.
Как скажешь.
Она закрылась в ванной.
Я же остался в комнате один.
Пришла идея одеться. Может быть, не самая лучшая. Странно было бы щеголять полной одежкой, в то время как Кэт будет в одних кожаных туфлях. Да и потом, самая грязная часть работ была явно еще впереди.