Владислав ГруздьКАЗУС БЕЛЛИ ИЛИ ЦЕЙТНОТ РЕЗИДЕНТАРоман
ГЛАВА 1
Грохот, топот ног и расстрельные автоматные очереди. Противник везде. Отовсюду выглядывают испуганные лица, но в руках автоматы. Палят в свет, как в копеечку. Крестьяне, пушечное мясо, за которыми, как за подготовленным к убою стадом баранов, скрываются расчетливые боевики. По бетонным стенам шаркают рикошеты. Среди грохота автоматов вдруг тяжело ухает мощный взрыв.
Это похоже на землетрясение. Впечатление, словно взрыв звучит внутри головы. Туннель содрогается будто живой. Наконец-то подорвана электроподстанция бункера. Свет гаснет, за ним отключается вентиляция, и все погружается в ад. Кромешная тьма, оружейные вспышки, вопли раненных Горячая взрывная волна подняла в воздух плотный клуб серой бетонной пыли. Все отхаркиваются, отплевываются, трут запорошенные глаза. Кто-то кричит, сраженный своими же. Отовсюду звучит чужая речьгортанная бессмыслица вязи, переходящая в вой
Граната вперед, за нейкороткая очередь из автомата. Вслед за первойвторая граната, ее сменяет длинная очередь. Выстрел подствольника, шумовая граната, и опять короткая очередь в тех, кто устоял на ногах.
Хаос. Ничего не понять. Визг, вой, улюлюканье. Крестьяне сломлены и дезориентированы. Кто из них еще жив, в сполохах света с удивлением таращат глаза на невиданных доселе пришельцев в серых от пыли балахонах, в масках и респираторах. Из мембран респираторов раздается то ли хрип, то ли хрюканье. Крестьяне бросают оружие, падают ниц и завывают на самых высоких нотах:
Шайтан! Шайтан пришел!..
Вопль подхватывают другие, и по туннелю несется:
Шай-тан!..
На первые роли теперь выходят боевики, не бросившие оружие и продолжающие стрелять. Они напуганы до полусмерти завываниями крестьян, но их удерживает дисциплина.
В ответ раздается рев огнемета. Длинный желто-красный язык, как голодный зверь, рвется вперед. Он лижет серые стены как леденец, оставляя после себя смерть, сажу и копоть. Неправдоподобно быстро вспыхивают несколько живых факелов, перекрывая своими истошными воплями стоящий в туннеле грохот. Под этот аккомпанемент взрывается еще одна шумовая граната, за нейбоевая, и снова безостановочный треск автоматов.
В туннеле уже нечем дышать. Гарь, пыль, дым Все что угодно за глоток чистого воздуха, но его здесь почти не осталось. Глаза застилает красная пелена. Пот, стекающий под маской с лица, подступает к губам.
Плевать! Гранату вперед, короткую очередь, за ней другую. Палец будто прирос к крючку автомата.
Надо только пробиться к свету, тампомощь.
Из-за спин значительно поредевших боевиков в атаку включилась личная гвардия шейха. Опять взревел огнемет. Прокаленная серая пыль носится в воздухе, оставляя на форме черные точки подпален
Воспоминания
Иван Белборода долго сидел с закрытыми глазами, внимательно вслушиваясь в ровный монотонный звук двигателей подлодки.
Та памятная операция возмездия на Ближнем Востоке была сложной боевой задачей. Требовалось уничтожить руководство организации международных бандитов, поднявших руку на наше посольство. К сожалению, захваченные в заложники дипломаты были убиты бандитами еще в день захвата, поэтому спасать уже было некого
Белборода встряхнулся, отгоняя воспоминания прочь. Он раскрыл глаза и посмотрел на своего напарника.
Его жесткий оценивающий взгляд заставил майора Волошина поежиться и ощутить непонятное беспокойство. Стараясь приободриться, он с вызовом поднял голову и открыто встретился с прищуренными глазами полковника, но тут же пожалел об этом.
Взор Белбороды сверлил его, словно бурав, и майор поспешил отвести взгляд в сторону. Чувствуя себя не самым лучшим образом, он неловко сложил руки на коленях и, наконец, осознал в полной мере, что никакая награда не компенсирует той опасности, которой он подвергался, участвуя с полковником в одной операции.
Расслабься.
Застывшее лицо командира на миг смягчилось, в уголках рта промелькнула ухмылка.
Не дрейфь, все будет тип-топ.
Волошин окинул украдкой невысокую крепко сбитую фигуру Белбороды, ладно обтянутую полевой формой без знаков различия, и быстро покачал головой.
Никак нет, товарищ полковник. Я не боюсь, пожав широкими плечами, он выдавил из себя через силу подобие улыбки и повторил уже для себя:Я не боюсь. Все в порядке.
Ну, вот и отлично. Расслабься, потом будет не до этого.
Майор понимающе кивнул и опустил голову. Он клял все на свете, что по собственной воле, очертя голову, ввязался в подобную историю. Осознание этого действовало на него угнетающе. Стиснув добела огромные кулаки, он нервно вздохнул.
Белборода беззлобно хмыкнул и кинул быстрый взгляд на светящийся в полумраке циферблат наручных часов. Потом широко зевнул, прикрыв тыльной стороной ладони мощные скулы.
Полтора часа назад они покинули борт сухогруза «Михаил Беликов» и на предельной скорости, на которую была способна их миниподлодка, двигались к квадрату высадки.
По мнению Белбороды эта посудина больше походила на гроб: такая же маленькая и неудобная. Но удобства при выполнении спецзадания, именуемого будничным словом «командировка», к сожалению, не предусматривались.
Понаблюдав еще с минуту за подчиненным, полковник потянулся и хрустнул суставами пальцев. Звук отдался от переборок судна как выстрел.
Тишина в крохотном пассажирском отсеке подлодки все настойчивей навевала мысль о братской могиле. Полковник упрямо встряхнул головой, отгоняя похоронные мысли. Он заставлял думать себя об оставленных дома родных и друзьях, но их образы, словно вспугнутые с дерева галки, так и норовили броситься в разные стороны. Огромным усилием воли он вернул их назад, но облегчения это не принесло.
Иван нахмурился. Его лоб прочертила глубокая вертикальная морщина. Внезапно он понял, что тревожит его отнюдь не вид этого мрачного отсека, а совсем другое, но заострять на этом внимание он не решился.
Взгляд его голубых широкорасставленных глаз задержался на прикорнувшем в углу втором подчиненном, капитане Алехине. Кряжистый сибиряк, отдавший службе в погонах последние пятнадцать лет своей жизни, кажется, не испытывал никаких неудобств и ни о чем не тревожился.
Полковник с завистью поглядел на него, понимая, однако, что это не так. Тот просто весьма умело скрывал свои чувства и никогда не терял времени даром. В части он по праву считался лучшим специалистом и самым надежным напарником. Его покоившиеся на коленях широкие ладони крепко удерживали короткоствольный автомат.
Глядя на него, полковник физически ощутил, как разум его покидают непозволительные сомнения, и он наполняется душевным спокойствием.
Белборода удовлетворенно качнул головой. В конце концов волнение входило в обязанности руководителя разведывательно-диверсионной группы, так что все пока было в порядке. Его мысли перекинулись на проработку поставленной перед группой задачи.
За годы службы в отдельной бригаде особого назначения при Главном разведывательном управлении ему не раз приходилось отправляться в точно такие же командировки, в частности, и для подтверждения своей высокой квалификации. Каждая такая задачаучебная ли, боевая ли, являлась изматывающим и тело, и душу серьезным испытанием всех его знаний и навыков, обретенных за многие годы напряженной учебы и тренировок.
Каждый раз по возвращении он утверждался, что в свои тридцать пять все еще бодр и полон сил. У него будто открывалось второе дыхание, когда, казалось, его организм ни на что не годен уже и стар, как трухлявый пень. Может, это и было тем самым важным, что он выносил для себя из этих командировок. А может, и что-то еще, отчего его некогда темные волосы уже покрылись множеством серебряных прожилок. Но чем больше их становилось, тем опытнее становился он сам и осторожней. Чувство интуиции настолько развилось в нем в ожидании встречи с неминуемой опасностью, что нередко пугало даже его самого.
Вот и сейчас, чем ближе подлодка приближалась к квадрату высадки, тем все явственнее в его голове звенел тревожный колокольчикпредвестник грядущей опасности.
Полковник прикрыл тяжелые покрасневшие веки. Еще не понимая причин этого беспокойства, он в который раз тщательно анализировал обстановку.