Любовь АрестоваТайна двойного убийства
Дополнительное расследование
ГЛАВА 1
Главный инженер станции технического обслуживания автомобилей под романтическим названием "Радуга Иван Сергеевич Гулин недоуменно пожал плечами, глядя, как вздрагивает тонкая филенчатая дверь его кабинета.
С чего разъярилась его посетительница? Ишь, как грохнула! Принимать ее он не был обязан. Надо было отправить ее вначале к диспетчеру, тогда бы узнала цену его разговора и участия! Замена кузова не простая операция, вечно с нею морока. Дефицитодно слово. Но ей кузов обещали.
Иван Сергеевич вздохнулвот она, благодарность.
Глянул на успокоившуюся дверь, взял хрусткий светло-коричневый конверт, оставленный женщиной. Большой конверт, канцелярский. "Нам бы такие заказать,отметил про себя, снял скрепку, держащую незаклеенный мысок, не глядя достал из конверта белый сверток бумаг.
Развернуть их он не успел. Дверь широко, до упора распахнулась, в кабинет стремительно вошли какие-то люди. Одинв форме капитана милиции, накрыл рукой желтый конверт и дрогнувшие пальцы Гулина с белым свертком. Иван Сергеевич попытался выдернуть пальцы, но не смог.
Растерянный взгляд главного инженера выхватил из стоящих у двери людей бледное лицо недавней посетительницы. Она не мигая смотрела на письменный стол, на руки капитана и беззвучно шевелила неестественно яркими губами.
Гулин? властно спрдсил капитан, но Иван Сергеевич не ответил, только кивнул. В горле стоял горький ком.
Вы подозреваетесь в получении взятки, услышал он жесткие слова капитана и весь похолодел: "Вот оно, вот оно как бывает,забилась в мозгу фраза.
Прошу подойти понятых, это голос другого человека, в штатском, что как-то успел уже встать за спиной Ивана Сергеевича.
Капитан убрал руку, взял из безжизненных пальцев Гулина белый сверток, развернул.
Зеленые купюры, аккуратные, новые, блестящие Деньги.
С этой минуты для Ивана Сергеевича наступила другая жизнь. Совсем в других измерениях.
ГЛАВА 2
В пустом коридоре шаги звучат гулко, из открытых форточек тянет свежестью раннего летнего утра. Я люблю приходить на работу пораньше, летомособенно. Кажется, отдохнувший за ночь кабинет помогает собраться с мыслями. Никто еще не сидит в коридоре, молчит телефон и неотложные вопросы скромно ждут, за какой из них я примусь в это неурочное время. Словно понимают: в такой час обстоятельствами командую я.
Сегодня нужно отпечатать обвинительное заключение по уже законченному делу. Мне нравится печатать самойвидеть, как мысли обретают форму слова и ложатся на бумагу. Ровно, аккуратноя умею печатать.
Дело помню наизустьвсе детали, оттенки, доказательства. Листаю, лишь когда цитирую свидетельские показания или заключения экспертов.
Поистине золотые утренние часы.
Работа уже подходила к концу, когда раздался резкий телефонный звонок. Аппарат внутренней связи был угловатым, маленьким, а звонил громко и раздраженно. Сколько уже раз просила я заменить телефон, но у завхоза прокуратуры не доходили руки, а у меня недоставало времени настоять на своем.
Вызывал прокурор.
В длинном узком кабинете прокурора, далеко отодвинув стул от традиционной приставной тумбы, сидел заместитель прокурора Захожий. Щегольской серый костюм и светлая рубашка резко контрастировали с необычно багровым лицом. Захожий был вне себядаже уши пылали, даже упала на вспотевший лоб черная прядочка из аккуратной прически, а он и не замечал этого. И прокурор, наш обычно невозмутимый, корректный Буйнов, которому так не подходила его фамилия, едва сдерживалсяя успела хорошо его изучить за пять лет совместной работы.
На мое приветствие Захожий едва кивнул, а прокурор, поздоровавшись, указал на стул:
Садитесь, Наталья Борисовна.
Я села напротив Захожего, и он, заметив мой удивленный взгляд, поправил, наконец, прядочку. Просто-таки вложил ее в рядок аккуратных блестящих волносторожно, ладонью с оттопыренным мизинцем.
Вот, прогудел Буйнов, подчеркнуто обращаясь только ко мне, вот до чего мы дожили, и прихлопнул широкой короткопалой ладонью том уголовного дела, лежащий на полированном столе. Бежевая обложка дела испещрена записями и номерами, по которым я угадала безошибочно: дело побывало в судевот он судейский номери вернулось в прокуратуру. "Значит, доследование,поняла я и невольно вздохнула. Такой брак и в чужой работе был позором для всех. Его переживали даже те, кто к расследованию не имел отношения.
На дополнительное расследование, подтвердил Буйнов мою догадку, удружил нам товарищ Захожий. Дорвался до власти, он повысил голос.
Я па-апрашу, привстал со стула Захожий, но Буйнов, не глядя, поднял в его сторону ладонь. Захожий понял, умолк.
Выслушаем вас еще, это я вам обещаю, сказал прокурор, все также не глядя в сторону своего заместителя, а сейчас давайте к делу приступать.
Буйнов помолчал и добавил с горечью:
К дополнительному расследованию.
Стало ясно, зачем я здесь: придется проводить это самое дополнительное расследование. Попыталась и не могла вспомнитькакие сложные дела были у Захожего месяц-другой назад. Нет, не было у него таких дел, ничего особо сложного мы не обсуждали. А в прокуратуре у нас неукоснительно соблюдалось правило: по серьезным делам советуемся, помним долго и потом следим, как пройдет дело в судесамую справедливую и строгую оценку нашей работе дает все-таки суд.
Так по какому же делу брак?
Молчание в кабинете стало тягостным. Наконец прокурор сказал Захожему:
Вы можете идти. И к делу прошу не подключаться. Вы слышите? он опять чуть повысил голос:Никакого вмешательствани здесь, в прокуратуре, ни на станции технического обслуживания!
Взятка на СТОА,догадалась я. Вот какое дело возвращено на дополнительное расследование. Что же там? Дело связано с арестом, и сомнений у Захожего не вызываловот и все, что я знала о нем. Конечно, доследованиевсегда ЧП, всегда разбор и разнос, однако же Буйнов сейчас явно выходит из обычных рамок.
Все это настораживало, беспокоило. "Везет мне, уныло подумала я. Доследовать всегда сложнее, чем идти по свежим следам, знаю по опыту.
Захожий не прощаясь вышел. Черная прядка волос опять упала на лоб, но он ее не поправил.
Прокурор положил на полированную тумбу дело в уже потрепанной обложке.
Вот, тихо сказал он, придется тебе, Наталья, разбираться. Кто тут прав, кто виноват? С первого раза, как видишь, не поняли.
Когда Буйнов обращался ко мне вот так неофициально, по имени, я зналаон ждет от меня полной, что называется, выкладки. Доверяет. Надеется. На меня надеется. Кому как, а мне это нравилось. Старый, опытный прокурор был со мной на равныхприятно. Хоть меня тоже новичком не назовешьработаю следователем уже семь лет, и пять из них прошли рядом с Буйновым. Сколько раз он помогал мне советами, да и делами, сколько уроков преподал, сколько распутали вместе уловок бывалых и опытных подследственных.
Не представляю себе нашу прокуратуру без приземистой невысокой фигуры Василия Семеновича в синем форменном мундире. Бритая крупная голова, кустистые седоватые брови над внимательными серыми глазами таков был наш прокурор. Мы любили его и побаивались: был он вежливым и тихоголосым, но слова для нас находил, как говорится, доходчивые.
Сейчас Буйнов говорил со мной спокойно и доверительно.
Вкратце тебе расскажу, что случилось. Не справился Захожий с делом
На нем лица нет, попыталась я защитить товарища.
Не жалей его, не жалей, поморщился прокурор, : он мало того, что дело запортачил, еще и в амбицию ударился. А в нашем положении да с нашими прокурорскими правамиамбиция самое последнее дело. Понимаешь, Наталья, Буйнов показал на дело, которое лежало передо мной, в тех корочках целая жизнь, судьба, да еще и не одна, возможно. Раз тебе большие права даны, об обязанностях не забудьчужую судьбу ломать никому не позволено.
Буйнов потер пальцами виски.
Я поддерживал в суде обвинение по делу. И сам его попросил на доследование, продолжал он, сам, понимаешь? Суд согласился. Ты фабулу знаешь?