Ольга ВолодарскаяУдача по наследству
Сомов, пьяно шатаясь, подошёл к реке. Скинув кроссовки и сорвав носки, он сунул босую ногу в воду.
Обалденно тёплая! восхитился он вслух, хотя поблизости никого не было, повторил:Обалденно! И тут же, отставив в сторону бутылку джина, которую зачем-то таскал с собой, стал раздеваться.
Со-мов! донёсся издали нетрезвый голос Анжелки. Иди поцелую!
Сомов обернулся на далёкий окрик, но тут же отмахнулся. В другой раз он непременно ринулся бы к Анжелке за поцелуем, но теперь ему хотелось только одногонырнуть с головой в обалденно тёплую окскую воду и поплавать в ней под звёздами. Ради этого он покинул корпоративную вечеринку и пошлёпал по белому песочку в ту часть острова, где был отличный спуск к реке и замечательно чистый берег. Он приметил его, ещё когда они подплывали сюда на катере, и подумал, что хорошо бы поплескаться тут ночью. Непременно голышом! Как в детстве и институтской юности. Но трезвым он бы ни за что не решился, не зная, как отреагирует на его выходку босс, а сейчас ему было плевать. Сомов хочет купаться, и Сомов искупается
Голышом!
Стащив с себя олимпийку, футболку, спортивные штаны, Сомов решительно сорвал с себя трусы и повесил барахло на ветку ивы (шёлковые боксёры тут же свалились с неё, но он этого не заметил).
Со-мов! скандировал хор пьяных голосов оттуда, где под полосатыми тентами ломились столы, за которыми пировали сотрудники фирмы «Трейд-ойл», отмечающие сегодня день рождения босса. Сомов, подлый трус, выходи!
Но Сомов не собирался к ним выходить. Он устал от компании, музыки, тостов, от еды, вина, косяков с лёгкой дурью, привезённых с собой его приятелем, программистом Чащиным. От Анжелкиных приставаний, честно говоря, тоже, поскольку в своём теперешнем состоянии был ни на что не способен, а пьяные девушки, как известно, очень хотят любви. Но больше всего он устал от своего босса, который даже на корпоративной пьянке не мог забыть о предстоящем слиянии с концерном «Стар корпорейтед» и не давал это сделать своему заму по коммерции Сомову. Но Сомов не желал в такую ночь думать о работе, он хотел купаться голышом под звёздами, а ещё лучшепод всполохами салюта, заказанного коллективом в качестве подарка своему боссу.
Кажется, салют назначен на полночь, а теперь
Сомов вскинул руку с дорогущим «Вашероном», глянул на светящийся в темноте циферблат и с радостью констатировал, что сейчас как раз двенадцать. Точнее, без десяти секунд!
Один, два, три, четыре услышал он дружный отсчёт и стал считать с остальными:Восемь, девять
Сомов приготовился крикнуть «десять» и нырнуть в воду, чтобы, вынырнув, увидеть разноцветные цветы салюта в небе, но заветное слово так и не сорвалось с его губ. Вместо него зам по коммерции фирмы «Трейд-ойл» издал громкий стон, утонувший в грохоте первого залпа. Когда же в небе расцвёл переливающийся цветок салюта, Сомов, держась за затылок, раздираемый нестерпимой болью, сделал попытку повернуться, чтобы посмотреть, кто ударил его по голове, но не смогрухнул в воду. Течение подхватило его и понесло вниз по реке
А салют всё грохотал. Небо расцвечивалось разноцветными всполохами салюта, и каждый сопровождался радостным воплем пьяной толпы.
* * *
Что рыбалка сегодня не задалась, Санёк понял, когда после двадцатой поклёвки вытащил пустой крючок. Ни рыбы, ни мотыля! Наглые окские щурята молниеносно обкусывали наживку и уходили в росший прямо в воде ивняк, куда Санёк не решался забросить удочку, поскольку крючок мог зацепиться за ветки и остаться там навсегда.
Решив сделать последнюю попытку, Санёк насадил червяка на крючок, поплевал на него (чёрт знает откуда эта традиция взялась, но все рыбаки неукоснительно её соблюдали) и закинул удочку в воду. Дожидаясь поклёвки, он смотрел на берег расположенного метрах в сорока от него островка, где пировала какая-то компания. Вообще-то ясно какаябуржуйская, иначе не сверкал бы островок огнями гирлянд и светомузыки, не доносился бы с него живой голос какого-то шансонье, а на его пологом берегу не стоял бы катер на воздушной подушке. Санёк рыбачил уже три часа, и всё это время буржуи веселились так, что над Окой не смолкали музыка, писк и визг, а белый песок не переставал клубиться тучами, вздыбленный многочисленными ударами танцующих ног. Теперь же, к ночи, богатеи вообще распоясалисьдо Сашка то и дело доносились недвусмысленные фразы типа:
Сомов, иди поцелую!
Кто бы знал, как Саньку хотелось оказаться на месте этого Сомова! Да и любого другого из присутствующих там. Но хотя его и буржуев формально разделяла лишь сорокаметровая водная гладь, он понимал, что на самом деле между нимивселенная. Те, кто веселился сейчас на островке, зарабатывали не меньше тысячи евро в месяц, ездили на иномарках, ходили в смокингах и с лёгкостью рассуждали о финансовых реформах. Санёк же получал пятьсот рублей на бирже труда, гонял на старом велике, носил вьетнамский костюм «Абубас», а единственная тема, на которую он мог поддержать разговор, какая рыба водится в Оке и как её ловить. К тому же жил он в бараке, да не один, а с мамой, и даже в их скромном посёлке считался лузером.
В очередной раз осознав это, Санёк горько вздохнул. Он уже сам устал от собственной никчёмности, но как-то изменить свою жизнь не мог, так как не зналкак. Сашку было тридцать два, он окончил восемь классов и училище, отслужил в армии, женился и развёлся, поработал на нескольких предприятиях, но так и не понял, как устраиваться в этой жизни. Бывшая супруга пыталась просвещать его на этот счёт, но, вняв её единственному совету: все воруют, и ты воруй! Санёк при первой попытке стащить с завода два кило алюминия вляпался, за что был с позором изгнан с предприятия. От безработного Сашка жена тут же ушла, прихватив с собой единственную нажитую в браке ценную вещьжидко-кристаллический телевизор, и этому факту брошенный муж огорчился больше, чем уходу супруги.
С тех пор прошло полгода, и ничего за это время в жизни Сашка не изменилось. Он по-прежнему ходил безработный и холостой. Мать пилила его за это денно и нощно, и Санёк, чтобы отдохнуть от её ворчания, сбегал на рыбалку, где и нервы приводил в порядок, и пропитание добывал, и спокойно предавался своей второй после рыбалки страстивинопитию. Да, Санёк любил выпить. Но с другой стороны, кто не любит? В их посёлке все водку жрать горазды, и Санёк не был исключением. На водку ему, правда, денег не хватало, приходилось покупать самогон за пятьдесят рублей. Когда же налички в кармане не имелось, а в долг отпускать отказывались, он обменивал на выпивку свой улов и пил после рыбалки (этот вариант Сашка не очень устраивал, поскольку в этом случае домой он возвращался пьяным, за что мать пилила его с удвоенной силой). Но сегодня был не тот день! Сегодня у Санька была с собой поллитровка замечательного самогона, к которой он прикладывался после каждой неудачной поклёвки. Но так как таких поклевок было штук двадцать, то спиртного в бутылке оставалось на донышке, что, бесспорно, не радовало.
Со-мов! услышал Санёк очередной вопль пьяной буржуйской компании. Сомов, подлый трус, выходи!
Но загадочный и такой популярный Сомов выходить отказывался, и компания продолжала вызывать его недружными криками. От них у Санька аж башка разболелась, а досада на пьяных буржуев возросла. И особенно досадно было то, что у них там виназалейся, а у него паршивые тридцать грамм
Поохав и покряхтев, Санёк выплеснул остатки своего пойла в стакан, залпом выпил и только поднёс ко рту бутерброд с плавленым сырком, как над рекой разнёсся такой грохот, что Санёк подавился. Решив, что это взорвалась одна из гигантских колонок, он стал всматриваться вдаль, ожидая увидеть пожар, но никакого пожара не было. Зато над рекой взметнулась яркая звёздочка и, долетев почти до луны, рассыпалась на десятки мелких искрящихся брызг.
Салют! с детским восторгом прошептал Санёк и громко заулюлюкал, присоединяясь к радостному ору пьяной толпы на том берегу.
Грохот повторился, и небо вновь осветилось тысячей огоньков. Буржуи, повскакав со стульев, ринулись в ту часть острова, где не было полосатых тентов, мешающих обзору. Ломящиеся выпивкой и закуской столы остались без присмотра. Санёк, заметив это, подумал, что запросто мог бы добраться до острова вплавь и стащить что-нибудь из спиртного. Возьмёт он литровку водки, никто и не заметит! Бутылок на столах так много, что исчезновение одной (а хоть бы и двух!) в глаза не бросится.