Санёк посмотрел на Басова с таким недоумением, будто знать не знал значения этого слова.
Решат: ты Сомова убил, чтоб его место занять, понятно объяснил Басов. Сомов же богатей, а ты голодранец. Всё ясно!
Так я ж не хотел занимать! Это ты ко мне прилип, а мне ничего не оставалось
Следователю расскажешь, сурово прервал его Басов.
Санёк сразу сник.
Но если найдём убийцу, ты в безопасности! успокоил его Лёша, а про себя закончил фразу: «А яна коне!»
Он сразу представил, как его все зауважают, когда узнают, что он вычислил убийцу директорского зама по коммерции. Особенно дядюшка. А красавица Анжела наконец поймёт, что он настоящий мужчина. И как только перестанет скорбеть по Сомову, полюбит его, Лёшу
«Вот я размечтался! укорил себя Басов и отмотал мысли назад:Кстати! Что, интересно, убийца подумал, когда увидел Сомова-Санька живым и здоровым? Ясно, что сначала глазам не поверил, но потом? Я бы на его месте решил, что недостаточно сильно ударил и Сомов только на несколько секунд потерял сознание, а когда пришёл в себя, выбрался из воды и по причине своего невменяемого состояния даже не вспомнил, что получил по кумполу! Тем более у Санька постоянно рука на затылке, и со стороны может показаться, что у него там болит»
А за что Сомова вашего убить-то могли? услышал Лёша голос Санька и стряхнул с себя задумчивость. Он что, такой поганый мужик был?
Да нет, обычный А убить Сомова могли из-за денег.
Тут Санёк зачем-то полез в карманы олимпийки и, пошарив в них, сказал:
Точно из-за денег! В карманах только бумажка какая-то А бабок нет. Украли.
Александр, с укором протянул Лёша. Ну кто будет на пикнике при себе деньги носить? Их там и не было.
А где были?
На счетах, в банковской ячейке, в сейфе, наконец. Дело в том, Александр, что наша фирма недавно потерпела большие убытки. С подачи Сомова мы заключили один контракт, который не только не принёс прибыли, но и чуть нас не разорил. Все решили, что наш гений в кои-то веки просчитался, а я сразу понялвсё было очень хорошо продумано. Сомов наверняка вошёл в сговор с представителями предприятия, с которым был подписан договор, а скорееэто предприятие было «мыльным пузырём», созданным самим же Сомовым
Басов вынужден был прерваться, так как Санёк его не слушалему явно было неинтересно. Вместо того чтобы внимать Алексею, он складывал вынутый из кармана лист в виде птички. Делал он это старательно, аж язык высунул. А когда закончил, вдруг сказанул такое, от чего Лёша выпал в осадок:
На фирме вашей у него тоже, как пить дать, сообщник был. В одиночку такие дела не проворачивают.
Наверняка, выдавил Басов, с раскаянием подумав, что недооценил сообразительность Санька.
Вот он и убийца!
Лёша задумался. Сообщник должен быть полезен в деле, а значит, на его роль годились двое: заместитель Сомова, Самуил Бродский, и главный бухгалтер Гуревич. Эти и прикроют, и подскажут, и тесное общение с ними не подозрительно: по работе постоянно приходится пересекаться. «А программист Чащин? осенило вдруг Басова. Этот тоже вполне подходит! Сляпать подложные счета, документы, архивы, базы, наконец, для него раз плюнуть! И дружили они вроде с Сомовым»
Как будем его вычислять? прервал размышления Басова Санёк.
Я что-нибудь придумаю.
Тогда пока ты думаешь, я похмелюсь, ладно? Башка трещит, сил нет! И он приложился к бутылке, которую, пока бежал, не выпускал из рук, а потом бережно удерживал на коленях.
* * *
Саньку стало хорошо сразу, как только крепкая, отдающая травами жидкость попала в желудок. А что его зажгло немного, так это ничего, даже приятно. Мешало другое, а именно Липучка. Сначала он просто махал худенькими ручонками, а потом начал цепляться за локоть Санька, пытаясь оторвать горлышко бутылки от его рта. Силушки, естественно, не хватило! Санёк отлепил губы, лишь когда почувствовал насыщение.
Александр, как не стыдно? заблеял Липучка. Ты должен сохранять трезвость мышления
Зачем? задал резонный вопрос Санёк, после чего с удовлетворением констатировал, что трезвости как не бывало, а процесс мышления ещё продолжается.
Ну как же? Мы договорились с тобой
Помню, оборвал его речь Санёк. По его мнению, Липучка слишком много болтал. Только за успех дела в народе завсегда принято выпивать.
Выпиватьвозможно. Но не нажираться же! Ты выдул граммов триста!
Сейчас ещё двести выпью, и пойдём.
Александр, не смей!
Да ты пойми, это для дела.
Но за это ты уже выпил! Или в народе принято определённое количество «успешного» алкоголя в себя вливать? Поллитровку, не меньше?
Не, всё равно сколько Но чем больше, тем лучше! Только я не для этого сейчас пить буду. Я когда первый глоток сделал, меня прямо осенило Санёк с любовью посмотрел на бутыль. Я с пол-литра стану пьяным. Ты меня приведёшь туда, где у вас поляна накрыта. Убийца решит, что Сомов опять надрался, и снова попытается его, то есть меня, убить. Так мы его и вычислим.
На живца?.. Что ж, это мысль. Только ты мог бы просто притвориться, что пьян
Не, артист из меня фиговый, мотнул головой Санёк и приложился к бутылке. Выпив ровно двести граммов (судя по глоткам), он остановился. Всё, теперь нормально. Ща пойдём на поляну, я там ещё приму. А потом пойду в самый дальний конец острова за камышами. Ты потихоньку смоешься и тоже туда двинешь. Засядешь в кустах и будешь ждать, когда кто-нибудь из ваших появится
На том и порешили.
* * *
Когда Басов с Саньком вышли к «поляне», за столиками уже сидели людинахохлившиеся, заспанные, хмурые. Пробудились не все, но те, кто был нужен для «охоты», бодрствовали. За директорским столом (там осталось больше всего закусок) сидел главбух Гуревич. Держа в одной руке куриную ножку, в другойбагет, он откусывал сначала от окорока, затем от батона, быстро это пережёвывал, втягивал через трубочку сок, и так без остановок. Рядом с ним примостилась закутанная в плед Анжела. Непричёсанная, без макияжа, она выглядела ещё красивее.
А вот сомовская секретарша Лариса, сидевшая за соседним столом вместе с женихом, напротив, показалась Басову невзрачной. В офисе она блистала: накладные ресницы, перламутровые губы, взбитые кудри. Теперь же, с хвостиком и без боевого раскраса, была похожа на серую мышку. Спасал только бюст шестого размера! Как раз на него сейчас и пялился её жених. Староверов, похоже, был влюблён прежде всего в него, а уже после в хозяйку этого самого бюста. Старший инженер по кадрам млел от грудастых женщин, о чём свидетельствовало то обстоятельство, что и на рабочем столе компьютера, и на телефонной заставке, и на ручке, и на чашке у Димы Староверова были барышни а-ля Памела Андерсон. Фото самой бывшей спасательницы Малибу украшало дверь его кабинета. Причём бедняге Староверову приходилось постоянно обновлять «иконостас», поскольку обитавший в соседнем кабинете Сомов не мог спокойно пройти мимо него и пририсовывал Памеле то усы, то павлиний хвост, а то монашескую рясу.
Чащин сидел в стороне ото всех, сверкая очками и глянцевой поверхностью ноутбука. Этот с похмелья не страдал, поскольку не пил, а только курил, и вид имел бодрый.
Салют, Сом! поприветствовал он Санька. Где тебя носило?
Санёк не ответил: то ли побоялся, что выдаст себя голосом, то ли просто не посчитал нужным. Чащин, мелкий, тощий, прыщавый, выглядел лет на семнадцать (тогда как ему было тридцать), и его мало кто из незнакомых людей воспринимал всерьёз. А вот коллеги его очень уважали! Даже большой босс.
Опять, что ли, надрался, чудило? хмыкнул Чащин.
Пшёл ты, бросил ему Санёк, проследовав к столу, за которым восседал заместитель Сомова Бродский. Естественно, влекло его туда желание не побеседовать, а выпить джину. На остальных столиках его уже не осталось.
Андрей Юрьевич, доброе утро, расплылся в улыбке Самуил, а его жидкая бородёнка заколыхалась, как ивняк на ветру. Как самочувствие?
Не видишь разве, что фиговое, ответила за Санька Басов. Плохо человеку. Голова сильно болит. Так сильно, что ни говорить, ни громких звуков слышать не может.
Мигрень, закивал Бродский.