Аморалка и распущенность, конечно налицо, проговорил Бондарев, и надо, чтобы в заключении это проглядывало. Подумайте, какие факты еще можно добавить.
«Наскрести», подумал Сергеев.
Про пустые бутылки в кладовке можно упомянуть. Там нашли пять штук пивных и одну из-под водки. Так и укажите. В квартире обнаружены пустые бутылки из-под спиртных напитков. Это ведь о чем-то говорит? Бондарев продолжал чиркать красной пастой. Надо отразить наши недостатки в политико-воспитательной работе. Такую фразу, например: «В отделе не было создано обстановки нетерпимости к негативным явлениям: злоупотреблению спиртными напитками, моральной распущенности»
Лисянский кивнул и сурово посмотрел на Сергеева. Тот тоже кивнул машинально. Разумеется, он согласен с руководством. Стало противно за себя и стыдно за эти ничего не значащие суконные фразы, которыми, как досками, обкладывали Саню Ольхова.
Раздался телефонный звонок, и начальник, поздоровавшись, долго и терпеливо стал объяснять порядок прописки в оползневой зоне. Звонило, видимо, какое-то начальство, впрочем, и с подчиненными Бондарев разговаривал почти в такой же манере, не повышая голоса и терпеливо разъясняя свою точку зрения. Скольких городских руководителей уже пережил Бондарев? Со всеми умел находить общий язык. Осторожный дядька. Работать с ним можно. Всегда пойдет навстречу. Худо-бедно, а две-три квартиры в год для милиции постоянно выделяются.
Ольхов ладил с ним плохо. Особенно последние годы. Спорил на совещаниях. Однажды оборвал, когда Бондарев стал выговаривать ему за то, что он оставил семью. Впрочем, он и с другими часто был раздражителен. С Сергеевым они тоже не очень хорошо жили. Лисянский как-то заметил, что это типичное поведение неудачника.
Невнятно изложены основные мотивы самоубийства. Начальник милиции провел волнистую красную черту. На твой взгляд, какие? обратился он к замполиту.
Мы указали.
Под словом «мы» Лисянский подразумевал, видимо, Сергеева и себя.
А все же?
Прежде всего, личная жизнь. Разлад с семьей. Неудачи на службе. Когда-то Ольхову предрекали большое будущее, о нем писали в газетах, конечно, это отразилось на самомнении, вспомните его выкрики на совещаниях. Я! Кругом надо было показать свое «я». А результат нулевойодин пшик. В сорок лет рядовой работник, полтора срока ходил капитаном. Согласен, Вячеслав Николаевич?
Очки повернулись в сторону Сергеева. Тот промолчал, перекатывая в пальцах авторучку.
Конечно, лучше о покойнике вообще не говорить плохого. Тем более, Ольхов был хорошим товарищем, и как работник проявил себя. Но он развел руками, наше дело дать объективную картину без эмоций.
На следующее утро заключение ушло в область. Несмотря на кажущееся спокойствие, Лисянский заметно нервничал. Происшествие по личному составу. Неизвестно, какие выводы в отношении его может сделать начальство. Бондарев что? Он свое отслужилхоть завтра на пенсию. А у Лисянского все может полететь из-за одного выстрела. Не справился, не обеспечил
3
Дело по нанесению телесных повреждений гражданам Полетаеву и Зимовцу Сергеев передал оперативнику из своего отделения Олегу Голубеву, а сам начал заниматься Куртенковым. Вырисовывались несколько кандидатур, которые могли быть основным звеном в серии квартирных краж. Часть из них была уже отработана Ольховым, но поиски пока велись втемную. Куртенков не боялся колонии. С Сергеевым вел себя нахально, и чувствовалось, всем поведением он торопится закрепить в воровской среде свой авторитет. Сергеев понялпро сообщников он ничего не скажет. Разве что случайно сболтнет.
Расположить Куртенкова к себе не удавалось. Генка курил предложенные сигареты и продолжал отмалчиваться. Все же кое-что интересное появилось. Несколько раз его видели с женщиной лет двадцати восьми. По возрасту вряд ли она была подругой Куртенкова. На вопрос об этой женщине Генка среагировал беспокойно. Так беспокойно, что Сергеев почувствовалтепло! Здесь надо копать. На все вопросы о женщине Куртенков отвечал непонимающей улыбкой и, моргая, заводил разговор на другую тему. В конце концов замкнулся и стал проситься в камеру.
И вообще все шло совсем не так, как хотелось. По квартирным кражам он продолжал третий день топтаться на месте. Потом явился начальник следственного отдела и стал выговаривать, что неправильно оформлены некоторые материалы по ограблению кассы. Он был прав, но Сергеев стал огрызатьсяподумаешь, аристократы, с девяти до шести, как бухгалтерии, работают, а еще претензии выдвигают! Пусть бы сами попробовали, высунув язык, по хуторам побегать, да раскрыть это ограбление.
К Марине Ольховой он попал лишь в субботу. Жила она в темной двухкомнатной «хрущевке» на пятом этаже старого серого дома. Сергеев не был здесь около двух лет, если не считать похороны Ольхова, когда вместе с другими он выносил по лестнице гроб с телом.
Они сидели за маленьким журнальным столиком. Разговор не получался. Они знали друг друга много лет, но сейчас, мучительно выискивая, о чем говорить дальше, Сергеев вдруг понял, что, в сущности, он ничего не знает об этой женщине, сидящей напротив. Ольхов ему не рассказывал о причинах развода. Он вообще редко говорил о своей семейной жизни.
Марина заговорила сама.
Знаешь, Слава, давай не усложнять вещи. Не надо соболезнований и прочего. Позавчера девять дней было. Мы никого не собирали, одни родственники. Она поднялась и достала из серванта бутылку, в которой оставалось немного водки. Я сейчас соберу на стол.
Не надо, Марина. Я буквально на несколько минут.
Ничего, тебе сегодня спешить некуда. С Санькой вы целыми вечерами просиживали. Вот с тобой и помянем его. Ты по служебным делам зашел или нас проведать?
Какие там дела?
Ложь прозвучала не очень убедительно. Они выпили, не чокаясь.
Как семья?
Ничего.
Ничего повторила она, усмехнувшись, это у меня ничего. Ни сейчас, ни впереди. Знаешь, а мне кажется, ты пришел меня о чем-то спрашивать. Вы ведь, наверное, сейчас расследование проводите? Или уже все, списали вечного капитана в архив?
В этом году ей, наверное, исполнилось сорок. Или сорок один. Фигура осталась той же, что и пять, и десять лет назад, но выдают морщины вокруг глаз.
Все получилось так по-глупому. В последние годы часто ссорились. Я даже не знаю, из-за чего. Каждый день одно и то же. С восьми до пяти на фабрике, потом, высунув язык, бегаешь по магазинам, готовишь ужин, уборка и спать. Саша приходил поздно, усталый. Я с ним заговорю, он отмалчивается. Предлагаю сходить куда-нибудь в воскресенье, а он опять молчит. Начинаю раздражаться, он уходит в другую комнату. Был период, возвращался выпившиопять ссоры. Он стал часто оставаться у матери, а однажды вечером у нас произошел разговор. Впрочем, какой там разговорсамый похабный скандал! Я сама все начала. Я кричала на Сашу, напомнила ему о женщине, с которой у него был роман много лет назад. И он тоже кричал. Девчонки плакали, со старшей случилась истерика. Они сказали ему: «Уходи от нас, ты нам не нужен». Он ушел. Мне казалось, так будет лучше. Я вспоминала эту женщину, может, у них ничего и не было, но я нарочно воображала разные картины и ненавидела его еще сильнее. Я вспоминала, как он громко храпел, как постоянно забывал убирать со стола, его сопливые носовые платки. Так и закончилась наша совместная жизнь.
Она показала на бутылку.
Налей себе, Слава.
А ты?
Совсем немножко.
Она поднялась и пошла на кухню, Сергеев тоже встал с кресла. Комната осталась такой, как и два года назад. Тот же старенький черно-белый «Рекорд», тахта, которую они когда-то вместе с Саней ремонтировалиотвалилась ножка.
Он остановился перед небольшим портретом Ольхова. У него была фотогеничная внешность. В расстегнутом светлом костюме, со спадающей на лоб прядью он походил на какого-то актера. Может быть, Филатова?
В последние годы они отдалились друг от друга. Нет, не поссорились, просто вне работы стали гораздо реже видеться. Сергееву казалось, что, Саня его намеренно избегает и чуть ли не обижается, что именно его, а не Ольхова, назначили вначале замом начальника уголовного розыска, а потом начальником. Когда отмечали узким кругом назначение Сергеева, он не пригласил Ольхова. Колебался до самого последнего, но так и не позвал. Саня был тогда на ножах с Бондаревым, а Лисянского он с самого начала терпеть не мог. Конечно, ни тот, ни другой ничего бы не сказали, но Сергеев понимал, что Саня будет лишним, хотя бы даже потому, что все они руководители, а он рядовой сотрудник.