Ну а пока, я думаю, вы будете настолько любезны и оставите мистеру Гудвину адреса и телефоны всех заинтересованных лиц.
Не вставая с кресел, он перенес свою огромную тушу чуть вперед, взял со стола нож для разрезания бумаг и принялся мягкими движениями шаркать им по бруску. Эта ситуация была мне хорошо знакома: ему навязали работу, и теперь он полон решимости любой ценой довести ее до конца.
- Собственно, я уже рассказал вам обо всех обстоятельствах дела, - сказал Файф; на этот раз голос его звучал на полтона выше. - Мало того, я намекнул вам, что Пол остался в номере с целью навязать себя сиделке. Я принципиальный противник методов, которые он использует с целью установления интимных отношений с женщинами. Я уже сообщал вам, что он слишком импульсивный человек.
Вулф осторожно провел пальцем по лезвию ножа.
- А что касается следующего вашего вопроса, я не понимаю, что вы имеете в виду под примирением с семьей.
- Только то, что имели в виду вы сами, используя это выражение. - Вулф вновь отдался своему серьезному занятию. - Что, собственно, произошло такого, что вынудило вас мириться? Может, вы сочтете, что в этом нет ничего примечательного, но в расследовании любой факт значит очень много. Собственно говоря, я могу подождать и до вечера.
Файф нахмурился:
- Это очень старая история. - Голос его обмяк, теперь в нем ощущалась только усталость. - Наверное, она имеет какое-то значение, потому что может в некоторой степени разъяснить поведение Пола. Кроме того, она позволяет понять, почему мы так стараемся избежать огласки. Воспаление легких для нашей семьи в некотором роде деликатная тема. Двадцать лет назад от воспаления легких умер наш отец, причем полиция полагала, что это было умышленное убийство. И не только полиция. Он лежал в своей спальне, на первом этаже нашего дома в Маунт Киско; дело было в январе. И вот однажды ночью, в крепкий мороз и снегопад, кто-то открыл настежь оба окна. Я заглянул к нему в пять часов утра; отец уже был мертв.
На полу лежали десяти дюймовые сугробы, снегом замело даже постельное белье. Луиза, моя сестра, которая тогда ухаживала за отцом, спала глубоким сном на диване в соседней комнате. Поговаривали, будто ей подмешали в кофе снотворное, но доказать это не удалось. Окна не были заперты на задвижки, и открыть их снаружи мог любой человек - собственно, только снаружи их и можно было открыть. Отец торговал недвижимостью, и дела у него, особенно некоторые сделки, были даже чересчур удачными. В нашем городке было слишком много людей, которые ну, скажем, не очень любили его. - Файф повторил свой неопределенный жест: - Вы понимаете, что обстоятельства несколько схожи? Незадолго до смерти отца Берт - ему тогда было двадцать два - серьезно повздорил с ним и уехал из дома. Он снял комнату примерно в миле от нас и устроился на работу в гараж. Полиция сочла, что располагает достаточными уликами против него, так что он был арестован и предстал перед судом присяжных. Однако собранные улики были ниже всякой критики, кроме того, у него было алиби: той ночью он до двух часов играл в карты с приятелем - Винсентом Таттлом, который позже женился на нашей сестре Луизе. Окна же в комнате отца были открыты задолго до того, как они кончили игру, потому что снегопад прекратился до двух часов ночи. И все-таки Берт очень обиделся на нас за наши показания, то есть мои, Пола и Луизы, несмотря на то, что мы рассказали высокому суду только то, что было известно всем: например, о его ссоре с отцом. Через день после освобождения из-под стражи Берт уехал, и в течение двадцати лет мы ничего не слышали о нем. Поэтому я и использовал выражение «примирение».
Вулф отложил нож и заботливо упрятал брусок в ящик письменного стола.
- В действительности же, - продолжал Дэвид Файф, - Эрроу ошибался, когда говорил, что у Берта не было никакого имущества, не связанного с урановым рудником. После смерти отца он унаследовал четверть состояния, просто мы не знали, где он находится. Мы, кстати, так ни разу и не потребовали передела наследства. Первоначально оно составляло примерно шестьдесят тысяч долларов, сегодня его стоимость возросла, наверное, раза в два. Теперь, конечно, мы разделим его долю с Полом и Луизой. Правда, нас это не особенно радует. Честно говоря, мистер Вулф, мне не нравится, что Берт вернулся.
Его приезд только разбередил старые раны. К тому же его не совсем понятная смерть и поведение Пола
Часы показывали без одной минуты четыре, и Вулф начал подниматься с кресла.
- Конечно, мистер Файф, - согласился он. - От живых только одни хлопоты, а мертвые приносят печаль в наш дом. Будьте так добры, передайте мистеру Гудвину всю необходимую информацию. Позвоните нам, как только обеспечите явку всех остальных на сегодняшний вечер.
II
Никогда не мешает немного обнюхать местность вокруг происшествия, даже если это окажется излишним. Когда Файф ушел, я немножко позабавился с телефоном. Игра моя принесла скудный урожай в виде кое-какой информации. Дэвид читал курс английского языка в Одабонском университете уже двенадцать лет, последние четыре года занимал должность руководителя кафедры. Агентство Пола по торговле недвижимостью особой славой в Маунт Киско не пользовалось, но во всяком случае было платежеспособным. Винсент Таттл держал все в том же Маунт Киско аптеку, и дела его шли в целом неплохо. Дэвид не знал ни адреса, ни телефона сиделки Энн Гоэн, но я обнаружил их в манхэттенской телефонной книге. Первые две попытки связаться с ней закончились короткими гудками, а на следующие три звонка никто не ответил. Не сумел я отыскать и Джонни Эрроу. В «Черчилль тауэрс» можно дозвониться только через коммутатор отеля; я передал ему через дежурную телефонистку просьбу дозвониться до нас. Перед самым ужином мне удалось залучить на телефонный разговорчик Тима Эверта, он там служит шпиком; правда, публике более привычно благородное звание «сотрудник службы безопасности отеля». Так вот, я задал ему парочку деликатных вопросов и даже получил на них как благоприятные, так и неблагоприятные ответы. Благоприятные: номер был оплачен наличными и вперед; Джонни Эрроу пользуется симпатиями у обслуги в баре и ресторане - в основном они обожествляют его представления о размерах чаевых. Неблагоприятные: в ночь с субботы на воскресенье Джонни Эрроу со страстью и вдохновением набросился в баре на какого-то парня.
Нейтрализовывать его пришлось двум полицейским. По словам Тима, с технической стороны нападение было осуществлено просто идеально, упрекнуть Джонни можно было только в том, что бар в «Черчилле» - не совсем подходящее местечко для боевых действий.
Потом дал о себе знать Файф, доложивший, что к сегодняшнему вечеру все готово. В девять часов, то есть к приходу доктора Фредерика Буля, мы уже закончили дела в столовой, умяв с Вулфом примерно фунта четыре паштета из лососины, приготовленного по его собственному рецепту, и раза в три больше свежего летнего салата, после чего, удовлетворенные заканчивающимся днем, перебрались в кабинет. Тут же у дверей зазвонил звонок, и я отправился изображать швейцара. Взгляд сквозь зеркальное стекло входной двери, прозрачное изнутри, заставил меня удивиться. Доктор Буль вовсе не был замученным, трясущимся от старости деревенским лекарем; это был шикарно одетый, невероятно ухоженный седовласый плейбой. Рядом с ним стояла юная девушка, прелесть которой любой мужчина мог оценить с расстояния в сто шагов, причем для этого не пришлось бы дважды поднимать на нее глаза.
Я отворил двери. Доктор пропустил пташку вперед и только, потом переступил порог с заявлением, что он - доктор Буль и что ему назначена встреча с Вулфом. Он не покрывал свои благородные седые волосы шляпой, так что рогатая вешалка в холле на этот раз осталась без украшения. Когда я ввел его в кабинет, доктор на мгновение остановился, осмотрелся и только потом подошел к столу Вулфа и агрессивным тоном заявил:
- Я - Фредерик Буль. Дэвид Файф просил, чтобы я пришел сюда. Что должен означать этот вздор?
- Не знаю, - промямлил Вулф. Если его никто не раздражает, после принятия пищи он в состоянии только мямлить. - Боюсь, что именно это мне и предстоит выяснить. Присаживайтесь, прошу вас. Эта юная леди?
- Сиделка. Мисс Энн Гоэн. Садитесь, Энн.
Поздно! Она уже была усажена на стул, который я ловко подставил ей. Мысленно я изменил свое мнение о Поле Файфе в лучшую сторону. Может, он действительно импульсивный человек, но противостоять искушению, оказавшись с глазу на глаз с такой Царапины на ее шее, руках и лице были, по-видимому, очень поверхностны, так как от них не осталось и следа.
Следует также принять во внимание, что костюм сестры милосердия куда соблазнительнее, нежели платьице из синего жатого хлопка и жакетик, которые были на ней в данную минуту. Впрочем, даже в этой одежде она была вполне Впрочем, оставим это. Все-таки она здесь, так сказать, официально. Девица одарила меня со своего стула взглядом, полным ледяной благодарности, лишенным даже тени улыбки.
Доктор Буль уселся в красное кожаное кресло:
- Так что произошло?
Вулф промямлил:
- А что, мистер Файф разве ничего не сказал вам?
- Только то, что Пол усмотрел в смерти Берта что-то подозрительное и решил пойти в полицию; он не позволил Дэвиду и Луизе уговорить себя, и они решили передать этот вопрос на разрешение вам и принять любое ваше решение. Дэвид говорил с вами, а вы настояли на разговоре со мной. Я считаю это совершенно излишним. Полагаю, что ни у кого нет оснований не доверять мне, и если я выдал свидетельство о смерти, то тем самым обнародовал собственную точку зрения на эту смерть.
- Я уже догадался об этом, - продолжал мямлить Вулф, - но если уж принимать окончательное решение, то надо как следует обосновать его. Я вовсе не собираюсь подвергать сомнению ваш профессионализм или, скажем, ваше право выдавать свидетельства о смерти. Просто я хотел бы задать вам несколько вопросов. Когда вы последний раз видели живого Бертрама Файфа?
- В субботу вечером. Я провел у него около получаса и ушел примерно в двадцать минут восьмого. Все прочие оставались у него, в момент моего ухода они сидели в столовой. Бертрам отказался от госпитализации. Я попробовал кислородную маску, но он сбросил ее, не хотел надевать на себя намордник. Ни мне, ни мисс Гоэн не удалось переубедить его. Он испытывал сильные боли, по крайней мере, так он утверждал, но температура у него упала до тридцати восьми и восьми. Берт был тяжелым пациентом. Жаловался, что не может уснуть; я велел сиделке впрыснуть ему после ухода гостей четверть грана морфия, а если в течение часа не подействует, то добавить еще столько же, В предыдущую ночь ему также ввели полграна.
- И потом вы вернулись в Маунт Киско?
- Да.
- Могли вы предположить, что этой ночью мистер Файф скончается?
- Конечно, нет.
- Значит, известие о его смерти должно было удивить вас?
- Конечно, это меня удивило. - Буль оперся ладонями о подлокотники кресла. - Послушайте, мистер Вулф, я пришел к вам исключительно по просьбе Дэвида Файфа. Вы задаете глупые вопросы. Мне исполнилось шестьдесят, и больше половины своей жизни я практикую. Не менее половины моих пациентов приводили меня в изумление: они теряли либо слишком много, либо слишком мало крови; после аспирина у них появлялась сыпь на лице; при ярко выраженной лихорадке их пульс нисколько не учащался; они оставались в живых, когда им следовало умереть, и умирали, когда их жизни ничто не угрожало. О таких случаях вам может рассказать любой опытный врач. Конечно, кончина Бертрама Файфа удивила меня, но не более, чем достаточное число других странных явлений в моей практике. Через несколько часов после смерти я тщательно осмотрел тело и не нашел ничего, что могло заставить меня хоть на долю секунды усомниться в правильности диагноза. И тогда я выдал свидетельство о смерти.
- Скажите, а почему вы так тщательно обследовали труп? - Вулф все еще мямлил.
- Потому что сиделка преждевременно оставила пациента, то есть вынуждена была оставить, а я не сумел вовремя предоставить замену. Новая сиделка должна была появиться только в семь утра. Учитывая эти обстоятельства, я счел необходимым провести тщательное обследование и зафиксировать его результаты.
- Вы абсолютно уверены, что причиной смерти было воспаление легких, без воздействия каких-либо дополнительных факторов?
- Вовсе нет. Абсолютная уверенность в нашей профессии, извините, мистер Вулф, вещь редчайшая. Я убежден, что причина, указанная в свидетельстве о смерти, совершенно обоснованна и корректна, скажем так. Мы имеем классический случай смерти от, говоря непрофессиональным языком, воспаления легких, и никаких иных признаков на теле покойного не было. Это не означает, что я хочу выкрутиться из щекотливой ситуации. Некогда один мой пациент также скончался от воспаления легких.
Дело было зимой, и кто-то открыл морозной ночью окно, впустив в комнату ледяной воздух. Вот это, естественно, можно считать, выражаясь вашим языком, дополнительным фактором. Но здесь все произошло теплой летней ночью, а окна были закрыты. Кроме того, в номере поддерживалась постоянная температура; сиделка установила кондиционер на двадцать семь градусов, поскольку больным с воспалением легких требуется тепло. Следовательно, никаких дополнительных факторов не было.
Вулф одобрительно кивнул головой:
- Ваши разъяснения просто идеальны, доктор, но они наводят на новые мысли. Кондиционер. А что если кто-то после ухода сиделки поставил регулятор на минимальную температуру? Ведь в таком случае температура в комнате могла так понизиться, что оказала непосредственное воздействие на здоровье пациента, и он скончался. Вы ведь не сомневались в том, что ему не угрожает смерть?
- Да, я задумывался над такой возможностью. Таттлы заверили меня, что не касались регулятора кондиционера, температура в комнате оставалась неизменной. Кроме того, я лично убедился, что в такую теплую ночь кондиционер этой модели не в состоянии понизить температуру в помещении настолько, чтобы она вызвала преждевременную смерть больного. Я уже говорил, что сиделка была вынуждена покинуть пациента раньше времени, именно поэтому я решил выяснить все детали и попросил администрацию отеля опробовать кондиционер в комнате Берта. После шести часов работы на полную мощность температура в помещении упала до двадцати с половиной градусов. Для человека с воспалением легких, как бы тщательно он ни был укрыт, это довольно низкая температура, но она ни в коем случае не может стать причиной смерти, как бы тяжело ни протекала болезнь.
- Понимаю, - кивнул Вулф. - То есть вы не решились положиться на заявление супругов Таттл?
Буль улыбнулся:
- Вопрос сформулирован некорректно. Я положился на их слова в той же степени, что и вы на мои показания. Я все тщательно проверил. Скажем, просто я действовал основательно.