Воровской дневник - Алексей Макеев

Николай Леонов, Алексей МакеевВоровской дневник

Воровской дневник

Глава 1

Стараясь не дышать, она медленно сделала пару шагов. Одна из старых половиц предательски скрипнула под ногой, и Даша замерла от ужаса. Стук в дверь затих, но девушка точно знала, что Иван ждет ее там, в обманчивой тишине подъезда, вслушивается в каждый звук, раздающийся за тонкой деревянной перегородкой.

Этот скрип ее и выдал. Иван с удвоенной силой забарабанил в дверь, добавляя теперь и удары ногами. Тонкая филенка с ободранным дерматином дрожала от напора и готова была вот-вот вылететь из косяков.

От страха девушка сжалась в комок и подумала, что хорошо было бы сейчас исчезнуть, стать невидимой, совершенно незаметной. Ужас липким потом выступил на ее спине, запульсировал кровью в висках, пересушил горло и прилепил язык к небу. Ей хотелось пить, но в квартире уже давно были отключены вода и свет. Поэтому Даше пришлось бы сделать несколько шагов по коридору, зайти в крошечную кухню и набрать воду из ведра старым ржавым ковшом. А это новые предательские скрипы и прочие звуки.

Грохот на лестничной площадке остановило возмущение соседки, которая приоткрыла дверь своей квартиры и принялась кричать на разбушевавшегося парня:

 А ну пошел отсюда, хулиган! Я полицию вызвала, сейчас упекут тебя в каталажку. Перестань дверь ломать! Там не живет никто уже десять лет, красть нечего!

Угрозы подействовали. Раздались тяжелые шаги по ступенькам, хлопнула дверь подъезда, но Даша все так же стояла без движения в темном коридорчике своего нового жилья. От страха она стала словно ватной, тело не слушалось ее, а в голове плавал туман.

Девушка не могла понять, как долго это продолжалось. Пять минут или полчаса? От ужаса, сковавшего ее, мысли в голове Даши двигались медленно, словно в вязкой холодной каше, которую она ела по утрам в детском доме. Даша всегда боялась громких звуков, от криков замирала с остановившимся взглядом и словно отключалась от внешнего мира, пугающего ее.

Наконец-то она смогла вздохнуть, а потом и шевельнуться. Девушка маленькими бесшумными шажочками дошла до кухни, но воду набирать не рискнула, лишь прильнула сухими губами к ледяному озерку в эмалированном ведре, поднятом с пола.

За то время, что она провела в детдоме, из мебели в квартире остались одинокий колченогий табурет на кухне да продавленная раскладушка в комнате. На окне вдоль рассохшейся старой рамы растянулась тюль с огромными прорехами, грязная от многолетней пыли.

В одну из этих дыр Даша осторожно заглянула, высматривая своего буйного гостя во дворе. Но парня нигде не было видно. На яркой пластиковой горке двое малышей катались под присмотром высокой пожилой женщины, подросток выгуливал собаку. Вполне мирная картинка обычного московского дворика, прилипшего к старой пятиэтажке.

Девушка убедилась в том, что опасности нет, и ее мучитель ушел, а потом лихорадочно принялась собираться. На стареньком разбитом телефоне уже светились цифры 9.25, а ей еще предстояло пешком добираться до театра, потому как денег на проезд у нее не осталось. Но попасть туда нужно обязательно. Ведь сегодня ее второй рабочий день в костюмерной театра. Если она будет стараться, то уже через две недели получит первую зарплату, которая поможет ей наконец-то вылезти из жуткой долговой ямы.

После выхода из детского дома ей было приятно вернуться в родную квартиру, где она прожила до смерти мамы и бабушки. Радость продлилась ровно до того момента, когда Даша осознала, что денег у нее нет ни на что, даже на еду. Как и где искать работу, она не представляла. Чтобы в квартире было тепло, светло и комфортно, ей необходима кругленькая сумма в несколько сотен тысяч. Такие деньги девушка в руках никогда даже не держала.

Ситуация с каждым днем становилась все тяжелее. Долги по-прежнему росли. Даша часто проводила весь день без крошки во рту.

Наконец-то у нее появилась возможность заработать хотя бы на кусок хлеба. Потерять это место было никак нельзя.

Собиралась она быстро, смочила в ведре прохудившееся полотенце и протерла лицо, натянула джинсы, футболку и тоненькую ветровку. Теперь можно было бежать.

Перед выходом Даша покосилась на огромную коробку, в которой хранились вещи мамы и бабушки. При переезде она дала себе слово, что сегодня, в день своего рождения, она откроет ее и узнает, что же там ждало ее целых десять лет. Но времени на приятный сюрприз для себя уже не оставалось. Пешком до театра ей надо было идти больше получаса.

Она осторожно щелкнула замком, выглянула из-за двери, прислушалась к тишине в подъезде. В гулкий коридор из квартир долетали лишь самые обыденные звуки. Тявкала собачонка, плакал ребенок, играла музыка по радио.

Успокоенная девушка торопливо вышла из дома, по асфальтовой дорожке, знакомой с детства, пробежала через двор, обогнула чахлые кустики, по тропинке, вытоптанной сотнями ног, пошла через гаражи.

Этот путь знали и использовали много лет все местные жители, чтобы не обходить длинные дома, которые по замыслу архитектора слились в одну стену. Куда удобнее пройти по тропинке, тянущейся между десятком старых металлических ракушек и густых кустов, и оказаться на оживленном проспекте буквально за пять минут.

Много лет назад коммунальщики начали было обустраивать эту территорию, но вскоре потеряли интерес к захламленной заплатке земли, зажатой между домами. В наследство они оставили большую ржавую трубу канализации, которую невесть зачем провели над землей, бетонные блоки с арматурой, торчащей из них, и основания электрических столбов.

На ходу девушка прикидывала, как потратит первую зарплату. В голове у нее громоздилась куча планов. Ей нужно было погасить огромный долг по коммунальным платежам, обеспечить включение воды и света. После смерти матери, а потом и бабушки Дарья десять лет провела в детском доме. Квартира все это время пустовала. Но для коммунальных служб существуют не люди, а лишь счета и документы. Так что к своему возвращению в родную квартиру Даша помимо голых стен получила и солидный долг, до оплаты которого ей приходилось жить без электричества, отопления и воды.

Все деньги, которые у нее были при возвращении, она потратила на памятники и оградки для могил матери и бабушки. Сумма тоже оказалась астрономической, пришлось даже занять половину у Ивана, давнего знакомого. Для девушки это было так важно, что она согласилась и на огромные проценты займа, и на квитанцию с кучей нулей, которая была ей выдана в ритуальном агентстве.

Ради этих памятников она вставала рано утром и шла на свою первую работу, в цветочный киоск. Девушка дрожала от сырости в прохладном помещении, тонкими пальцами перевязывала упругие стебли, робко улыбалась покупателям и старательно записывала выручку в рыхлую тетрадь каждый вечер перед закрытием.

В конце месяца вместо ожидаемой суммы ее ждал удар. Владелец киоска, пузатый жилистый Артур, заявил, что у новенькой работницы огромная недостача. Поэтому она не получит ни копейки, даже больше того, должна будет отработать бесплатно еще две недели. Даша тогда попыталась что-то возразить, но в ответ обрюзгший мужчина в пестрой рубахе, с толстым золотым браслетом на пухлой руке, принялся орать на нее, тыкать волосатым пальцем в тетрадь.

От его криков Даша привычно застыла. В ее голове теннисным мячиком прыгала мысль о том, что не зря математичка всегда называла ее деревяшкой. Цифры в сознании девушки обычно путались и сливались в кучу. Она тогда без единого слова выбежала из киоска. Лишь бы не слышать мужского визгливого голоса, который прижигал ее до боли, словно удары кнута.

При таком вот обидном воспоминании в горле у Даши застрял комок, а глаза защипали слезы.

В детском доме за этот ступор при крике, плач при любой ссоре или драке ее прозвали Квашней. Эта обидная кличка прилепилась к ней на все долгие годы сиротской жизни в детском доме. Даша ненавидела ее, но изменить себя не могла. Во время любого конфликта из глаз у нее начинали литься огромные соленые капли.

Ее частое дыхание вдруг сбилось от резкого удара в плечо. Хрупкая девушка отлетела к железной стене гаража. В следующую секунду грубая ладонь крепко зажала ей рот.

 Ты чего, Квашня, дверь не открывала? Меня чуть в ментовку не загребли из-за твоей соседки. Я же знал, что ты дома. Если бы не старая карга, то вынес бы в два счета фанеру в твоей халупе,  прошипел ей в лицо Иван, ее давний знакомец.