Мини-модель - Астахов Павел Алексеевич

Татьяна Устинова, Павел АстаховМини-модель

 Шесть тысяч девятьсот девяносто девять!  донеслось из неведомой дали.

Голос был женский, нежный, вкрадчивый.

Одной лишь интонацией он давал понять, что шесть тысяч девятьсот девяносто девять рублей за превосходные туфли  натуральная кожа, удобный каблук и универсальный бежевый цвет, который подойдет к любому наряду,  это сущая ерунда. Просто смешная цена. И надо не хныкать, тоскливо глядя в кошелек, а весело и радостно доставать из него одну красненькую купюру и две сине-зелененьких. Или банковскую карточку.

Хотя на карточке, кажется, денег почти не осталось

 Шесть тысяч девятьсот девяносто девять!  настойчиво повторил голос.

Он изменился, сделавшись из ласкового женского раздраженным мужским, и приблизился.

 Шесть тысяч девятьсот девяносто девять! Кузнецова! Кузнецова, оглохла?!

«Это же мой номер!»  с опозданием дошло до Натки, и она вдруг запаниковала.

В ушах гудело и шумело: топали ноги, скрипели полы, играла музыка, причем трубач фальшивил так, словно его инструментом был слоновий хобот. А может, трубил именно слон. И он же топал: Натка отчетливо ощущала тряску.

 Пошла, пошла!

Ее подгоняли, и она послушно пошла  на звук, на свет, на сцену? Нет, на подиум!

В лицо брызнули колючие цветные огни, Натка попыталась отвернуться от них, но это было невозможно.

Слепящие зайчики прыгали на нее со всех сторон: рядом, справа и слева, вышагивали-вытанцовывали, высоко вскидывая гладкие блестящие коленки, полуголые девицы, и свет софитов отражался от их лакированных тел и усыпанных стразами купальников.

«Ах, вот оно что  это выход в купальниках!»  поняла Натка.

Это не принесло облегчения.

Выходить куда-либо в купальнике Натка, по ее мнению, была совсем не готова.

Весы в ванной комнате бестрепетно свидетельствовали, что к середине зимы она наела два лишних кило, и разместились они совсем не там, где выигрышно смотрелись бы при подаче в купальнике. Хоть со стразами, хоть без них  блеснуть не получится.

Испугавшись, что сейчас она опозорится, Натка постаралась проснуться.

Кажется, получилось. Фух-х-х

Или не получилось?

Какофония из музыки, скрипа и топота не прекратилась, и назойливые слепящие зайчики тоже никуда не ускакали.

Недоумевающая и встревоженная, Натка приподняла голову над подушкой и открыла один глаз. В него тут же прыгнул бойкий зайчик, а в ухо ввинтилась музыкальная трель.

 Im a queen! Im a queen!  совсем рядом громко голосил кто-то, сам от себя в полнейшем восторге.

Натка открыла второй глаз и посмотрела на самозванную королеву.

Посмотреть было на что.

На длинной низкой тумбе в изножье кровати скакало и кривлялось жуткое чудище. Небольшое, вертлявое, на тонких ножках, но с огромной косматой головой.

На чудище красовался Наткин шелковый пеньюар, высоко подобранный и оригинально подпоясанный шерстяным шарфом, дрыгающиеся задние лапки грохотали каблуками ее же парадных туфель. Не за шесть тысяч девятьсот девяносто девять рублей  а еще дороже!

Натка села в кровати и уже открыла рот, но разораться не успела  чудище ее опередило.

В правой передней лапке у него был фонарик. Чудище поднесло его к щедро напомаженному рту, как микрофон  при этом отчетливо высветилась жутчайшим образом размалеванная рожа,  и манерным писклявым голосом заявило:

 Моя миссия  спасти мир! Красота  это страшная сила! Выбирайте меня  или вам всем конец!

После этого оно выставило фонарик вперед и с криком «Кавабанга! Тра-та-та-та-та!» полило Натку, так и сидящую с открытым ртом, длинной очередью от живота.

Агрессивное шумное чудище с манией величия было Натке совершенно незнакомо.

А вот победный вопль «Кавабанга!» она слышала много раз.

Так кричали черепашки-ниндзя в кино, а вслед за ними  их верный поклонник Арсений Кузнецов, родной и любимый сын Натки. Восемь лет, сбитые коленки, острые локти, светлые вихры, курносый нос, веснушки, голубые глаза-незабудки, бездна обаяния и тонна предприимчивости.

Хотя нет, Сенькину предприимчивость следовало измерять не в тоннах, а в тротиловом эквиваленте.

 Ар-р-р-рсений!  хриплым спросонья голосом прорычала Натка и резко откинула одеяло.

Чудище с импровизированного подиума будто ветром сдуло. Остались только туфли, все остальное с визгом умчалось прочь.

Не унимая клокочущее в горле рычание, Натка вылезла из кровати и пошла по следам улепетывающего чудища.

Следы были куда более отчетливые, чем хлебные крошки сказочных затейников Гензеля и Гретель. Натка поочередно подобрала с пола шарф, пеньюар и кудрявый парик. Она бросила всю охапку на тумбочку в прихожей и решительно постучала в дверь ванной, где все еще гремела музыка.

 Да, да, войдите,  донеслось из-за плотно закрытой и запертой двери.

 Арсений, выходи!

 Зачем?

 Поговорим!

 Да, знаю я эти разговоры, после них у тебя ладонь болит, а у меня попа!  Музыка стихла, послышался писк, сопровождающий нажатие сенсорных клавиш, и жалобный детский голос произнес:  Алло, это девять-один-один? Спасите меня, я в смертельной опасности!

 Прекрати придуриваться!  потребовала Натка, изо всех сил стараясь взять себя в руки.  В нашей стране нет такого номера экстренной службы  девять-один-один, это во-первых. А во-вторых, когда это я шлепала тебя так, чтобы у тебя попа болела?

 Я все такие случаи и не вспомню уже,  детский голос сделался совсем тоскливым и печальным.  В последний раз  когда я покрасил соседскую болонку под тигра.

 Йодом!  вмиг рассвирепела Натка.

 В три цвета!  подхватил детский голос, перестав быть печальным и сделавшись восторженным.  Раствор йода был разной крепости, и ведь классно же получилось  прям как настоящий тигр! Только карликовый.

 Бедную собачку пришлось обрить налысо,  вздохнула Натка.  И не факт, что новая шерсть у нее теперь вырастет белой, потому что полосы въелись в кожу, а йод  очень стойкий краситель

 Так это же круто!  убежденно заявил детский голос.  Марье Дмитриевне не ругаться надо, а радоваться: она же теперь хозяйка единственной в мире полосатой тигровидной болонки!

 Оставим в покое болонку,  предложила Натка,  тем более что она тебя теперь боится и даже близко не подойдет. Поговорим о другом раскрашивании. Зачем ты взял мою косметику, поганец? Я тебе сто раз говорила  это святое, пальцем не трогать!

 Так я же не пальцами! Что я, совсем темный? Я кисточками, пуховкой, спонжиком!

 Сеня! Мальчик твоего возраста и слова-то такого знать не должен  спонжик!  Натка вздохнула и бессильно постучала лбом в стену.

 Да, да, войдите.

 Умойся и выходи,  устало велела Натка.  Обещаю, что шлепать тебя не буду.

 А бить розгами? Пороть ремнем? Ставить коленками на горох? Лишать доступа к компьютеру?

 Да я никогда ничего подобного не делала!

 А вдруг начнешь?

 Не начну.  Натка помотала головой и отошла от двери санузла.  Хотя насчет компьютера надо еще подумать. Где-то же ты всего этого набрался

В ванной зашумела вода. Натка прошла в кухню, глянула на часы на стене  без четверти пять, вот уж доброе утро! Она включила чайник, села за стол и подперла щеку ладонью.

Раннее пробуждение  это ерунда. Когда Сенька был маленький, он мамочке всю ночь спать не давал. Но вот это всё  пляски в женском платье, туфли на каблуках, парик, раскрашенное лицо Выглядит странно и сильно тревожит.

Неужели у мальчика проблемы с ориентацией?!

Хлопнула дверь ванной, и в кухню явился мальчик, по виду  совсем беспроблемный, просто идеальный. Чистенький, умытый, влажные светлые кудри аккуратно причесаны, личико ангельское. Он сел на табуретку напротив Натки и отзеркалил ее позу  положил румяную щечку в ладошку.

Натка хмыкнула.

 И чегой-то тебе, девка, не спится?  с интонациями знакомой деревенской бабушки напевно вопросил ангелочек.

 Потеряла покой да сон, на тебя глядючи!  язвительно ответила Натка и тут же сменила тон:  Сын, нам нужно серьезно поговорить.

 Сейчас?  Ангелочек выразительно покосился на часы и демонстративно зевнул, паршивец.