"Теперь ты можешь немножко посмотреть на нас, - сказали Они.Быстро взгляни и отведи глаза. Не смотри на нас пристально. Один взгляд - и в сторону. Так ты сможешь постепенно привыкнуть. Понемножку.
- А где вы? - спросил Джонни.
"Здесь, перед тобой", - был ответ.
- Там, внутри? - спросил Джонни.
"Да, здесь, внутри", - ответили Они.
- Тогда мне вас не увидеть, - сказал Джонни.- Я ведь не могу видеть через железо.
"Он не может видеть сквозь металлы", - сказал один из них.
"И он ничего не видит, когда их звезда уходит за горизонт", сказал другой.
"Значит, ему на нас не посмотреть..." - сказали они оба.
- А вы могли бы выйти оттуда, - предолжил Джонни.
"Мы не можем, - ответили Они.- Если мы выйдем, то умрем".
- Значит, я никогда вас не увижу...
"Ты никогда не увидишь нас, Джонни..."
И вот он стоял там, чувствуя себя ужасно одиноким, потому что ему никогда не доведется увидеть этих своих друзей.
"Мы никак не можем понять, кто ты, - сказали Они.- Объясни нам кто ты?"
И потому что Они были так добры к нему и дружелюбны, он рассказал им о себе и как он был сиротой и был взят на воспитание дядей Эйбом и тетей Эм, которые на самом деле никакие ему не дядя и не тетя. Он не стал жаловаться, как его бьют и ругают и отсылают в постель без ужина, но Те, внутри, все это поняли сами, и теперь в их обращении к Джонни было что-то уже куда большее, чем просто дружелюбие, чем просто товарищество. Появилось еще и сочувствие, и еще что-то, что вполне могло быть их эквивалентом материнской любви.
"Да ведь это просто малыш", - говорили Они между собой.
Они тянулись к нему. Казалось, что они заключают его в нежные объятия, крепко прижимают к себе, и Джонни, сам того не заметив, упал на колени и протянул руки к этой штуковине, которая лежала среди измятых кустов, и плакал, как если бы перед ним было что-то такое, что он мог обнять и удержать - немного ласки и тепла, которых ему всегда недоставало, что-то такое, к чему он всегда стремился и вот наконец обрел. Его сердце плакало словами, которых он не уел произнести, он умолял о чем-то застывшими губами, и ему ответили.
"Нет, Джонни, мы тебы не оставим. Мы не можем оставить тебя, Джонни".
- 5
- Правда?..
Теперь их общий голос немного печален.
"Это не просто обещание, Джонни. Наша машина сломалась, и нам ее не починить. Один из нас уже умирает, и такая же судьба скоро постигнет и другого".
Джонни стоял на коленях, и эти слова медленно проникали в его сознание. Его охватывало понимание неизбежности свершающегося, и ему казалось, что это больше, чем он может вынести - найти двоих настоящих друзей, и вот теперь они умирают...
"Джонни", - тихонько окликнули его.
- Да, - отозвался Джонни, стараясь не заплакать.
"Хочешь с нами меняться?"
- Меняться?..
"Так у нас дружат. Ты даешь нам что-нибудь, и мы тебе тоже что-нибудь подарим".
- Но у меня ничего нет...- замялся Джонни.
И сразу вспомнил. Ведь у него есть перочинный ножик! Конечно, это не бог весть что и лезвие у ножика обломано, но это было все его достояние.
"Вот и прекрасно, - сказали Они.- Это как раз то, что надо. Положи-ка его на землю, поближе к машине".
Он достал ножик из кармана и положил его рядом с машиной. И хотя он глядел во все глаза, чтобы ничего не упустить, все случилось так стремительно, что он ничего не смог разобрать, но, как бы то ни было, его ножик изчез, и теперь какой-то предмет лежал на его месте.
"Спасибо тебе, Джонни, - сказали Они.- Как славно, что ты с нами поменялся".
Он протянул руку, и взял вещь, которую Они подарили ему, и в сумерках она сверкнула скрытым огнем. Он повернул ее в пальцах и увидел, что это был вроде драгоценный камень - сияние исходило у него изнутри и переливалось роем разноцветных огней.