Благодарю! бросил я с апломбом и гордо выхватил из рук продавщицы мороженое с видом сделанного ей одолжения.
Шестьдесят рублей, успела сказать она, слегка опешив от моих манер.
Однако я никак не отреагировал и стал спокойно спускаться по ведущим к набережной ступенькам.
Эй, молодой человек, алло! Расплатиться забыл! послышался нервный окрик за спиной.
Мне было интересно, как поведет себя созданный мною образ, если демонстративно нарушить правила игры, и где тот предел, за которым его пугающие уловки окажутся бессильны, поэтому я, как ни в чем не бывало, продолжил свой путь навстречу свежему дыханию реки. После несколько раз повторенных требований оплатить покупку, уже издали послышались угрожающие заверения в скором прибытии полицейского наряда и какого-то Ашота. Кроме того, женщина постоянно призывала гуляющего невдалеке мужчину с собачкой остановить меня, но тот остался глух к ее просьбам и только ускорил шаг. Я осознавал бессилие миражей причинить мне хоть какой-то вред, но восхищался их умением искусно маскировать этот факт самыми разными обстоятельствами и довольно про себя улыбался.
По залитому солнцем пустынному речному бульвару важно прогуливались сытые голуби, горели огнем окрашенные золотой краской столбы фонарей, из невидимых глазу динамиков, словно гимн макушке лета, струилась жизнеутверждающая мелодия с вкраплениями детских голосов. Облокотившись на узорчатый забор, я долго смотрел вслед проплывающему по руслу белым лебедем круизному теплоходу, пока тот не скрылся из вида. Созданный мною летний пейзаж оказался настолько хорош, что я невольно возгордился своим безупречным вкусом и талантом творца.
Чуть поодаль справа желтел речным песком городской пляж с грибками, раздевалками и волейбольной площадкой. Недолго думая, я двинулся к нему и вскоре уже ступал босыми пятками по кромке воды там, где находился его детский сектор, прозванный «лягушатником» за пологий вход в воду. Отдыхающих было совсем мало, потому мой взор сразу привлекли две девушки лет семнадцати, распластавшиеся тюленями на расстеленном у покосившегося грибка покрывале. Одна из нихстройная брюнетка в черном раздельном купальнике лежала на животе и внимательно вглядывалась в свой телефон. Во избежание нетронутых загаром следов лифчик на спине был расстегнут, а трусы терялись между ягодиц. Ее подругабледная рыжая толстушка с веснушками на плечах, словно огромным усилием втиснутая в слитный купальник с цветочным узором полусидела, опершись на левую руку и подергиваясь в такт музыке из еле заметных наушников. Сам того не заметив, я через мгновение оказался возле покосившегося грибка и опустился на раскаленный песок в трех шагах от них, но сразу же вскочил на ноги, не в силах терпеть проникающий сквозь тренировочные штаны жар. Надо сказать, девушки здорово взволновали мое естество, которое, однако, тоже являлось частью иллюзии. Как и в случае с пейзажем, я восхищался их манящими формами, мастерски сотворенными для привлечения самцов, и возносил хвалу самому себе. Признаться, в тот момент мне уже не особо хотелось испытывать иллюзию на прочность, скорее напротивя жаждал остановить мгновенье и обратить на свою персону внимание прелестниц. И тут меня буквально озарила мысль о том, что если я божество, пусть даже воплощенное в одного из персонажей иллюзии, то мне не составит труда оказаться в центре внимания двух своих удачных творений. Да что внимания! Они будут ползать на коленях и выполнят любую прихоть, когда поймут, что перед ними их создатель! Вот только как аккуратно открыть свой истинный лик и не ослепить их ненароком божественным великолепием? Хотя, вполне возможно, они могут принять меня за самозванца и послать на Голгофу или куда подальше.
Пока я размышлял над тем, как лучше снизойти до своих творений, они в свою очередь преспокойно поднялись и пошли купаться. Их пример оказался настолько заразительным, что мне осталось только стянуть потную майку, штаны, бросить их возле сандалет, и горделивой поступью творца, стараясь держать величественную осанку, направится следом за ними. Вода оказалась прохладная, поэтому войдя в нее по колени, я замер в нерешительности. Уже успевшие немного отплыть от берега купальщицы то и дело настороженно взирали в мою сторону, изредка переговариваясь между собой. Я осознавал свою божественную неотразимость и понимал насколько трудно ей противостоять, однако с непривычки все равно смутился и густо покраснел. Мне жутко не хотелось выглядеть простым смертным, которого легко вывести из равновесия, поэтому стараясь скрыть свое замешательство, я вернулся на берег, втянул в себя заплывший жирком живот, подтянул длинные сатиновые трусы и со всего разбега бросился в реку. Однако нырнуть красиво не вышло. Шумно плюхнувшись в воду, я ударился пузом о ее гладь и проплыл вперед несколько метров, причем вздувшиеся от скопившегося воздуха трусы поплавком оставались на поверхности. Когда по ухмыляющимся лицам подруг стало ясно, что я добился обратного эффекта, меня охватил самый настоящий гнев. «Какого рожна мне вечно приходится сносить насмешки, издевательства и бесконечные тяготы? зло вопрошал я про себя неизвестно кого. На стройке вечно помыкают, платят гроши, девушки игнорируют, кредиты давят. Понятно, что таковы правила игры, выдуманные мною самим для остроты ощущений, а в моей подлинной реальности нет даже понятия о проблемах! Однако ясно и то, что весь этот безрадостный балаган порядком надоел! Похоже, пора возвратиться в свою изначальную природу всемогущества, отдохнуть и не торопясь, имея в запасе вечность, доработать иллюзию таким образом, чтобы при ее следующем посещении хотя бы в равной мере испытывать печали и радости. Вот только как моментально выйти из надоевшей игры? Видимо, кнопка экстренного катапультирования здесь не предусмотрена для еще большего погружения в отрицательные эмоции. Что ж, можно попробовать вести себя как хозяин ситуации, ломая навязанные правила и разрушая тем самым иллюзию изнутри».
В сознании вдруг всплыла фраза: «Я тебя породил, я тебя и убью!», выдуманная одним из столпов русской литературы, который, в свою очередь, был порожден мною вместе с остальным иллюзорным миром. От осмысления этой непреложной истины разбавленный гордыней гнев чуть ослабил свою удушающую хватку, а окружающий пейзаж на мгновение вновь предстал во всем своем цветущем великолепии. «И увидел Бог, что это хорошо», вырвалась у меня цитата из Священного Писания, автором которой в конечном итоге тоже был я.
Тем временем освежившиеся девушки с грациозностью Афродиты вышли на берег и застыли античными скульптурами под палящим солнцем, благосклонно предоставив ему право обсушить их мокрые тела. Вспомнив своей статус хозяина положения, а также решение покинуть надоевшее реалити-шоу, я незаметно подкрался к ним сзади и обхватил одной рукой брюнетку за стройную талию, а другой смачно шлепнул рыжую по аппетитным округлостям ниже спины. От удара ладонью пышка взвизгнула, инстинктивно отпрянув всем телом, словно укушенная, а ее подружка в черном купальнике так же автоматически с силой ткнула меня локтем в живот, даже не оглянувшись.
Не пугайтесь, глупышки! Причинить вам зло я не в силах, потому что вы существуете только в моей гениальной фантазии! сказал я отскочившим от меня девушкам, выравнивая дыхание.
Только попробуй к нам подойти! рявкнула пышнотелая девица, выставив вперед бледные пухлые кулачки.
У-тю-тю, какие мы грозные! расхохотался я, стараясь приблизиться к пятившимся от меня подружкам. Гляжу, мои творения от злости только симпатичнее становятся!
Маньяк, извращенец, урод! завопила брюнетка из-за спины своей подруги, брезгливо косясь на прилипшее к моему телу непросохшее исподнее.
Проведя ладонью по мокрому сатину, я обнаружил под ним знакомое по утренним часам набухание и загоготал еще пуще. В этот момент мне на плечо жестко опустилась чья-то рука, я оглянулся и сразу же получил удар в переносицу, успев, однако, увидеть загорелое лицо в солнцезащитных очках. Несмотря на вспыхнувший в глазах сноп искр и пошатнувшееся равновесие, мне стало ясно, что за девушек вступился велосипедист в яркой желтой майке, отдыхавший у лавочки под ивой вместе со своим железным другом, пока я прогуливался по берегу пляжа. «Может, оно и к лучшему, промелькнула в гудящей голове спокойная мысль. Сейчас этот бронзовый спортсмен сделает из моего персонажа отбивную или совсем ухайдакает его, одним махом разотождествив божественную сущность с выдуманным образом».