Что же до главного виновника аварии…
Когда два гвардейца вместе с прибежавшим из дома капитанским сыном Максом-Иозефом смогли наконец выбить перекошенную дверь «мерседеса» и вытащить водителя, герр Кунце сразу понял, что единственная в стране тюремная камера сегодня так и останется пустой. Дерзкий нарушитель многовековых традиций Великого герцогства, безумный ездок на «мерседесе» уже едва дышал.
Сгубило его, однако, не столкновение машины с каменной стеной: ремень безопасности оказался пристегнут, пневмоподушка сработала. И уже тем более ни при чем были выстрелы из караульных «манлихеров», не оставивших пробоин ни в лобовом, ни в боковом стеклах. Все свои три ранения — в грудь, в живот и в плечо — лысоватый и круглолицый обладатель белого клубного пиджака, шелковой бордовой косоворотки и синих теннисных гетр в обтяжку явно получил до того, как пересек границу Кессельштейна. Непонятно было, как он вообще мог вести машину в таком состоянии и почему до сих пор еще жив.
— Герр Кунце, мне звать доктора? — боязливо проговорила фрау Дитмар, свешиваясь с веранды. В руке она держала телефонную трубку.
Капитан кряхтя опустился на корточки, пощупал пульс раненого и вздохнул:
— Уже пастора, фрау Дитмар. И побыстрее.
— А что, если он вдруг мусульманин или, например, буддист? — поинтересовался дотошный Макс-Иозеф. Присев рядом с папой на корточки, он внимательно разглядывал лицо хозяина «мерседеса». — Может, надо сперва посмотреть его документы?
— Если он даже честный католик, мы ничем его не выручим, — сердито буркнул капитан. — Ты же знаешь, кроме преподобного отца Фриша у нас в герцогстве нет никого по этой части…
Тем не менее герр Кунце для порядка проверил карманы пиджака и нашел только сложенный вчетверо лист плотной бумаги. На паспорт или водительские права это никак не тянуло.
— Что там? — с любопытством спросил Макс-Йозеф, пока отец изучал находку, рассматривая лист и так и эдак.
— Не разберу… вроде по-латыни. На, сам читай. — Капитан сунул бумагу сыну. И, не удержавшись, ехидно прибавил: — Это ведь ты в нашей семье мастак по части иностранных языков.
Герр Кунце намекал на учебу сына в Гейдельбергском университете. Десять лет назад отпрыск бравого капитана успешно закончил факультет филологии, но, вместо того чтобы погрузиться в науку, внезапно увлекся мотоциклами. Связался с байкерами, стал раскатывать на своем фырчащем железе по всей Европе и, по расчетам безутешного отца, вскоре должен был сломать себе шею или, как минимум, сесть в тюрьму. Однако не случилось ни того, ни другого. Через пару лет блудный Макс-Йозеф возвратился на родину, где открыл небольшую мастерскую для «харлеев», «хонд» и прочего двухколесного металлолома. Хорошо еще университетские знания приносили кое-какую пользу. Во всяком случае сын капитана гвардии мог объясниться с любыми туристами, причем с некоторыми болтал довольно бойко. Наверное, о мотоциклах же.
В ту секунду, когда Макс-Йозеф взял в руки найденный лист, умирающий открыл глаза. Он с трудом сфокусировал взгляд на герре Кунце и почти беззвучно зашевелил губами. Капитан наклонил ухо к самому лицу человека из «мерседеса», чуть-чуть послушал. Затем отодвинулся, разочарованный.
— Ну-ка, сынок, поговори с ним сам, — скомандовал он. — Сдается мне, он по-нашему совсем ни черта не умеет.
— Ду ю спик инглиш? Парле ву франсе? — немедленно затараторил Макс-Йозеф, придвигаясь ближе.
Человек в белом пиджаке перевел мутнеющий взгляд с Кунце-старшего на Кунце-младшего, сморщился и тихо шепнул:
— Poshol nа her, mudak!
После чего умер уже окончательно.
Часть Первая Бульон из намеков
Глава первая Канун вендетты (Яна)
— Брысь, Пульхерия! — сказала я и невежливо столкнула кошку на пол. — Тут и без тебя, сестричка, тесно. Сама разве не видишь? Ванна, раковина, стиральная машина, фен, шкафчик со склянками. Полным-полно вещей.