Лакомый кусочек
Верочка стояла у дороги и решала, что же ей делатьнужно было привезти домой здоровущую и тяжеленную сумку с вещами. Как назло, муж уехал в командировку, а просить знакомых не хотелось. На автобусе? С пересадками?
Ну уж нет! Верочка, молодая хорошенькая женщина, никогда сама не ловила такси, у неё был муж муж с машиной, и вообще сесть с незнакомым мужчиной в машину? Как это? А ещё все эти страшные рассказы, эта милицейская хроника, эта «статистика на дорогах» К тому же Верочка страшно сердилась на себя за то, что вырядилась в этот сарафан. А сарафан был классный, Верочка купила его в прошлом году вовремя турпоездки в Будапешт на каком-то маленьком рынке, где всё стоило очень дешево. Подруга обижаласьпочему мне не купила такой же, Верочка говорила ей что-то неопределённо-туманное, а про себя думала: «Ну нет, королеваодна!»
Сарафан был королевский, сделан из тонкого хлопчатобумажного трикотажа, длинный до пола, черный, вырез декольте, юбка от талии падала пышными волнующими складками, а спереди на грудишнуровка, такую шнуровку Верочка видела на картинах знатных дам в старинных нарядах. Эту шнуровку можно было затянуть потуже, грудка тогда ещё соблазнительнее выглядывала из декольте, а чёрный цвет был такой стильный! Когда Верочка надевала этот сарафан и шла по улице, длинноногая, с тонкой талией, красивой грудью, нежными плечиками, симпатичная, все мужчины, она видела, просто столбенели И надо же было надеть его, чтобы тащить вот эту сумку!
Верочка сердито посмотрела на неё, вздохнула с сожалением, однако делать было нечего, и она стала голосовать. Иномарки разных видов останавливались и останавливалисьпожалуйста! вам куда? с удовольствием! садитесь, рад подвезти! Но Верочка всем своим видом как будто говорила:
Да что вы! За мной сейчас приедет золотая карета.
На самом же деле она хотела доехать до дома на какой-нибудь старенькой развалюхе с пожилым водителем. Именно такая вскоре показалась на дороге, около Верочки остановились жигули, наверное, мезозойской эры, она заглянула в салон, увидела немолодого шофёра, быстро договорилась с ним. Водитель вышел и, сильно хромая на правую ногу, подошёл к багажнику, открыл его. Сумку загружали вместе, наконец, поехали.
Шофёр оказался разговорчивым, и уже через полторы минуты Верочке казалось, что онеё сосед.
Пётр Васильевич, так звали водителя, только что вышел на пенсию, но продолжал работать преподавателем в институте, зарплату задерживали, времена были лихие, поэтому иногда он подрабатывал извозом. Жил Пётр Васильевич один в своей квартире вместе с двумя собакамипородистой овчаркой и дворняжкой.
Верочка оказалась первой, кому он рассказал эту историю. Около двух недель назад Пётр Васильевич простудился, и сразу же обострилось старое заболевание ногиартроз, да так сильно, что он почти не мог ходить. Пётр Васильевич отлеживался, принимал лекарства, потихоньку становилось лучше. Но выходить из дома он не мог, собак своих выпускал на улицу, а возвращались они сами и вместе.
И вот, все эти дни кормил своих собачек Петр Васильевич одним геркулесом, заваривая его кипятком. Вначале собаки покорно терпели, а через неделю стали бастовать, отказываясь от еды, но ничего другого предложить им он пока не мог, так и мучились
Когда Петру Васильевичу стало лучше, он сел за руль, заработал и купил хорошее мясо, одну мякоть. Придя домой, порезал и положил его своим питомцам в миски, потом прилёг на диван отдохнуть и задремал. Очнулся он от того, что почувствовал что-то мокрое около лица, а открыв глаза, обнаружил рядом с собой кусочек мясаоколо дивана сидела его дворняжка и улыбалась.
Это же надо так меня отблагодаритьотдать последний, лакомый кусочек! Как же я их измучил, закончил свой рассказ Пётр Васильевич, голос его задрожал.
Вот какая благодарность, Верочка и сама чуть не расплакалась.
Оставшуюся часть пути ехали молча, около подъезда Пётр Васильевич вышел, помог вытащить сумку:
Вы такая красивая, так радостно на вас смотреть! И такой сарафан! Ну просто настоящая королева!
Спасибо за рассказ, спасибо вашим собачкам за за лакомый кусочек, ответила Верочка и неожиданно для себя сделала реверанс, как королева.
Соловей
Приметила его давно, когда шла однажды ранней весной по одной из центральных дорожек парка, что рядом с моим домом. На одной из веток берёзы, отстоящей далеко к середине дороги, на самом её конце сидел соловей и пел ещё робко, несмело.
Говорят, белый гриб если увидишь, ни с каким другим не спутаешь, будь он тёмный, коренастый, вроде боровика рядом с могучей елью, или светлый колосовик, появившийся в июне. Так и соловей, даже если вы никогда его не видели, не слышали, если запел вот только что, ещё тихо, изредка, он всё равно заставит вас остановиться и слушать, слушать
Ах, как птицы поют,
Так в неволе не спеть,
Ублажаю тебя,
Божье слово, свобода.
Соловьи, соловьи,
Я б хотел умереть
Под акафист
Подобного рода.
Зима отступала, сдавала свои позиции, стесняясь грязного снега, луж, голых деревьев и всей межсезонной не ухоженности. В последнюю очередь таяли тропинки, где снег был ещё плотный, утрамбованный любителями прогулок, детьми, колясками. На фоне оттаявшей тёмной земли оставались только эти белые полосы дорожек-тропинок, но им оставалось жить недолго. К звукам весны подключалась весёлая капель.
Не ищите во мне
Злы язычества суть,
Кто ж меняет Творца на творенье?
Отложите пока человеческий суд,
Распахните сердца на мгновенье.
Мой соловей сидел и пел из года в год на той же самой ветке той же берёзы. Ждала его веснойприлетит ли снова? И тот же самый? Прилетал. Интересно, у слов «соло» и «соловей» один корень? Запрокинув голову и забыв обо всём на свете, мой солист заливался трелями, и вскоре он был уже не один.
Что вас манит сюда
Из заморских широт,
Там гораздо сытней и красивей,
Или воля не та, или воздух не тот,
Знать, и вам не прожить без России.
Снег таял, на проталинах появилась трогательная молодая трава, почки деревьев позеленели, весёлые воробьи собирались стайками-оркестрами и вовсю щебетали о чём-то своём, радостном. Появились и другие голоса птиц, их становилось всё больше, рождалась весенняя симфония Жизни. Но солировали соловьи!
Так ликуй же, ликуй
Непогоде назло,
Окажи здесь живущим услугу,
Совершай до утра прославленье без слов,
Призывай благодать на округу.
Первой в парке зацветала ольха. Ещё утренние заморозки, ещё местами старый поседевший снег, ещё прозрачная весенняя пустота, а жёлтые, распушившиеся, словно цыплята, соцветия уже видны издалека. Срываю несколько веточек тополя, ставлю в вазу на подоконник, через несколько дней появятся молодые, клейкие и невероятно душистые листочкивот и знакомый со школы весенний букет. В Вербное Воскресенье добавлю к нему веточки вербы. В Пасху поздравляем друг друга:
Христос воскресе!
Воистину воскресе!
На пригорках появилась мать-и-мачеха, а вот и первые одуванчики в молодой траве. Зацвела черёмуха, немного похолодало как всегда. Окна открыты, поют, поют и не дают спать соловьи.
Где ж вы судьи мои?
Я пред вами стою
И готов головой заручиться,
Что покуда у нас
Так пред Богом поют,
Ничего на Руси не случится.
Поют соловьи Ах, как птицы поют!
Вокализ
Окна её квартиры на последнем этаже высокого дома выходили на восток. Она просыпалась вместе с солнцем, шла на кухню, ставила один из любимых дисков и варила кофе, так начинался день. Музыка была разной, но последние две недели звучала только одна«Вокализ» Сергея Рахманинова. Она любила, когда это произведение исполнялось без голоса, только музыканевыразимо нежная и бесконечно грустная
Она стояла у окна, диск солнца только показался на горизонте, освещая и окрашивая небо во все немыслимые оттенки и цвета красного, и жёлтого, и зеленоватого, и немного фиолетового Она смотрела на восход, но не радовалась великолепной картине, и слёзы текли по её щекам. Так продолжалось уже две недели, каждое утро«Вокализ», рассвет и он он, который поступил с ней так жестоко. Разве так можно? Неужели всё это было? За что, Господи? Кофе опять убежал. Слезинки скрипки капали и испарялись с раскалённой плиты «Я была радостна, я пела, танцевала, прыгала от счастья, я была воодушевлена, я хотела жить»