-- Все равно я не понял, - сказал Андерс.
-- Этот человек не принадлежит к Ордену, но как присягавший... - начала было Элисса и охнула, оборвав себя на полуслове. - Натаниэль, что этикет говорит о том, как должен быть одет эрл, только что вступивший во владения и принимающий присягу?
-- Доспех, щит с гербом, меч, - вопрос был настолько неуместным и неожиданным, что Натаниэль забыл спросить, к чему он.
-- Хвала Создателю!
-- Но эрлесса, если это ее владения, обязана быть при оружии, но в платье. - мстительно добавил Натаниэль, сообразив, что к чему. - В родовых цветах, разумеется.
Конечно, он не стал бы биться об заклад на последние два золотых, что у него остались, будто у этой женщины нет ни одного платья - может, где-то на дне сундука и завалялось. Но то, как она держалась... как ходила, легко и размашисто - так не шагнешь, когда три слоя шелка опутывают ноги, как садилась, не пытаясь по привычке расправить ткань, как несколько минут назад поймала улетевшую со стола ложку - женщина, привыкшая к юбке, раздвинула бы колени, чтобы та прилетела в подол, а не ловила бы ее ногами. Похоже, она успела срастись со всем этим - доспехом, штанами, оружием - даже сейчас нож на поясе, не те парные клинки, что были на дороге, но все же - от кого здесь-то защищаться?
Элисса снова охнула, и на лице отразился неподдельный ужас:
-- Платье!
Следующие несколько фраз она проглотила на полуслове.
-- Да не укусит оно тебя, - сказал Огрен. - Андерс, вон, в юбке бегает...
-- Это не юбка, это мантия!
-- А тебе и вовсе ваш Создатель велел...
-- В последний раз я надевала женскую одежду... почти два года назад, выходит. Когда Фергюс уезжал к Остагару. - в голосе прозвучало самое натуральное отчаяние. - Я же не помню, как эти проклятые юбки носить! Не говоря уж о том, что у меня их просто нет.
-- Когда церемония? - с деланным сочувствием поинтересовался Натаниэль. Забавно. И все же - просто уму непостижимо. Она не испугалась Архидемона, но паникует при одной мысли о том, что нечего надеть?
-- Завтра. И мне совершенно некогда вспоминать, как нужно ходить, чтобы не запутаться в этих проклятых шелках, не наступить на подол и не растянуться посередь зала на потеху всем присутствующим, - она вздохнула. - Я и в хорошие-то времена их почти не носила.
А ведь и верно, - припомнил Натаниэль. - "В хорошие времена" они вместе скакали верхом по лугам Хайевера, или лазили на деревья, чтобы поближе разглядеть птичьи гнезда... Тейрна Элеонора вздыхала, разглядывая продранный дублет и приводила в пример Делайлу, тейрн Брайс и отец смеялись, а Томас ныл, что ему снова не досталось места в их забавах...
Создатель, отчего ж так больно вспоминать?
-- Девицы отменяются? - поинтересовался он. Что угодно, лишь бы не думать...
Элисса взъерошила волосы, точно разминая уставшую после шлема голову. Прическа мгновенно стала напоминать воронье гнездо.
-- У лорда Бенсли есть люди и есть деньги - судя по тому, что с него запросили целое состояние.
-- Если только они не заломили цену, специально, чтобы отец выкупить не мог. - сказал Андерс. - Мало ли, кому он досадил.
-- Или они просто жадные дураки. - рыгнул Огрен.
-- Или кто-то из новоявленных вассалов Стражей очень хочет разделаться со Стражем-Командором. - хмыкнула Элисса - и вместо разбойника нас встретят две дюжины рыцарей.
-- Возьмем солдат? - спросил Андерс.
-- А если это не ловушка, девчонку убьют, едва поняв, что за ней пришли с солдатами. Если уже не убили. Если... - она коротко ругнулась. - Боюсь, что когда ее отец писал это письмо, было уже поздно. А тут еще эти демонами драные юбки, - она поднялась из-за стола. - Опозорюсь, так опозорюсь. Собираемся.
Тем не менее, про письмо мадам Вулси Элисса не забыла, и пока Натаниэль ждал его и уносил в комнату, которую ему выделили, времени на сборы почти не осталось. Когда он вылетел во двор, остальные трое уже ждали. И ни следа солдат - кроме обычных часовых.
-- Ой, нарвемся, - сказал Андерс, видимо, подумав о том же.
-- Впервой, что ли? - хохотнул Огрен.
Натаниэль счел за лучшее промолчать, точно так же как и Элисса.
Ловушкой это не было. Девушка пока была жива. Больше ничего хорошего Натаниэль не видел. Когда предводитель разбойников выволок девушку, ступавшую, точно неделю не вылезала из мужского седла, с безразличным лицом - и только руки суетились, то и дело стягивая на груди разорванное платье - Натаниэль взмолился Создателю, чтобы рука от ярости не дрогнула.
Незадолго до того, они с Элиссой исползали все окрестности лагеря. Особо не развернешься - скальный уступ, к которому вел мостик над пропастью. И все же они нашли местечко, с которого простреливался весь лагерь. И еще одно - откуда маг мог дотянуться заклятьями, до поры до времени не привлекая лишнего внимания. Элисса с Огреном неторопливо миновали мост, давая разбойникам возможность себя разглядеть и убедиться в численном перевесе. Слов было не разобрать, но видел Натаниэль со своего места отлично. Главарь вывел заложницу. Элисса - Натаниэль не поверил собственным глазам - протянула туго набитый кошель, и в тот же миг все пошло наперекосяк. Вместо того, чтобы взять деньги и отпустить, главарь сгреб Элиссу. Точнее, попытался сгрести и приставить нож к горлу, но та вывернулась юркой змейкой, перехватила руку с оружием, и миг спустя разбойник, оторопев, разглядывал рукоять собственного ножа, торчавшую из брюха. Долго любоваться не пришлось - Натаниэль спустил тетиву, стрела вошла в глазницу. Элисса отшвырнула истерзанную девчонку за спину гному, тот взмахнул секирой, в тот же миг посреди лагеря взвихрилось пламя, и дальше началось то, что Натаниэль в очередной раз счел "сущим бардаком".
Когда Натаниэль добрался до уступа, Элисса сидела, прислонясь к камню, и, скосив глаза, пыталась разглядеть торчащий из-под ключицы обломок стрелы. Спасенная девчонка рыдала, Огрен неловко топтался возле нее. Натаниэль шагнул было ближе,но его тут же бесцеремонно отпихнул маг, на все лады честя безумиц, лезущих в самую гущу драки почти в одиночку, а получив стрелу... жаль, что не в мягкое место, говорят, через него ума больше входит, вместо того, чтобы остановиться, просто переламывают древко и продолжают развлекаться.
-- Андерс, заткнись. - негромко сказала Элисса и Андерс - о чудо - заткнулся. - Девочке помоги.
-- Раз может плакать, значит, оправится. Все остальное до замка подождет. Да и не дастся она мне сейчас. - Андерс скривился. - Эти сволочи тоже именовались мужчинами... Ты подлиннее отломок не могла оставить?
-- В следующий раз у Вейда измеритель возьму. - рыкнула Элисса. - Вытаскивай, давай.
-- Погоди. - Натаниэль поднял еще одну такую же, показал Андерсу зазубренный наконечник.
Маг витиевато выругался. Элисса прошипела нечто неразборчивое, вслух сказав:
-- Потерплю.
-- Артерия рядом. - Андерс уже не ругался, разговаривал негромко и четко. - Если дернуть сейчас, разворотим...
-- Знаю.
-- Резать придется.
-- Хорошо. Хотя погоди... Помоги встать.
В три руки они вытряхнули из мешка Элиссы плащ, потом та долго и тихо что-то говорила рыдающей девушке - Андерс бросил заклинание и кровь почти не текла, но лицо Стража было мертвенно-бледным. Девчонка перестала всхлипывать, завернулась в плащ, покорно позволив Огрену увести себя по ту сторону мостика.
-- Помощь нужна? - спросил Натаниэль.
-- Нет, поглядывай по сторонам, - сказал маг.
Доспех пришлось разрезать - под неразборчивую ругань мага - сопротивлялась кожаная кираса отчаянно, для того и была создана - и ехидные комментарии Элиссы, рассказывающей, что скажет мастер Вейд, узнав, как обошлись с его шедевром.
-- Починит, - сказал Андерс. - А ты помолчала бы.
-- Нет, - выдохнула она. - так легче.
-- Хотел же обезболивающее взять...
-- От него голова потом мутная, хватит нам одной невменяемой...
За доспехом последовал стеганый поддоспешник, потом рубаха. Натаниэль старательно оглядывал окрестности, выискивая несуществующих супостатов. Нет-нет а и поводя взглядом в сторону Элиссы - впрочем, из-за мага было видно лишь лицо. Андерс, помедлив, подобрал ремень, сложив в несколько слоев. Элисса коротко и благодарно кивнула, зажимая его зубами. Натаниэль с удвоенным интересом уставился на скалы. Еще бы уши заткнуть. Элисса не вскрикнула ни разу, да и стонов почти не было слышно - но Натаниэлю доводилось получать раны, и он примерно представлял, каково это. Правда, мерзавец, пырнувший его в переулке, второй удар нанести не успел, а что чувствует человек, которого размеренно и неторопливо разрезают по-живому, думать не хотелось. Совсем. Злорадствовать почему-то не хотелось тоже.