Северный крест - Валерий Поволяев

Валерий ПоволяевСеверный крест

Часть первая

Узкая, похожая на хищную щуку миноноска стояла у причала в самом центре Архангельсканесла вахту.

Боевые корабли охраняли здешнее правительство. Конечно, миноноскане линкор, своими орудиями не может развалить половину города, как это способен сделать огромный, серый, со скрипучей броней дредноут, но от скорострельных пушек ее, если кто-то вздумает нарушить покой северного правительства генерал-лейтенанта Миллера, тоже можно схлопотать немало неприятностей.

Трап, соединяющий корабль с берегом, был убран, на берег были брошены швартовы и намотаны на чугунные тумбы кнехтов  один конец с носа, другой с кормы. У причальных концов этих сидели два матроса, один на носу, второй на корме и перекликались друг с другом ленивыми голосами.

 Ко мне еще одна пожаловала Дамочка очень даже форсистая, с тонкой талией и большой верзохой.

 Может, ты канат салом смазал?

 Даже не думал.

 Тогда чего ж к тебе зачастили дамочки?

 Это у них надо спросить!  закричал призывно матрос, сидевший на корме.  Ты куда, милая, лезешь без очереди? Тебя что, в великосветских подворотнях Архангельска не научили уму-разуму?

 Каждый раз, когда приходим сторожить наших толстомясых правителейобязательно набираемся ларисок, как тифозный больнойвшей,  недовольно проворчал матрос, стороживший носовой конец.

Был он широкоплеч, низкоросл, лицо имел округлое, неприметное. Приметной деталью были только золотистые пшеничные усы с лихо закрученными в игривые колечки концами. Глаза земляного цвета были суровы и насмешливы.

Матросы несли вахтуоберегали корабль от ларисокпортовых крыс, не пускали их на миноноску. Тяга ларисок к мореплаванию общеизвестна, стоит только где-нибудь бросить на берег конец, как тут же из ближайшей мусорной кучи высовывается любопытная ларискина морда, шевелит усами, а сама лариска, дама сообразительная, умеющая шурупить мозгами, начинает лихорадочно соображать, как же пробраться на корабль и занять теплое место в капитанской каюте. Из-за них-то командиры и ставят у причальных концов специальную вахту, чтобы матросы сшибали карабкающихся по канатам крыс в воду.

А какая-то изобретательная душаявно из матросов,  которой лариски были противны до икоты, выдумала крысоотбойники.

Крысоотбойникштука примитивная и, как всякий примитив,  безотказная. Этостоячая фанерка, которая имеет дырку, смещенную к одной из сторон, для каната, точно по диаметру, чтобы фанера могла свободно вращаться, когда ее насадят на веревку.

Устанавливается фанерка на высоком канате, причем не одна, а сразу штук пять Дальше происходит вещь простаялариска ползет по канату, когтями щелкает, мечтает о той вожделенной минуте, когда будет пожирать сыр, спрятанный в капитанском буфете, и вдруг упирается чутким носом в преградупресловутую фанеру. Короткое движение влево, потом вправо, и становится понятнофанеру не обойти, надо лезть через нее. И крыса карабкается на фанеру, но, когда, наконец, взбирается на нее, на самый верх, фанера, не способная держать откормленное ларискино тело, переворачивается, и крыса летит в воду.

Фокус очень простой, но результативныйспас от попутчиц тысячи плавающих посудини военных, и гражданских.

На носовом конце миноноски было установлено пять крысоотбойников, на кормовомсемь.

У носового конца дежурил матрос, пользующийся на миноноске такой же известностью, как командир корабля лейтенант Лебедевне было на миноноске человека, который не был бы должен Арсюхе Баринову хотя бы полушку: Арсюха давал деньги взаймы под проценты Причем бумажные деньги он не признавал, старался оперировать только металлом.

 Бумажные деньгиэто что такое?  спрашивал он у несмышленых морячков-салаг, пришедших служить на миноноску.  А?

 Деньги,  отвечали те нерешительными голосами.

 Какие же это деньги, пхих! Ими только задницу подтирать!  Арсюха доставал из кармана зеленовато-розовую десятку, такую же, что ходила и при царе, ничем не отличимую, кроме одноговверху на червонце было аккуратно напечатано, черным по розовому: «Северная Россия», с хрустом складывал ее и начинал выковыривать из зубов застрявшую рыбную костьАрсюха, северный человек, очень любил рыбу.  Разве это деньги?  Вид его делался презрительным.

Его напарник, сидевший на корме, Андрюха, бедный человек, у которого никогда не бывало денег более серебряного николаевского рубля, доставал из кармана другую кредитку, орехового цвета, достоинством в один карбованец, и благоговейно разглаживал ее на коленке:

 А как же Арсюха, быть с тем, что тут написано?.. Вот: «Государственная эмиссионная касса разменивает кредитные билеты на фунты стерлингов без ограничения суммы по курсу» Сорок рублей равны одному фунту стерлингов. И подпись стоит: «Управляющий отделом финансов Куракин». Говоряткнязь. Как быть с князем?

Арсюха вытаскивал изо рта кредитку вместе с рыбной костью, разворачивал ее и, мучительно морща лоб, шевелил губами.

 Верно Написано

 Так как же быть с князем?

 А вот так!  ожесточенно восклицал Арсюха и демонстративно комкал десятку в кулаке.

Рука у него, несмотря на солидную комплекцию и живот, который плотно обтягивала форменка, была изящной, узкой, изнеженной, как у потомственного дворянина.

 Это жеденьги!  Андрюха невольно переходил на шепот.  На них можно купить хлеба

 И с тем же успехом сходить в гальюн, подтереть себе репу, бумага плотная, мягкая, такая не прорвется, пальцы не испачкаются Приберем для гальюна.  Арсюха прятал червонец в карман.

 Отдай его лучше мне,  просил Андрюха.

 Зачем?

 Водки куплю.

 Не дам. Если я отдам тебе эти деньги, то на меня обидится задница. А свою задницу я люблю не меньше, чем кухарку из дома господ Миллеров.  Арсюха косился на берег, на сочную зелень деревьев, украшавших набережную.

Человеком Арсюха был прижимистым, не то что матрос первой статьи Андрюха по фамилии Котлов.

У Андрюхи характер был совсем иной. Если бы Арсюха попросил у него деньги, Андрюха никогда не стал бы жаться; отдал бы последнееа вдруг жалкие бумажки эти продлят человеку жизнь либо спасут заблудшую душу? И никаких процентов не стал бы брать.

У Арсюхи таких промахов не бывалоАрсюха никогда никому не давал и рубля, не заручившись возвратом денег и не уговорившись о процентах, которые этот рубль должен притащить в его карман у себя на хвосте.

Потому и живут они по-разному, Баринов и Котлов, и одеты по-разному: Арсюхаво все английское, обут в ботинки из толстой оранжевой кожи, форменка сшита у него из плотной синей ткани, которую ни солнце не берет, ни вода, штаны-клеши на Арсюхе такие, что одним проходом по улице он, будто примерный дворник, всю Соломбалу очищает от мусора и окурков, не говоря уже о центральных проспектахдаже юбки у баб, кажется, не бывают такой ширины; у Андрюхи же Котлова все худое. Штаны с форменкой он даже не помышляет себе сшить, довольствуется тем, что дают на корабле, обувь носит корабельную. А что на корабле, кроме дыр да заплат, могут дать? Только дыры и заплаты.

 Я материи жалеть на себя не намерен,  говорил Арсюха и топал по земле короткими, плотно сбитыми ногами-тумбами.  Если мне понадобится израсходовать на клеши двадцать метров, я не задумываясь тут же куплю их Понятно?

Андрюха такие разговоры не поддерживалзнал, что окажется в проигрыше. Себе будет дороже

Причал, у которого стояла миноноска, был деревянным, в щелях хлюпала вода, около свай плавала дохлая треска, изрубленная винтамине успела самодовольная рыба увернуться, вот ее и приволокло сюда; чуть в сторонке сидел дымчатый усатый кот и завороженно смотрел на рыбубыл голоден.

Пахло морем, гнилыми водорослями, солью, мокрым деревом, еще чем-то непонятным и острым, из камбуза доносился запах едыкок Митька Платонов готовил на обед борщ, настоящий флотский борщ, в котором черпак стоит, как солдат на часахпо стойке «смирно»,  стоит и не заваливается.

Из щели в причале наружу выбралась большая рыжая крыса с одуванчиково-светлыми, странно светящимися усами, будто она работала в местном театре художником и пустила краску не по назначению; крыса озабоченно покрутила головой, задержала презрительный взгляд на неподвижном коте, фыркнула по-собачьи, затем, окинув опытным взглядом миноноску, неторопливо полезла на канат.