Вортко тогда еще посмеялся на вопрос корреспондентки«не боитесь?»: нет, мол, я в мистику не верю; да и в самом романе нет ничего мистического: хороший, крепкий роман о любви, не более того
Я, помнится, тогда еще подумала: ой, лукавит господин постановщик. А с другой стороны, что ему оставалось: не заявлять же на диктофон, что боится, дрожит от страха, но снимать жуть как хочется
Пока мы базарили о «Мастере», Мишка продолжал читать статью дальше и вдруг как подпрыгнет:
Во дает: уже в мае к съемкам приступает, а главную героиню еще не нашел!
Так не бывает, оторвалась я от своих протоколов. Если есть срок начала съемок, значит, уже и смета утверждена, и график работ
Я сказала это, а где-то в груди, слева, почувствовала неожиданное волнение. Я страшно люблю этот роман, меня давно интригует эта неземная, придуманная Булгаковым женщина, не умеющая починять примус, не приспособленная к жизни, имеющая эту жизньспокойную, тихую, скучную, как гладь болота, и вдруг взорванную появлением Мастера Мне казалось, что мало кто понимает суть Маргариты. Уж тем болеемужчины. Сам Булгаковне в счет: мне кажется, ее образ создан им не в здравом уме, не при свете дня, не в добром здравии. Может, в горячечном бреду. В страшную грозовую ночь. При полной луне. Под морфием
В общем, почему-то было приятно, что режиссер никак не может найти актрису на роль Маргариты. Лично мне это было понятно и естественно.
Ничего себе! продолжал захлебываться Лосев. Он ее уже даже в трамваях высматривает.
Когоее? поднял голову Литвинов.
Актрису.
А чтоактрисы сплошь в трамваях ездят? снова не понял Игорь Сергеевич.
Да ему без разницы: актрисане актриса, закончила Театральный или домохозяйкой при муже сидит Ему главноеобраз найти, который соответствует его представлениям о героине. Он готов даже непрофессионалку снимать А что? вдруг даже разозлился Мишка на снисходительный взгляд Литвинова. Сидит себе где-нибудь дома небесная красавица и знать не знает, что ее-то и ищет известный режиссер.
Ну да, небесная, типа Оксаны Федоровой съехидничал Игорь Сергеевич.
Лучше бы он не вспоминал это имя. Почему-то у нас все мужики управления не любят прошлогоднюю «мисс мира». Вернее, думаю я, если бы она не принимала участие в том злосчастном конкурсе, а скромно работала где-нибудь в нашей конторе за дверью по-соседски, то на 8 Марта по количеству букетов она переплюнула бы любую девицу во всем ГУВД. А так, стоило ей выйти на мировой подиум, и началось: и мордашка, мол, как у всех, и грудь маловата, и ноги коротковаты, и улыбка не так ослепительна, да и вообщетаких, дескать, в базарный день за три копейки на любой улицепруд пруди. И ладно бы бабы разорялись: было бы понятнозавидуют. А тутмужики. А впрочем, мужики, как известно, хуже баб. Тоже завидуютпришла я однажды к выводу: потому как не им досталась. Сидят дома со своими тетехами, которых из-за сварливых характеров, бесцветных кудельков и низких задниц в люди вывести неудобно, вот и брызжут ядом. Оксана Федорова им, понимаешь, не нравится! Подкаблучники фиговы.
Лосев Оксану тоже не любил. Но он был не женат. А стало быть, его в предвзятости заподозрить трудно. Во всяком случае он красавицу не развенчивал вслух, а просто отмахивался: «Красавица? Фи! У меня младшая сестраСонькасто очков форы даст».
Но в этот день Лосев Соньку не вспомнил, а резко обернулся к Литвинову:
При чем тут Федорова? У нас своя Маргарита есть, даже имя совпадает
Все повернулись ко мне.
А уж ведьма-а нарочито грубо протянул стажер Коленька под хохот наших идиотов.
Почему, когда мужчина влюблен и пытается скрыть это, онтакая гадина?
* * *
Да, теперь я точно знаю, что началось все с той газеты, а виноват во всемМишка Лосев. Хотя, если честно, обвинять Мишку, этовалить с больной головы на здоровую: он потрепался и забыл. А вот я, дурища, запомнила. И стала каждый понедельник покупать «Явку с повинной».
А там разворачивались нешуточные события. Газета на полном серьезе объявила на своих страницах кастинг на роль «народной Маргариты». Условия были простейшие: посылаешь две свои фотографиипортрет (почему-то журналисты это называли «крупняком») и в полный рост; их, якобы, непременно передадут Вортко; а потом жди результатов. Поначалу мне все это показалось полной фикцией. Но газета в каждом номере сообщала, сколько фотографий уже в банке данных народного конкурса, информировала, на какие роли в фильме главреж уже утвердил актеров, периодически печатала интервью и комментарии самого Вортко.
Мало того, в каждом номере газета помещала фотографии очередных девушек, изъявивших желание принять участие в народном конкурсе. Среди них действительно большинство было непрофессионалок. И в правдивости конкурса меня убедила как раз-таки фотография обычной девушки, напомнившей мне одну московскую актрису, на которую я обратила внимание на каком-то гастрольном спектакле, куда меня затащила подруга Анька. Настроение былодрянь (накануне Олег позвонил и сказал, что завтрашняя встреча отменяется: заболел сын, на дняхминистерская проверка, а у женыпредзащитная лихорадка), спектакль был дрянь, но та темноволосая московская девочка запомнилась. Была в ней какая-то скрытая страсть, которая взрывала атмосферу скучающих кресел, пробивалась сквозь вечные покашливания и покрехтывания аллергичного (от пыли?) зала, достигала галерки и возвращалась назад, к кулисе, где стояла та, которая вроде бы даже ничего особенного и не говорила, вроде бы даже и не двигалась почти И вот эта девушка, из газеты, с редким нынче «цветочным» именем Роза, которая так напомнила мне те два часа почти молчаливой страсти на сцене, тоже участница конкурса, тоже хочет быть Маргаритой
У меня появилось новое увлечение. Вечером (если он выдавался свободным) я заворачивалась в теплый плед на диване и раскладывала перед собой вырезки из газеты (я под прицелом Макарова не призналась бы никому, что заразилась болезнью провинциальных девчонок) с фотографиями претенденток на роль Маргариты. Я пыталась смотреть на них глазами Вортко. Или даже самого Булгакова.
Вот Ника. Красивая, как Хотела сказатькак ведьма, но, все-такикак стерва. Это для Маргариты, на мой взгляд, чересчур. Ей бы чуть помягче. А вот Оленька, наоборот, слишком мягкая, ей бы Никиной страстности; да что и говоритьсовсем малышка, чуть за двадцать, а Маргарите нужен мой тридцатник
«Мой»? Я резко откинула ставший вдруг душным плед. Может, я простыла? Температурю? Подошла к окну, открыла форточку. В окно вихрем влетели колючие снежинки. Бледный круг луны с трудом пробивался сквозь низкие темные тучи. Размытые пятна фонарей, казалось, только усиливали тревожную темноту. Самое время воров и прочей нечисти.
Какой-то вялой, абсолютно больной рукой я прикрыла окно.
За тяжелой стеной соседней квартиры стали медленно бить старинные напольные часы. Раз, два Я слушала глухой бой, и время как будто остановилось. На меня нашло странное оцепенение Пять, шесть Я словно со стороны увидела себявысокую, бледную, с резко обострившимися скулами, с приспущенными ресницами, сквозь которые из глаз рвался наружу горячий огонь, немыслимое пламя Семь, восемь У меня появилось почти физическое ощущение, что я в комнате не одна: будто кто-то тихо и пристально наблюдает за мной. Стоит мне подойти к зеркалу и увижу его за спиной.
Я вздрогнула от резкого стука-выстрела. Не закрепленная на шпингалет форточка отлетела к раме. Вздыбилась занавеска. Волосы вихрем поднялись с плеч и закрутились вокруг лица.
Одиннадцать, двенадцать.
Полночь!
Опять словно со стороны, я услышала жуткий хохот. Это я хохотала, как сумасшедшая.
Я и вправду походила на сумасшедшую. Я решила не на жизнь, а на смерть сразиться за роль Маргариты. Я хотела вырваться из своего круга. Встретить своего Мастера.
* * *
Первымбез пяти девятьв кабинет вошел Коленька Миронов. Николашастудент юрфака и проходит у нас практику. Он всегда является первым (не считая, конечно, меня; я много лет прихожу в отдел за тридцать-сорок минут до начала работы: мне нравится разобрать горы бумаг, наметить, кому позвонить в первую очередь, подготовиться к допросу обвиняемых или свидетелей) и всегдабез пяти. Наверное, их так научил руководитель практики. Миронова, ко всеобщему удовольствию отдела, прикрепили к Игорю Сергеевичу: мы с Лосевым не любим, когда у нас «на хвосте» кто-то висит, а Литвинов обожает поучать, изображать из себя гуру, к тому же он всегда сваливает на стажеров всю рутинную работу по оформлению документов.