Привет! кричу я. Они замирают, и сейчас я могу их хорошенько разглядеть. По моему лицу расползается улыбка. Они одинаковые и в тоже время разные. Это так здорово! Как вас зовут?
Денис и Андрей, отзывается тот, кто справа и улыбается весьма дружелюбно.
А кто есть кто?
А какая разница? бурчит другой. В его голосе нет злости, скорее, обреченность. Все равно же будешь путать.
Нет. Я мотаю головой очень энергично, потому что мне нравится, как летают из стороны в сторону мои светлые хвостики. Я вас не перепутаю.
По дороге мы молчим, лишь изредка настороженно друг на друга косимся. Каждое воспоминание об этом месте вызывает боль. Я помню дорогу из аэропорта, и хотя за последние шесть лет город изменился, он по-прежнему узнаваем. Каждый раз этот путь был ниточкой, ведущей в настоящее лето. Мы с родителями ездили на такси или иногда бабушка просила кого-то из своих знакомых забрать нас. Последний раз в аэропорту меня встречали близнецы. Они уже тогда получили права и полчаса на парковке спорили, кто поведет машину, а я беззаботно смеялась, не зная, что этот мой последний год на море закончится трагедией. Сейчас я завидую себе прошлойтому счастью, легкости и вере в то, что все будет хорошо, а мы не потеряем друг друга.
Когда-то я безумно любила этот город и не представляла жизнь без него. Сейчас же не знаю, как выдержать несколько предстоящих недель. Черный, тонированный внедорожник, в салоне которого прохладно, везет меня к болезненным воспоминаниями, которые я поклялась не бередить. От них я сбежала в Москву шесть лет назад, поступила в университет, и жила спокойно пока вдруг не оказалось, что бабушкин дом, который она подарила мне, нужно выставить на продажу.
«Есения, ты не хочешь возвращаться к морю, бабушке уже тяжело заниматься гостевым домом, а полагаться на порядочность арендаторов, сама знаешь, не всегда стоит. Хорошо, что пока нам помогают Ланцовы, но стоит признать, если недвижимость никому не нужна, может, имеет смысл ее продать? Ты сейчас свободна, как раз уволилась, вот и съезди на лето, уладь дела, встреться с друзьями. Прошло шесть лет, ты справишься, дочка».
Для них шесть летсрок, а для меня? Я словно и не уезжала. Этот город невероятно глубоко въелся мне под кожу и отравил мою жизнь.
Ты надолго? наконец разрушает тишину Дэн.
Не знаю. Я пожимаю плечами. Мама как всегда надеется, что я тут напитаюсь солнышком, отдохну. Короче, не ждет быстро. Но ты же понимаешь, отдохнуть не получитсяпоэтому постараюсь уладить дела как можно быстрее.
Зря ты так про отдых. Есения, город не виноват в том, что в нем иногда умирают люди, а море тут по-прежнему отличное.
Я никогда не зайду больше в море, и ты это прекрасно знаешь, отзываюсь я и поворачиваюсь к окну, за которым мелькают персиковые деревья и аккуратные, уже заполненные туристами улицы. Город, и правда, ни в чем не виноват, в отличие от меня.
Нельзя так, Карамелька. Нам всем было тяжело, но мы научились жить дальше, глухо отзывается Дэн. Его голос изменился, стал ниже, увереннее. Да и сам онзнаю, нельзя так думать, но Денис словно впитал лучшие черты и себя, и своего брата-близнеца Андрея, только вот на его лице нет безбашенной улыбки такой, которая не сходила с лица брата.
Я тоже научилась, отзываюсь я. Только не здесь, не в этом месте. Вот и все.
Перед встречей с его мамой я волнуюсь. Она всегда была добра ко мне и никогда не винила в случившемся, но я оказалась неблагодарной. Я сбежала шесть лет назад и вычеркнула всех, оставшихся здесь, из своей жизни. Кроме, бабушки, конечно. Но она тоже сейчас больше времени проводит в Подмосковье, ближе к нам, хотя и тоскует по южному солнцу.
Как дела у твоих родителей? спрашиваю я, и этот вопрос дается с трудом. Особенно виноватой я чувствую себя перед ними.
Тогда или сейчас?
Вообще
Они смогли пережить. Не сразу, конечно, но смогли мы все смирились с потерей. Какое-то время мама ждала от тебя вестейВ голосе Дэна звучит укор. Что же я его ждала, и этот укор справедлив.
Знаю. Я закрываю лицо руками. Ты считаешь, я предала вас всех, когда уехала? Что должна была остаться и справляться с потерей вместе с вами?
Я сама об этом думала много раз, но тогда в свои восемнадцать поступила эгоистично и выбрала себя и собственное спокойствие. Тогда казалось, если боль такая сильная, что не можешь с ней справиться, нужно сделать вид, будто ее нет и вычеркнуть все, что может заставить ее вернуться. Права ли я была? Кто знает?
Нет, Есения. Это не так, Дэн качает головой. У тебя тогда был выбор, у нас нет.
Я, правда, не могла больше тут оставаться.
Но ты могла хотя бы написать.
Вашим родителям? Ты же знаешь, почему я побоялась это сделать.
Ты могла бы написать мне, тихо отвечает он и поворачивает голову. Я рада, что на Дэне солнечные очки. Не хочу смотреть в его глаза и видеть в них боль и укор. Я, знаешь ли, наивный идиот, думал, что, несмотря на твою любовь с моим братом, наша дружба не пустой звук. И мне тоже было очень тяжело, но ведь я не умер, Есения. И я нуждался в твоей поддержке. Почему ты не писала? Всегда воспринимала меня как тень Андрея?
Прости
Мне, правда, больше нечего сказать. Слова Дениса выворачивают наизнанку. Мне от них плохо, потому что они правдивы? И да, и нет. Мне сложно сейчас объяснить свои чувства. Даже спустя шесть лет я не до конца в них разобралась.
Не извиняйся. Прошло много времени, и я давно все отпустил. Сейчас мне просто интересно.
Я не могла общаться с тобой и не вспоминать о нем знаю, это глупо, наконец признаюсь я. Эта версия ближе всего к правде. Мне до сих пор больно смотреть на Дэна. Знаю, неправильно видеть Андрея на его месте и гадать, как бы сложилась наша судьба. Но у них одно лицо на двоих так было всегда. Нельзя видеть одного и не думать о другом. Вряд ли Дэн это поймет. Точнее вряд ли поймет, что это значит для меня.
Нет. Это не глупо, отвечает он мне. Но обидно, не буду скрывать.
Я ничего не могу сейчас изменить. Тогда я сделала такой выбор. Возможно, неправильный. Не знаю.
Да, не можешь. Он не стал спорить. А Полина? Ведь ей ты тоже не писала. А она не похожа на Андрея, как две капли воды.
Как и онамне, жестко замечаю я и отворачиваюсь к окну. О лучшей подруге вспоминать не хочется. Если перед Дэном я чувствовала себя виноватой, то перед нейнет.
Ладно, сдается парень, понимая, что я не скажу ему ничего. Давай не будем ворошить прошлое. Хорошо? Ты приехала, и мама, правда, рада. Лучше поздно, чем никогда. Расскажи, как у тебя дела.
Как? Я пожимаю плечами. Выучилась, пошла работать, работала, уволилась, еду сюда. Вот пересказ моих последних шести лет. Ничего интересного.
Парень? Муж? Или я лезу в личную жизнь? Не хочешь, не отвечай.
Да почему? Нет ее, личной жизни.
Ты
Нет, Дэн, я не оставалась одна шесть лет. Конечно, были парни, но ничего серьезного.
Я не говорю, что их было всего два и ни с одним мы не продвинулись вообще никуда. Шесть лет назад я просто сломалась. И не уверена, что готова к тому, что меня кто-нибудь починит. Я не подпускаю к себе никого и не хочу эту ситуацию менять. Слишком рано я осозналалюбить очень больно.
А у тебя как? Жена-детиперевожу я разговор с себя на него и, с замиранием сердца жду ответ.
Вот ты меня сейчас даже испугала перспективами, смеется он. Нет. Ни жены, ни детей. И не смотри на меня так! Я слишком молод, чтобы связывать себя узами брака.
Тебе скоро двадцать пять, укоризненно сообщаю я.
Хочешь сказать, не так уж и молод?
Я только криво улыбаюсь и облегченно выдыхаю, чувствуя, что напряжение от встречи с ним немного спало. Главное теперь пережить общение с Ириной Алексеевной.
У меня отлегает от сердца, когда я вижу мать Дэна, которая встречает нас у ворот. Она обхватила себя руками, и я вижу, что женщина нервничает. Я с жадностью всматриваюсь в черты ее лица и выдыхаю. Она почти не изменилась за шесть лет. Разве что немного похудела, и это делает ее фигуру подтянутой и более молодой.
Русые волосы, заколотыв такую жару с распущенными ходят только самоубийцы и туристы.
Выхожу из машины и спешу к ней навстречу. Интересно, какой раз за сегодня я плачу? На ее глазах тоже слезы.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...