Как скоро ему необходимо быть в клинике?
Как можно скорее, твердо говорит Эльвира Матвеевна. Вы же понимаете, нельзя затягивать с лечением. Состояние может ухудшиться, и тогда
Понимаю. Я найду деньги. Я должна!
Уверены? В голосе врача звучит сомнение.
Чего бы мне этого не стоило! Когда они нужны?
Предоплата в один миллион рублей через неделю, до того как я переведу Сашеньку в другую клинику. А остальное по мере проведения лечения в течение года.
Хорошо, тогда оформляйте документы.
На негнущихся ногах выхожу из кабинета и направляюсь в детское отделение. Ничего не соображаю, двигаюсь на автомате, а в голове набатом звучат слова: «Четыре с половиной миллиона, четыре с половиной миллиона, четыре с поло»
Сашка играет с мальчиком в машинки. Нельзя пугать его, дать понять, что что-то не в порядке. Он у меня чувствительный. Присаживаюсь в уголке, делаю дыхательную гимнастику, натягиваю на лицо улыбку. Вот так, уже лучше.
Малиска! улыбается во весь рот братик, когда наконец замечает меня, примостившуюся на детский стульчик позади играющих.
Обнимаю его и вдыхаю запах. Такой сладкий и такой успокаивающий. Проглатываю слезы и заставляю себя спросить:
Ну как ты тут?
Атлисна. Иглаю. А это Эдик, знакомит меня Сашка со своим новым другом. Он тоже болел, но доктор говолит, что его завтла выпишут. Видно, что братику обидно, что друг скоро уедет, а ему надо будет остаться.
А у меня есть для тебя секретик, маню его пальчиком ближе к себе.
Какой?
Он доверчиво залезает мне на колени и утыкается в щеку. Замечаю, что ему снова нехорошо. В последнее время это происходит все чаще и чаще. Эдик не ждет друга и переключается на игру с другими детьми, оставив Сашкину машинку валяться в одиночестве
Эльвира Матвеевна сказала, что и мы скоро сможем вернуться домой.
О том, что к этому моменту самого дома может и не быть, я, разумеется, не говорю. Главное, было бы с кем, а куда вернуться я найду! Смотрю в Сашкины карие глаза, как в свои собственные, и понимаю, что не могу его подвести. Особенно после того, как вижу, что он радуется, квело, но все же.
Я спать хочу, сообщает он мне.
Поспи на моих руках. Хорошо?
Сашка кивает и закрывает глаза, а я тихо напеваю колыбельную про серого волчка. Только в моей колыбельной он не кусает за бочок, а целует маленького мальчика и охраняет его сон.
Давайте я его в кроватку отнесу, подходит нянечка, когда замечает, что Сашка крепко спит.
Нет, сопротивляюсь. Знаю, что. Проснувшись и не увидев меня, брат расплачется. Да что там, мне и самой плакать хочется навзрыд.
Ему скоро на процедуры, убедительно говорит нянечка, и приходится уступить. Да и обед мой скоро закончится.
С трудом доползаю до автобусной остановки, а там уже начинаю рыдать. Люди подходят, смотрят, но мне все равно. Плевать, что они обо мне думают, на все плевать, кроме Сашки. Пытаюсь успокоиться, набираю маме. Сейчас в Италии должно быть раннее утро, надеюсь, не разбужу.
Алло? По голосу понимаю, что все-таки разбудила, и мама недовольна.
Мам, привет, это я.
А, доча Говори.
Я насчет Сашки звоню, не удается подавить всхлип. Ему поставили диагноз.
Ну наконец! Недовольство в голосе не исчезает. Ну и что там?
Я кое-как по слогам произношу название его заболевания. В трубке повисает пауза.
Мам, это лечится, стараюсь успокоить я мать. Или себя? Не знаю. Только вот лечение, мамснова всхлипываю. Оно нереально дорогое. Три укола и каждый стоит полтора миллиона рублей. Миллион нужен уже через неделю.
Связь обрывается, и я слышу короткие гудки.
Мам? Мама?
Пытаюсь снова набрать ее, но каждый раз звонок срывается. Наверное, погода ухудшилась и интернет отказывается работать. Но без мамы мне не найти такую сумму.
Подходит автобус, приходится совладать с чувствами и отправиться на поиски денег. Отпрашиваюсь с работы, забегаю домой, быстро запихиваю в папку все документы и справки, что у меня есть, и несусь в банк. Деньги нужны срочно! А бумажная волокита обычно затягивается.
Оператор банка долго и придирчиво рассматривает мои документы.
Сколько вам надо? еще раз переспрашивает.
Четыре с половиной миллиона рублей, цежу уже на грани истерики, вцепившись руками в сумку. Алина, так написано на ее бейджике, мило улыбается:
Подождите секундочку.
Она поднимается и проходит к старшему менеджеру, сидящему за прозрачной перегородкой личного закутка-кабинета. Что-то затараторила, тыча пальцем в мою сторону, но я так и не смогла понять по их выражению лица, какой ответ они мне готовят. Совещание не продлилось долго, с такой же прилепленной к лицу улыбкой мне сообщают:
Простите, Марина Владимировна, мы вынуждены вам отказать.
А может, вы посмотрите еще раз? У меня есть квартира. Двухкомнатная, недалеко от центра города. Доля в квартире, но мама наверняка не будет против заложить ее, подумала про себя.
Еще раз прошу прощения, дежурно улыбается работница банка и нажимает на кнопку, чтобы вызвать следующего клиента. Это конец.
Глава 3
Марина
Возвращаюсь в холодную двухкомнатную хрущевку. Холодную потому, что без Сашки квартира кажется безжизненной, пустой, мертвой. Из последних сил заставляю себя снять пальто и сапоги. Прохожу на маленькую, но уютную кухоньку, где удивительным образом умещаются и маленький круглый столик, и холодильник, и магниты для изучения алфавита, сложенные в первые слова, которые мы учились читать по слогам. Маленький пушистый слоник Санька сидит, грустно опустив хобот. Щелкаю кнопкой чайника, который тут же начинает шуметь, хоть так заполняя тишину дома.
В это время мы обычно возвращались: я с работы, Саша из садика. Я готовила ужин, мы читали задорные книжки, я мыла братика, и потом мы вместе смотрели у меня на диване «Спокойной ночи, малыши». В выходные ходили на мультики в кино, в детский театр кукол или проводили увлекательные вечера в музеях. Наш маленький мирок хоть фактически и состоял из двоих, но нам этого было вполне достаточно. Пока в дверь не постучала это проклятая болезнь.
Успеваю налить чай и забраться с ногами на стул, когда телефон снова оживает и звонит.
Мама! Ну наконец, я думала, что-то произошло! Очень хочется выдохнуть, чтобы мама сказала, что у нас все получится.
Рассказывай мне подробнее еще раз. На том конце даже всхлипывают. Она что-то говорит по-итальянски, и я слышу мужской голос невдалеке.
Ты не одна?
Что за вопрос? возмущается мама. Конечно, я не одна! Со мной Фернандо! Ты же нисколько не подготовила меня к этой новости!
Вздыхаю.
Я и сама была к ней мягко говоря не готова.
Беру слоника и прижимаю его к себе ближе. Находиться без Сашкиного запаха становится практически невозможно. Не представляю, как с этим справляется мама, она все же живет в другой стране уже почти четыре года.
Нам надо четыре с половиной миллионов, чтобы Сашке жизнь спасти!
Мама что-то снова говорит на итальянском. Может, просит, чтобы этот Фернандо нам помог? Замираю в томительном ожидании, старательно прислушиваясь к их разговору.
У меня нет таких денег, вдруг выдает мать, и я на мгновение опешиваю.
Но без этих уколов Сашке не жить.
В голове не укладывается, как она могла такое сказать. Да, я понимаю, что таких денег нет ни у кого, но она же уехала туда, чтобы иметь возможность зарабатывать и откладывать что-то? Кроме того, она уже давно не отправляла нам с Сашкой на жизнь. Я сама обеспечивала брата всем необходимым и никогда не просила ее помочь. Но сейчас
Мам, сколько ты сможешь собрать?
Боже, да за что мне такое наказание? Неужели нет каких-нибудь государственных программ? Обратись в фонды, в конце концов.
Мы по государственной программе получаем поддерживающую терапию, и нам ее не хватает. Фондыэто слишком долго! Может, ты сможешь дать хотя бы миллион рублей? На предоплату. Срокследующая неделя.
Я же сказала нет!
А сколько есть? кричу в трубку, чего никогда не случалось, и тут же от бессилия тихо шепчу: Это же твой единственный сын!
Не смей так со мной разговаривать! одергивает мама. Я всю жизнь посвятила тебе, в университет не поступила, кое-как закончила вечернюю школу, потому что тебя бегала кормить по часам! И надеялась, что Саша будет в хороших руках! Ты довела брата до болезни! И должна решить этот вопрос самостоятельно! Я всю жизнь тебе отдала, теперь пришла твоя очередь мне помогать. Понятно? Я позвоню тебе через неделю. Ариведерчи!