Супруга без изъяна, или Тайна красной ленты - Диана Чемберлен

Диана ЧемберленСупруга без изъяна, или Тайна красной ленты

1

Рождество

1990 год

Весь день не переставая шел дождь. Он лил с такой силой, что кусты вокруг стоянки у здания больницы склонились к самой земле, а новая крыша начала протекать. Одна из медсестер поставила ведро на пол в приемной, и через час оно было полно до краев.

Оливия Саймон смотрела на потоки дождя через широкое окно своего кабинета. Шум воды мешал сосредоточиться, и журнал на ее столе по-прежнему был открыт на той же самой статье, которую она начала читать час назад. В этом дожде было что-то неестественное. Он высасывал кислород из воздуха, и дышать становилось труднее. Оливии казалось, что капли колотят по ее голове, будто дробинки по пустой консервной банке. Но стоило ей только подумать, что у нее больше нет сил выносить этот грохот, как он стих. Оливия смотрела на небо, и у нее на глазах оно становилось светлее, сияющим оттенком напоминая внутреннюю сторону яичной скорлупы. И так же неожиданно пошел снег.

Оливия вышла в приемный покой, где последние два часа, удивительно спокойных, Кэти Браш и Линн Уилкс играли в карты.

 Пошел снег,  сообщила им Оливия.

Медсестры подняли на нее глаза, отрешенные из-за вынужденного безделья, потом медленно повернули головы к окну.

 Невероятно.  Линн встала, чтобы лучше видеть, и полой халата сбросила со стола несколько карт.

 Похоже, на Внешней косе это становится традицией,  заметила Кэти.  На прошлое Рождество тоже шел снег.

Оливия взглянула на часы. Половина шестого. Сегодня она не могла задерживаться на работе.

Линн снова села и поинтересовалась:

 Присоединишься к нам, Оливия?

Она отказалась и вернулась к себе в кабинет. Этим вечером она не могла заставить себя присоединиться к девушкам. Оливия слишком нервничала, поглощенная своими мыслями. Ей необходимо было поскорее попасть домой.

Она села за стол и набрала номер домашнего телефона.

 Снег пошел,  сказала она, когда Пол взял трубку.

 Да, я знаю.  Голос мужа звучал раздраженно. Оливия уже начала привыкать к тому, что Пол часто бывает не в духе.  Когда ты намерена появиться дома?

 Скоро, мне осталось всего полчаса.

Оливии пришлось дежурить на Рождество. Из четырех врачей, работавших в отделении неотложной помощи в Килл-Дэвил-Хиллз, она была самой молодой. Она была бы рада сказать Полу, что не зря вышла на работу, не напрасно оставила мужа в одиночестве, когда им так необходимо проводить побольше времени вместе. Но за долгие одиннадцать часов дежурства ей пришлось заниматься только оцарапанной коленкой и несварением желудка после праздничной индейки. В такие дни Оливия понимала, что скучает по напряженному темпу жизни вашингтонской городской больницы, где она проработала последние десять лет, хотя из-за этого сложно было контролировать свое рабочее расписание. В первые годы брака она боялась надолго расставаться с Полом. Когда Оливия не могла к нему прикоснуться, она начинала бояться, что он исчезнет.

Прошлое Рождество они провели с его родителями в Филадельфии. Пол написал стихотворение ей в подарок и каким-то образом ухитрился вышить его по шаблону в те часы, когда она работала, а он был свободен. Вышивка теперь висела дома в ее кабинете. И всякий раз, глядя на нее, Оливия удивлялась, как быстро исчезло то теплое, нежное чувство, которое Пол испытывал к ней всего лишь год назад.

 Индейка уже пережарилась,  пробурчал Пол.  Может быть, я выну ее из духовки?

Оливия собралась ему ответить, когда ожила полицейская рация, стоявшая в холле у двери в ее кабинет.

 Подожди минутку, Пол,  попросила она и прислушалась к тому, что говорит Кэти, севшая перед приемником.

 Килл-Дэвил-Хиллз, отделение неотложной помощи,  ответила Кэти.

 У нас пулевое ранение в грудь,  донесся сквозь потрескивание мужской голос.  Женщина, около сорока, пульс нитевидный, сто пятьдесят в минуту. Давление семьдесят пять на сорок.

 Когда вас ждать?  спросила Кэти.

 Через пятнадцать минут. Может быть, через двадцать. Проклятый снег!

Оливия встала.

 Пол, я должна идти,  сказала она мужу, положила трубку и торопливо пошла в смотровую.  Позвони Джонатану,  бросила она на бегу Кэти.

Ей не нравилось работать с Джонатаном Кремером, но именно его она должна была вызвать в случае необходимости, да и жил он ближе всех. Он сможет приехать через несколько минут.

Оливия готовилась к операции, когда появился Джонатан.

 Значит, пулевое ранение,  хмыкнул он, закатывая рукава и принимаясь намыливать руки.  Мы стабилизируем ее состояние и отправим на вертолете в Норфолк, в Мемориальную больницу Эмерсона.

 Мы еще ее не видели,  парировала Оливия и включила монитор электрокардиографа.

 Ей потребуется специальная бригада.

Оливия принялась выкладывать все необходимое для интубации. Джонатан раньше работал в сонной провинциальной больнице в Луизиане и, вероятно, не слишком уверенно чувствовал себя, если речь шла о пулевом ранении. Он проработал на Внешней косе чуть больше года, став первым врачом в только что созданном отделении неотложной помощи, единственном в этих местах. Оливии обещали, что она будет в равном с ним положении, что у нее будет такое же право голоса, как и у Джонатана Кремера. Но иногда у нее создавалось впечатление, что об этом забыли предупредить Джонатана.

 Давай сначала осмотрим ее,  примирительно предложила она.

К тому моменту, когда двое парамедиков привезли раненую, смотровая была уже готова. С женщины уже срезали блузку и лифчик, и в левой груди виднелась очень маленькая ранка. Крови не было. Это могло означать только одно: пуля попала прямо в сердце. Оливия понимала, что пострадавшей требуется немедленная операция, другого выхода не было.

 Неси операционный набор,  обратилась Оливия к Кэти.

 Что?  воскликнул Джонатан, помогавший одному из парамедиков надеть на женщину специальный противошоковый костюм.  Забудь об этом, Оливия. Давай отправим ее в Норфолк.

 Принеси два пакета с кровью, первая группа, резус отрицательный.  Оливия обращалась к Линн, одновременно проверяя жизненные показатели раненой. Вертолет доставит пострадавшую в больницу только через сорок минут. Пройдет еще не меньше пятнадцати минут, прежде чем она окажется в операционной.  Женщина не протянет так долго,  ответила она Джонатану.

Кэти принесла поднос с хирургическими инструментами. Они негромко позвякивали, потому что у медсестры тряслись руки. Она заколола темные волосы, и Оливия пожалела, что не догадалась сделать то же самое. Ее волосы были чуть длиннее подбородка, и стоило ей наклонить голову, как они падали вперед, заслоняя все.

 Ты шутишь,  возмутился Джонатан.  Мы не можем здесь оперировать.

 Пятьдесят на тридцать,  громко объявила Линн,  пульс на руке не прощупывается.

 Вливай ей физраствор,  приказала Оливия.  Джонатан, прошу тебя, сделай надрез.  Женщина нуждалась в переливании крови.

 Оливия, здесь тебе не округ Колумбия! Для операции необходима специальная бригада.

 Начинай вводить физраствор,  обратилась Оливия к Линн,  и эпинефрин. И повесь мешки с кровью на штатив.  Потом она обернулась к Джонатану:Послушай, разумеется, мы можем отправить ее в Норфолк. Только мы оба знаем, что она умрет по дороге. Здесь не идеальные условия для операции, но это ее единственный шанс.  Оливия снова повернулась к столу и сама сделала надрез на паховой вене и выбрала иглу для переливания крови.

 Я могу это сделать.  Кэти взяла иглу из рук Оливии и ввела в вену. Руки у нее больше не дрожали. Оливия восхитилась тем, как быстро молодая женщина справилась со страхом и растерянностью.

Джонатан ожег ее яростным взглядом.

 Я не желаю в этом участвовать. Я вызываю вертолет.  Развернувшись на каблуках, он вышел из смотровой.

Оливия ошеломленно посмотрела ему вслед, потом повернулась к одному из парамедиков.

 Вызовите сюда доктора Шелли, пусть приедет как можно быстрее.  Оливия принялась протирать раствором бетадина грудь и бок женщины. Потом надела стерильные перчатки, которые протянула ей Линн.

 Может быть, все-таки следовало бы отправить ее в Норфолк,  негромко сказала Линн. У нее на лбу блестели капельки пота.