Ты не сбежишь - Малиновская Маша

Маша МалиновскаяТы не сбежишь

Пролог.

Настенные часы тикают слишком громко. Если зажмурить один глаз, то край стрелки как раз посреди головы отца. Торчит из лысой башки.

Ах да. Отец.

 Ты меня вообще слушаешь, Влад?  он привстаёт со своего кожаного кресла, нависая над массивным столом.  Ты под кайфом, что ли?

 К сожалению, нет.

Закидываю руки за голову, потягивая мышцы, и откидываюсь на спинку кресла.

 Да твою ж мать!  мне в рожу прилетает стопка каких-то бумаг. Папочка разозлился.  Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

 Мою мать ты не знаешь,  отвечаю как можно спокойнее, оставаясь в расслабленной позе.

 Влад,  отец говорит приглушённее и устало усаживается обратно в кресло.  Ты вообще человек? Ты понимаешь, что так нельзя, что нормальные люди себя так не ведут. Почему ты такой?

Хороший вопрос от того, кто меня таким сделал.

 Что же ты творишь, сын?  «сын». Ну да.  Она же совсем девочка была ещё. Мне как теперь людям в глаза смотреть-то?

 А тебя только это волнует? Что о тебе скажут, да? И, кстати, ей уже было восемнадцать.  скручиваю самолётик из одного из листков, что отец швырнул в меня, и запускаю ему прямо на стол. Точное попадание.  Я спрашивал.

 До или после, позволь поинтересоваться?  ехидничает, а самого аж трясёт. Ну вот и хорошо, говорят, иногда стресс в пользу. Тренировка сосудов и всё такое.

 Во время.

Надоело. Этот трындёж можно слушать бесконечно, а у меня репетиция через час. Поздно уже мне морали читать. И воспитывать поздно. Надо было самому этот процесс контролировать, а не спихивать на тех, чьей целью было сделать из маленького ребёнка робота. Ещё и платить за это с такой щедростью.

А теперь всё. Аривидерчи, папаша. Крыша съехала и накрыла собой слишком многих. В том числе и Принцессу. На ней, кстати, окончательно и съехала. Блядь.

Глава 1.

Меня переполняют эмоции! Классно-классно-классно! Я так давно хотела попасть в клуб, и всё ещё клёвее, чем мне представлялось. Здесь всё так ярко, весело, драйвово. Разноцветные круги причудливо бегут по стенам, полу, по столикам, расположенным по периметру, и по лицам людей. Громкая музыка закладывает уши и отдаётся где-то то ли в груди, то ли в животе. Настроение бьёт по отметке «максимум».

 Фух,  тянет Машка и умащивается рядом на барный стул.  Думала опоздаем.

Рассматриваю светящуюся на запястье печать. Прикольно как, оказывается: тут, при ультрафиолете, её видно, а на свету обычном, в фойе, нет. Она такая яркая, что мне хочется по-детски её лизнуть, вдруг сладкая на вкус. Но я, разумеется, этого не делаю. Уже взрослая так-то девочка. Позавчера восемнадцать исполнилось, и родителям пришлось отпустить меня с Машей в клубобещанный подарок. Папа очень переживал и дал кучу наставлений, а вот мама радовалась. Помогла завить мне волосы на концах по-модному и похвалила аккуратные стрелочки, которые у меня получилось вывести на веках. Пару раз щёткой с тушью по ресницам и причесать брови, и я красотка, готовая к своему первому походу в ночной клуб. Потом ещё, уже у Машки дома, мазнула по губам вишнёвым блеском. Прям кайф как ярко получилось и непривычно. Но тут, в клубе, я поняла, что мой макияж вполне себе скромный, когда увидела девушек с тоннами хайлайтера и теней. Такое ощущение, что это сценический грим, а не вечерний макияж.

Но да и ладно, это их дело. А моя задача сделать первый свой поход в ночной клуб незабываемым.

 Тебя родители не прибьют за запах алкоголя?  округляет глаза Машка, когда бармен вручает мне стакан джин-тоника.

 Зажую жвачкой.

На самом деле мне дико страшно. И интересно. Мне же уже восемнадцать, хочется попробовать и алкоголь. Ну хотя бы немного. Его же в джин-тонике совсем чуток. Я читала в интернете.

Внезапно во всём зале гаснет свет и вырубается музыка. Откровенно говоря, я пугаюсь. Мало ли что. Вдруг сейчас сюда как в кино ворвутся полицейские с криками «Наркоконтроль!» или бандиты захватят, или Но тут вокруг сцены, сделанной как нос корабля, начинает клубиться разноцветный дым, свет мерцает резкими вспышками, даже голова немного начинает кружиться. Лучи света опускаются сверху на сцену, освещая группу танцоров. Зрелищно, ничего не скажешь.

Машка пищит вместе с остальным народом. Она так хотела попасть сюда именно сегодня, потому что этим вечером тут обещали шоу её любимых исполнителейвсем известной в нашем городе танцевальной студии «New danсе» и музыкальной группы, от которой Маша уже второй год с ума сходит. Она мне один раз включала на телефоне, но я как-то не впечатлилась, если честно. Шумно, громко. Машка тогда ещё надулась, что я даже до куплета не дослушала, всё пыталась уговорить послушать в наушниках, потому что вроде как по-другому не оценить их творчество, и мне не зашло потому, что на динамике телефона такое не звучит.

Однако к музыке у меня своё отношение. Моя преподавательница по классу скрипки говорит, что нельзя засорять слух всякой чушью, потому что классическому музыканту, а в особенности скрипачу, очень важно чувствовать мелодию на тончайших вибрациях. Ну, признаться, в последнее время меня эти вибрации уже слегка задолбали. Я не отношусь к ярым почитателям классики, да и вообще сильно увлечённой инструментом себя не считаю. Когда-то дедушке очень нравилось, что я играю, вот я и играла. А сейчас под настроение. А вот попсу современную послушать могу, такую, где перепонки барабанные не выносит.

Потом за танцорами становятся видны музыканты, от которых отделяется их солист и выходит в самый нос сцены-корабля.

 Смотри-смотри, Лерка! Это Мииикс! Влаааад!  Машка вопит с сотней остальных посетителей. А может и больше, чем сотней.  Пошли!

Она сдёргивает меня за руку и тащит к сцене, но туда сейчас реально не пробиться.

 Блииин!  страдает Машка.  Я так хотела увидеть его ближе.

Ей приходится громко кричать мне на ухо, потому что после тихого вступления на присутствующих обрушивается громкая, просто выносящая перепонки музыка. И я с удивлением для себя самой замечаю, что она не вызывает во мне отторжения. Наверное, несколько глотков джин-тоника уже подействовали, потому что вся эта атмосфера эйфории начинает пропитывать и меня. Музыка набирает ритм, но становится чуть проще, когда солист подносит микрофон ко рту и начинает петь. Даже не петь, в какой-то степени вести своеобразный диалог с публикой. Но уже с первых звуков я понимаю, о чём мне столько твердила Маша. Голос у этого парня и правда невероятный. Не хриплый, не низкий, но и не высокий. Какой-то странно вибрирующий и отдающий этими вибрациями за грудиной. Мне даже захотелось прикоснуться к грудной клетке, почувствовать, что там ничего не изменилось. Неужели это на меня так алкоголь подействовал? А родители пугали, говорили, это неприятно

Парень замолкает, когда начинается проигрыш, и поднимает руки вверх, немного отходит, пока по сцене расходятся танцоры и начинают вытворять нечто немыслимое. Поразительно. В музыкальной школе я видела репетиции хореографов, и это было нечто совсем иное. Мне кажется, я даже не дышу, когда сцену и зал заливает то красным, то зелёным светом. Шоу и правда невероятное.

Танцоры вдруг бросаются вроссыпь, и на середину снова выходит солист. Он стоит по самому центру, широко расставив ноги и тихо читает речитативом, а потом песня взрывается его протяжным глубоким голосом. Кажется, что поёт не для публики, хотя она дышит им сейчас. Смотрит куда-то вверх, крепко сжимая микрофон.

Толпа подаётся ещё ближе к сцене, увлекая и нас с Машкой, и в ярком луче света у меня получается рассмотреть его. Он очень высокий, крепкий, одет в чёрное, а на футболке красуется огроменный контурный белый фак. Лицо разрисовано чёрными полосами. Я замечаю необычную деталь его костюмаширокие кожаные браслеты, от каждого из которых свисает по несколько крупных звеньев цепи. Будто он только-только сорвал кандалы.

Внезапно моё одурманенное джин-тоником и голосом солиста сознание возвращается в тело, потому что ногу пронзает острая боль. Ах ты ж! Больно как!

 Извини!  кричит на ухо какая-то девушка, которая почти вонзила мне в ступню свою шпильку.

И это извини чисто формальное. Она даже не глянула на меня!

Приподнимаю пострадавшую ногу, пытаясь ослабить давление в ней, и хватаюсь за Машку.