Александра РонисВремя возвращать долги
Пролог
Ну вы же должны помогать, разве нет?! с отчаянием и слезами в голосе снова и снова твердила молодая женщина, прикрывая руками едва выпирающий животик. Помогать и защищать! Кто, если не вы?!
Ее выразительные глаза с ресницами, особо не нуждающимися в туши, покраснели от слез, щеки от многодневных переживаний запали.
По-моему, я как раз и хочу тебе помочь, а ты упираешься, с трудно подавляемым раздражением отвечал ей майор, чье слегка подрасплывшее тело с трудом умещалось в кресле. На разопревшем от жары лице пугающей краснотой горели свежие шрамы, складываясь на левой щеке в подобие креста, на правойдиагональю рассекая кожу. От этого его и без того неприятный облик приобретал и вовсе отталкивающий вид, еще больше пугая взволнованную посетительницу. Что здесь непонятного, я не пойму? Я помогаю тебе, ты помогаешь мне. Заметь, помогаю в частном порядке, можно сказать, по доброте душевной, он постарался придать голосу мягкость, но безуспешно. Грубый характер все равно прорывался наружу.
И что же это за помощь такая? она подняла на него заплаканные недоумевающие глаза. Разве это помощь?
Мужчина вздохнул и принялся терпеливо объяснять:
Ну, смотри, Олесь. Ты сама признаешь, что твой муж деньги в долг брал? Брал. Потратил их на красивую жизнь для тебя? Потратил. Он их вернул? Не вернул. Вы с ним в законном браке? В законном. Это значит что? Что теперь, после его смерти, все обязательства переходят на тебя.
Я не отказываюсь от долга! на эмоциях выкрикнула Олеся. Я верну! Я все верну! Но не сейчас, не сразу! А они теперь приходят и угрожают мне! Угрожают, что или убьют или ребенка моего отберут!
Вы можете чем-либо подтвердить факт угроз? в скептической улыбке расплылся полицейский. Что-либо, кроме ваших слов? в ответ на ее едва заметное покачивание головой развел руками: Ну вот Что я приложу к твоему заявлению? он снова перешел на «ты». Эмоции?
Олеся опустила голову, закрыла глаза. Надежда получить помощь и защиту таяла, уступая в душе место горькому отчаянию.
А вот если ты сейчас напишешь заявление, которое нужно мне, то я договорюсь о том, чтобы тебя оставили в покое хоть на какое-то время, и дали возможность возвращать долг частями, в разумных пределах.
Но ведь это неправда, взглянула в лицо майора девушка. Я этого человека совсем не знаю, и то, о чем заявление, он не совершал.
Откуда ты знаешь, совершал или не совершал? суровый страж порядка стал ещё жестче, мелькнувшие на мгновение искорки доброты исчезли из глаз. Если хочешь знать, то совершал, причем неоднократно, в отношении одной и той же девушки. Да так, что она теперь боится заявление на него писать. Но ведь такое нельзя оставлять безнаказанным, согласись.
А если он потом мне что-нибудь сделает?
Не сделает, отрезал майор. Его уже закрыли, но заявления нет. Уедет надолго на зону, а там с такими как он разбираются быстро и по справедливости, он положил перед ней бланк заявления и ручку. Пиши, я надиктую.
Олеся несмело подвинула бланк к себе, ещё раз с сомнением взглянула на мужчинуон копался в ящике стола, что-то там выискивая. Всхлипнув, она взяла в деревянные пальцы ручку, приготовилась писать.
Смотри сюда, он положил перед ней цепочку, на кулоне которого были выгравированы инициалы, и запоминай. Вот эту цепочку ты сорвала с него, сопротивляясь, когда он тебя насиловал. Сорвала, а он и не заметил. И все остальное, что сейчас скажу, тоже запоминай. Будешь рассказывать в суде
Глава 1
Несколько лет спустя
Здравствуй, мама.
Светловолосый худощавый парень с объемной спортивной сумкой на плече скрипнул дверью калитки словно бы несмело, словно забыл, каково этопереступать порог отчего дома. В глубоко посаженных серых глазах застыло тревожное ожиданиеон не знал, как отреагирует мама на его неожиданное появление. Статья у него была «плохая» (не убийство, конечно, но тоже не «легкая»), после оглашения приговора по которой от сердечного приступа умер отец, оставив маму с семилетней дочкой на руках. Так что получалось, что смерть отца была на его совести, и он не знал, простила ли мама его за папу, да и за все остальное.
Мывшая посуду на столе под навесом женщина при звуке знакомого голоса вздрогнула, резко побледнела и, не вытирая мокрых рук, кинулась к сыну.
Женя! Женечка! Сынок!
Она обнимала его, беспрестанно целовала родные щеки, с которых уже почти ушла юношеская припухлость, и отчаянно пыталась сдержать слезы радости. Когда первая волна эмоций схлынула, унеся с собой спазм в горле, она наконец смогла спросить:
Ты вышел?! Тебя отпустили?!
Вместо ответа он просто кивнултеперь спазмом перехватило горло у него. Еще чуть-чуть, и он бы наверное сам заплакал, как в детстве, но мама крепко прижала его к груди и держала так долго-долго, и его постепенно отпустило. Негоже все-таки мужику в двадцать восемь лет реветь как ребенку, пусть даже никто посторонний и не видит.
А ты изменился, повзрослел, возмужал, с любовью заглядывая ему в лицо, заметила мама и спохватилась: А что же мы тут стоим? Пойдем в дом, и повела как маленького за руку к крыльцу.
Она как будто боялась, что стоит ей выпустить руку сына из своей ладони, и он тут же исчезнет, пропадет еще на долгих восемь лет.
Раздевайся, Женечка, засуетилась мама, стоило им переступить порог, бросилась к холодильнику, от негок плите. Потом убежала внутрь дома, вернулась через минуту с чистым полотенцем: Освежись, умойся, ты устал с дороги, и снова занялась готовкой.
Ухо давно отвыкло от маминого «Женечка», поэтому сейчас все внутри отозвалось теплом. Да и просто «Женя» он уже давно не слышал. Все последние годы он был просто «Крест», к тому и привык.
Умывшись с дороги, Крест распаковал подарки для матери и сестрыцелый пакет шоколадных конфет, которыми славился город, где он сидел, золотые сережкиНасте, цепочка с кулономмаме.
Это тебе.
Он еще раз с удовольствием обнял маму, поцеловал ее в макушку, прячущуюся за тонким платком, однако не скрывающим поседевшие прежде времени волосысвидетельство перенесенного стресса и многолетних переживаний, и только сейчас заметил, как сильно она постарела. Кожа на лице и руках, потеряв упругость, стала мягкой, покрылась возрастными пятнами и сетью морщин. Зато глаза были все те же, мамины, добрые и лучистые.
А где Настя? спросил Крест, чтобы не дать подступающему к горлу кому выдавить из него слезу.
Она в школе, кинув взгляд на висевшие в простенке между окнами настенные часы, ответила мама и еще раз любовно оглядела подарок сына.
А ты? задумался Крест. Точно, он ведь еще на автостанции, рассчитавшись с таксистом, гадал, застанет ли кого дома и не лучше ли пойти сразу на работу к мамев свою бывшую школу.
А я на больничном, она, положив цепочку обратно в бархатную коробочку и убрав ее повыше на полку, бросила нарочито беспечно: Давление.
Крест не успел спросить, насколько серьезны проблемы со здоровьем, потому что за спиной распахнулась дверь и на пороге появилась Настя. Сестренка, которую он помнил совсем еще девочкой. Сейчас же ей было почти пятнадцать.
Привет
При виде незнакомого человека Настя замерла. По ней невозможно было сказать, узнала она брата или нет. Она с подозрением и настороженностью оглядывала Креста, не спеша отвечать на его приветствие.
Насть, это Женечка вернулся, твой брат. Ты не узнала? ласково и радостно заговорила мама, но сестра тут же ее оборвала:
Узнала, бросила она сквозь зубы и, не здороваясь с ним, не подходя, не глядя на растерявшуюся маму, скользнула к себе в комнату, демонстративно шумно задернув за собой шторки, служившие дверью.
Наверное, в школе что-то случилось, тихим извиняющимся тоном предположила мама, догадываясь, насколько неприятна сыну эта сцена, на что тот лишь улыбнулся ободряющемол, все в порядке.
Пока мама собирала на стол, Крест заново знакомился с домом, перебирая в памяти всплывающие воспоминания. Счастливое детство, не омраченное ни пьянками, ни скандалами. Увлекательные школьные годы, разделенные с верными друзьями. Легко дающаяся учеба и без помощи родителей, учителей в местной школе, занятия спортом. Запоминающийся выпускной, когда он единственный раз в жизни опьянел от шампанского, а затем взрослая жизнь в большом городе. Бюджет в университете, лихое студенчество и мечта стать программистом, которая так и осталась мечтой, после того как его, студента-третьекурсника отчислили из вуза в связи с уголовной статьей. Но даже сейчас, после всей отсидки, вернись Крест в прошлое, он поступил бы точно так же.