Паранойя. Почему я - Полина Раевская

Полина РаевскаяПаранойя. Почему я

Глава 1

« Вы ее любите!  с удивлением сказала Энн.

Всегда любил.

Какое несчастье для вас обоих.»

К. Макколоу «Поющие в терновнике»

Не знаю, сколько мы с ней стояли вот так, обнявшись и ни о чем не думая, но вскоре Настя неловко отстраняется и, обведя взглядом соединенную с гостиной столовую, едва заметно морщится.  Видимо, наткнувшись на семейную фотографию во всю стену.

 Можно мы отсюда уедем? Мне не по себе,  просит сдавленным голосом, снова пряча глаза. Она смотрит, куда угодно, только не на меня. Я же едва сдерживаю тяжелый вздох.

То, что будет непросто, я знал с первой секунды и примерно представлял, как решать те или иные проблемы, однако в них не входило чувство вины и стыд наивной девочки, которая еще не научилась без сожалений посылать совесть в известном направлении и принимать себя такой, какая она есть.

Никто из моих женщин никогда не носил розовых очков и не был обременен моралью, да и сам я давно вышел из возраста противоречий, поэтому Настькины метания были мне хоть и понятны, но чужды. Я давно не признавал все эти праздные п*здострадания.

Хитрованы, слезно посыпающие головы пеплом, но неизменно творящие ту же херню, вызывали у меня исключительно смех. Так и хотелось пожурить: «Нет, лапонька, не проканает. Ты либо крестик сними, либо трусы надень, а рыбку съесть и на х*й сесть не получится, как не рви себе душу.». Но Насте я этого, естественно, не скажу. В конце концов, она не лицемерка, просто возраст у нее такой нежный, и рефлексировать в восемнадцать лет, когда убеждения и принципы не проходят проверку реальной жизньювполне нормально. Это надо переварить, осмыслить, и принять. Поэтому просто соглашаюсь с ней коротким «собирайся» и, поцеловав, помогаю слезть со стола.

 Мне нужно в душ и что-нибудь надеть,  все так же не глядя, суетливо поправляет она халат.

 Олькина комната вторая направо, возьми у неё, что хочешь.

 Ничего не хочу, дай своё,  отрезает она и, наконец, поднимает на меня лихорадочный, полный сомнений и неуверенности взгляд. Мне хочется успокоить её, сказать банальное «всё будет хорошо», но она не хуже меня знает, что это не так. Наше «хорошо» возможно только за закрытыми дверьми. И ее от этого ломает по- черному. Оно и понятно, не такой должна быть первая любовь.

 Но что я могу? Пообещать, что разведусь, женюсь и мы заживем счастливой, беззаботной жизнью?

Ну, если впаду раньше времени в маразм, то обязательно так и сделаю, однако сомневаюсь, что ей станет легче. Она же самоедством занимается, не потому что я женат, отец ее подруги и мудак, каких свет не видывал.

Нет. Ее грызет то, что она умудрилась во все это вляпаться по самые уши, и что теперь ни делай, этого уже не изменить. Максимум, что можемпозволить себе хотя бы одну ночь не грузиться и побыть теми, кем мы были в июле. Может, это и сказка, но именно этой сказки мне все эти месяцы не хватало, именно ради нее стоит рисковать.

 Иди ко мне, маленькая,  притягиваю к себе свою, едва сдерживающую слезы, сказку. Она, прикусив задрожавшую губу, мотает головой. И уже в следующее мгновение, закрыв лицо руками, начинает плакать у меня на груди, периодически в бессильной ярости ударяя по ней кулачком.

 Зачем ты обманул меня, Серёжа? Ну, зачем? Если бы я знала Если бы я только знала

 Шш,  сжав ее вибрирующее тело, целую с чувством в макушку, и шепчу, не зная, чем еще унять эту истерику. Ты права, Настюш, это всё я. Ты ни в чем не виновата.

У нее вырывается смешок.

 Ага,  всхлипнув, иронизирует она.  Так всем и скажу.

 А ты собралась кому-то что-то говорить?  помедлив, уточняю осторожно. Я почему-то был уверен, что мы с ней одинаково видим дальнейшее развитие наших отношений, но сейчас начинаю в этом сильно сомневаться.

 Ну, когда-то ведь придется,  отзывается она тихо.  Или что?  отстранившись, тянет с усмешкой, заглядывая мне в лицо.

 Что?  включаю дурачка.

 Типа ты не понял.

Втягиваю с шумом воздух и подхожу к столу, чтобы взять сигареты. Сделав затяжку, смотрю на нее сквозь пелену дыма, и в душе не еб*, чего она от меня сейчас ждет, каких признаний. Сама ведь пришла, зная, что я ей не любовь до гроба предлагаю. Так какого хера?

 Насть, ты что от меня хочешь услышать? Что я, по-твоему, должен сказать? Пообещать, что завтра же разведусь, брошу детей и женюсь на тебе?

 Причем здесь это?

 Ну, а что тогда? К чему вопрос?  давлю, начиная по-настоящему беситься. Настька отводит взгляд и с тяжелым вздохом признается:

 Не знаю. Просто не могу представить, как это все будет. Ты там с семьей, а я? Я не смогу так.

 А может, ты сегодня не будешь ничего представлять, а побудешь здесь и сейчас со мной? Ты ведь сама пару минут назад просила об этом.

 Просила, но это слишком тяжело. Все здесь давит поморщившись, оглядывает она рамки с фотографиями.

 Знаю, Настюш, но хотя бы на одну ночь давай попробуем? Я ужасно соскучился по твоей улыбке, хочу снова ее увидеть.

Она прикусывает губу, и, помедлив, все же едва заметно улыбается сквозь слезы.

 Хорошо. Давай попробуем.

 Сделав последнюю затяжку, выдыхаю с облегчением и тушу сигарету.

 Пойдём, оденем тебя,  киваю в сторону спальни. Правда, как только заходим в неё, понимаю, что надо было просто вынести вещи.

У Настьки такое выражение лица делается при виде нашей с Ларкой кровати, словно та виновата во всех её бедах.

Едва сдерживаю крутящийся на языке мат. Чувство, будто по минному полю шагаю, и честно, это начинает понемногу заёб*вать. Не привык я танцевать вокруг бабы и её тонкой душевной организации танцы с бубном.  Но кого это волнует? Явно не того приколиста, что «наградил» меня чувствами к «цветочку аленькому», на который разве что только любоваться, не то, что в любовницы брать. Я бы, конечно, мог ее встряхнуть. Сказать, что лучше бы она такое лицо делала, когда я её вылизывал на столе, за которым будет обедать моя семья. Но смотрю в её заплаканные глазенки, и щемить начинает от этого потерянного взгляда.

Ну, куда её ещё встряхивать? И так наломал дров дальше некуда. В конце концов, всё она понимает, просто не справляется. И моя задача не усугубить её чувство вины, а наоборот притушить, если я хочу получить свою гребанную сказку.

В общем, самое время подыскать бубны и научится отплясывать. Чую, с Настенькой я такие па разучу, что всем этим п*дорам в лосинах и не снилось.

Усмехнувшись своим мыслям, открываю дверь в гардеробную и приглашающим жестом указываю на ряды шкафов.

 Выбирай.

 Ни фига себе!  присвистывает Настена, проходя внутрь.  Да вышмотошник, Сергей Эльдарович!

Я хмыкаю. Ну, наконец-то, начала приходить в себя.

 Это ещё ерунда,  цепляюсь за тему, чтобы окончательно вывести Сластенку из загруза.  Вот лет десять назад, когда у меня толькотолько деньги дурОм пошли, я вообще два раза не надевал ни рубашки, ни носки, ни трусы. Сразу выкидывал. А это, на минуточку, был все тот же люкс от пятисот баксов и выше.

 О, Господи! Надеюсь, ты не внёс свою лепту в байки про «новых русских» и их золотые унитазы?!

 Увы, Настюш, моя жопа на меньшее была не согласна,  развожу руками, едва сдерживая смех, когда она округляет глазищи.

 Ну, ты же шутишь, да?  уточняет с улыбкой.

 А ты как думаешь?  дразню её и подхожу к шкафу.

Мне тоже не помешает переодеться. Настькины потирушки об мой член живописно, конечно, смотрятся белыми разводами, но сводят на «нет» все мои попытки закосить под благородного принца.

 Не знаю. От тебя можно ожидать, чего угодно. Не удивлюсь, если ты все-таки заказал его ради прикола,  пожимает она плечами и достаёт мою черную толстовку с вышитой на груди оскалившейся мордой тигра.  Я переодеваю штаны.

 Это что, они?  неожиданно восклицает Настька, в очередной раз уставившись на мой пах, как на восьмое чудо света.

 Они? Ты про отлитые по спецзаказу?  уточняю шутливо, отчего Настька становится одного цвета с моими трусами.

 Нет, Сергей Эльдарович, это я про ваши легендарные, красные брифы, сразившие меня в первую встречу наповал,  не взирая на смущение, отзывается она с ехидной улыбочкой.

 Да? А я думал, тебя сразило их содержимое.

 Не хочу разочаровывать, но мне тогда не с чем было сравнивать, чтобы настолько впечатлиться.