Олёнка. Часть 2. Любовь и самоизоляция - Антон Никитин

Антон НикитинОлёнка. Часть 2. Любовь и самоизоляция

Краткое содержание предыдущей части:

Антон узнает о том, что он неизлечимо болен. В клинике он знакомится с двумя медсестрами и пытается соблазнить каждую из них. После неудачи он идет к проститутке, а затем в бассейн. Там он понимает, что болен не смертельно, а возможно, и вовсе не болен. Чтобы разобраться со своими психическими и физиологическими недугами Антон знакомится с психологом, чье имя напоминает ему о девушке, которую он когда-то любил. Психолог предлагает Антону провести ночь на озере в кампании душевно травмированных женщин. Антон отказывается и решает найти себе нового психолога. Ей становится привлекательная блондинка про имени Светлана. Она обещает избавить Антона от депрессии, вылечить неврозы и снять венец безбрачия решить его финансовые проблемы. Вдохновленный перспективой жить долго и счастливо, Антон принимается за занятия. Психологу не удалось добиться результата к условленному сроку, но Антона это уже не смущает, поскольку он влюбился в Светлану. Затем следует довольно короткий, но яркий период в жизни Антона, когда он ходит на свидания с разными женщинами в надежде вступить с ними во внебрачную связь. Упомянутые женщины по большей части отказывают нашему герою, за исключением двух. Первая, Соня, встречается с Антоном несколько раз, прежде чем понимает, что роль любовницы ей не подходит. Антон говорит, что готов развестись, но она отвечает отказом. Соня бросает Антона. Другая, Ольга, встречается с Антоном несколько раз, затем тоже бросает. Антон бросает Светлану. Всемирная организация здравоохранения объявляет о начале пандемии коронавируса. С полок магазинов исчезает гречка и туалетная бумага. Коты бросают всё на свете и будят Наташу.

Вступление

Я смотрел на Ольгу, а она смотрела на меня. Как когда-то. На фото была платиновая блондинка, только, в отличие от снимка, который я разглядывал в декабре, на ней не было тёмных очков. И смотрела она не куда-то вдаль. А прямо на меня. Смотрела и улыбалась. Так ласково, так нежно, что у меня сжалось сердце.

 Я пока не могу,  проговорил я, обращаясь к фотографии.  Не могу пожелать тебе быть счастливой. Потому что не желаю тебе иного счастья, кроме как со мной.

Женщина на фото молчала и продолжала улыбаться. Она навсегда осталась в том жарком июльском дне. В том прекрасном дне, когда я плакал, прижимая её к себе, а она сказала, что любит меня. В первый и в последний раз.

 Я пока не могу,  повторил я. Закрыл фото. И проскользнул в прошлое, позволив счастью и боли смешаться в моей голове, а слезам капать на поверхность стола, пока я стучу пальцами по клавиатуре, стараясь вспомнить все, и плохое, и хорошее

Глава 32, в которой мы с Олей едим мёд

На следующее утро я первым делом написал ей в Телеграм. «Привет! Только проснулась»,  пришёл ответ. Было начало одиннадцатого. Я побрился как можно более чисто, потому что недавно Оля жаловалась на раздражение на коже от моей щетины. Не нежной коже внутренней поверхности бёдер. Но бритва была тупая. Сделал в голове пометку, что надо купить бритвенные кассеты. Сварил кофе. Выпил. Помыл посуду. Сварил ещё. Помыл опять чашку и турку. Потупил в телефон. Больше делать мне было нечего. Я подумал, не пропылесосить ли пол, но отказался от этой идеи.

Прошло примерно два часа. «Интересно, она уже наверное, совсем проснулась,  размышлял я.  Тогда почему не пишет? Не хочет? Мы вообще сегодня встретимся?». Отголоски её вчерашнего побега («Меня сейчас стошнит») и последующего разговора («Давай возьмём паузу в отношениях на месяц») не давали мне покоя. Мне хотелось как можно скорее убедиться, что у нас всё по-прежнему, всё хорошо.

Я устал ждать и написал ей, а потом позвонил. Почему-то мысль сразу позвонить не пришла мне в голову. Наверное, если бы я был свободным человеком, я бы сделал так. Но писал я уже по привычке, хотя в квартире никого, кроме меня, не было.

 Давай посидим где-нибудь,  предложила Ольга.  Я не хочу ходить никуда.

Под «никуда» имелся в виду отель.

Я понял две вещи: она всё ещё переживает, но не против общаться со мной.

 Поедем в Cafe N?  спросил я, когда приехал к ней.

 Почему туда?

 Нам там было хорошо вместе.

В этом кафе на втором свидании Оля кормила меня клубникой, и гладила по руке так, что я чуть не кончил на диванчике. Потом мы бывали там несколько раз, ужинали и выпивали по бокалу вина перед тем, как ехать в почасовой отель.

 А разве нам где-то было плохо?  спросила меня Ольга. Я улыбнулся и с удивлением подумал, что нам с ней действительно в любом месте было хорошо.

Мы ехали по Якиманке, потом свернули направо в один из переулков, пересекли Полянку и снова углубились в переулки в районе Третьяковки. Я удивлялся тому, как мало людей и машин практически в самом центре города. Мне было хорошо оттого, что я еду на своей машине с женщиной, которая мне очень нравится, по небольшим безлюдным улочкам, а вокруг красивые старинные дома и солнце светит ярко.

Пожалуй, даже слишком ярко. Пятого июля в Москве было жарко. Я подумал, что зря взял пиджак, но не смог отказаться щегольнуть перед Олей в своём новом наряде: льняные брюки темно-бежевого, почти коричневого цвета, серо-зелёная футболка и серый летний пиджак из хлопка . «Какой ты пастельный»,  оценила Ольга. Сама она была в белом пиджаке с принтами на карманах и рваных джинсах.

Когда мы сели за столик в скверике у кафе, то первым делом я снял пиджак и повесил его на спинку стула. Покрасовался и будет, на улице все-таки под тридцать в тени.

Сначала я расстроился, когда увидел, что столики стоят близко друг к другу, и почти все заняты. Это означало, что мы не сможем поговорить откровенно. Я не сомневался, что рано или поздно разговор зайдёт про наши отношения. И мне не хотелось, чтобы этот разговор слышали окружающие.

Я взял баклажаны пармеджано, а Ольга нацелилась на сёмгу с икрой, но передумала, когда узнала, что икране лососевая, а минтая.

 Серьёзно?  спросила Ольга у официанткитолстощёкой девицы лет двадцати. Икра минтая из консервной банки?

Официантка пожала плечами:

 Это наш новый шеф придумал. Знаете: я художник, я так вижу.

Мы с Олей переглянулись и захихикали.

Тогда я уже понял, что её привычка не тыкать пальцем в меню (как это делал я), а заводить разговор с официантами, спрашивать их мнение, была не странностью, а частью её образа жизни. Вот любила она поговорить с людьми. Завязывать контакты. Общаться. Это я получал знания из книг, а онаиз жизни.

Оля остановилась на брускетах с сёмгой. Кроме того, мы взяли сырную тарелку. К сыру принесли маленькую плошку с чем-то светло-золотистым.

 Что это?  с подозрением покосился я на плошку.

 Мёд,  ответила Ольга недоуменно.  Что же ещё?

 Мёд?!  не поверил я.  К сыру?!

 Ну да, это же обычная пара. Ты не знал?

Я поразился. Во-первых, да, я не знал, а во-вторых, сочетать мёд с сыром, по-моему, было очень странной идеей. Это как ну, не знаю как персик с солью.

 Попробуй, это вкусно,  предложила Ольга.

Я попробовал. Ощущение было интересное, но желания повторить эксперимент не возникло.

 Мёд самый обычный, цветочный,  поделился я своими наблюдениями.

 Да?  заинтересовалась Оля.  Дай-ка я попробую. Он к тому же ещё и жидкий какой-то.

Я погрузил ложку в ёмкость с мёдом, покрутил её там и облизал.

 Как будто разбавленный.

Неожиданно мы нашли ещё одно общее место. Выяснилось, что мы оба любили мёд, причём не попсовые светлые сорта, а благородные тёмные, с горчинкой. Я перечислил все свои любимые виды: каштановый, фиалковый, сабельниковый. Рассказал, как в Лас-Вегасе, куда ездил в командировку несколько лет назад, проснулся как-то в пять утра (организм из-за разницы во времени был уверен, что сейчас пять пополудни), спустился к отельный ресторан и съел там блинчики с горным мёдом. Это был один из самых вкусных завтраков в моей жизни. А может, дело было в необычности ситуации: раннее-раннее утро в городе греха, бандитского вида мужчины за соседним столиком вместе с кучей девочек, одетых чуть ли не в одни трусики.

 Проститутки, наверное,  прокомментировала Оля.