Кваздапил. История одной любви. Начало
Пролог
Дверь распахнулась. Застывшая в проеме фигура не двигалась, мне в живот глядело острие ножа.
Прости. Я глядел спокойно. В голове дул сквозняк.
Такое не прощают.
Тогдасожалею. И все понимаю.
На душе было противно, словно там прорвало отстойник. Страшно хотелось сесть.
Говорить было не о чем. Гарун знал, что делать, я знал, что он сделает. Просить пощадыунижать себя. Пощада традицией не предусмотрена.
Часть перваяСестра друга
Глава 1
Начало лета приезжие у нас принимали за настоящее лето, но вечер и ночь расставляли все по местам. Солнце работало в режиме разморозки, зелень едва выглядывала из набухших почек, а обман зрения по поводу тепла происходил из-за девушек в откровенных нарядах. Днем улицы переполнялись голыми ногами, развевались уставшие от шапок волосы, но передвигались их владелицы исключительно перебежками между дверями транспорта и отапливаемыми помещениями.
Одетый в осеннюю куртку, я спокойно пересек двор от остановки до девятиэтажки, где жил Гарун. Закатные лучи били отражением из окон соседней высотки, после прошедшего дождя пахло свежестью. У подъезда пятеро земляков моего друга громко обсуждали что-то на своем языке. При виде незнакомца они умолкли, человеческая стена на миг раздвинулась и, стоило мне пройти, сомкнулась позади. Я спиной чувствовал провожающие взгляды.
На нужном этаже я немного потоптался, собираясь с мыслями. Когда палец вдавил кнопку, истошный звон потерялся в бумканьи басов и гомоне голосов, старавшихся перекричать музыку. Дверь отворилась, придержавшая ее кареокая красавица улыбнулась:
Кваздик? ЯМадина, сестра Гаруна. Помнишь?
Мадина?! Вместо путавшейся под ногами соплюшки, требовавшей включить ее с сестренкой в наши игры, передо мной в выразительном изгибе струилось обворожительное создание. Большинство пришедших отметить окончание сессии учились со мной на четвертом курсе, а Мадинатолько на втором. Юность и порывистость чувствовались в движениях, но изменения с последней встречи произошли непредставимые. Наполнение зеленого платья притягивало взгляд, взор волновал, кровь начинала искать другое русло а это непростительно с сестрой друга-кавказца. Мой взгляд стыдливо упорхнул.
Мадину такая полупобеда не устроила. В дверном проеме отрепетированно воспроизвелась поза, предельно выпятившая все, что выпячивалось хотя бы в принципе. Головка склонилась набок, плечи и спину покрыла сверкающая тьма. Когда-то это была коса, а сейчаспокров ночи, чернеетолько черные дыры космоса, и две подобные как раз глядели на меня из-под излома бровей. Однако, выросла девочка.
Но и перед ней стоял не мелкий шалопай Кваздик, а сто семьдесят сантиметров ума и мышц, обремененных, к моему стыду, балластом из нескольких килограммов. Добродушный увалень с вечно растрепанными вихрамитаким я стал за эти годы.
Мадина узнала меня сразу, радость от встречи грозила прорвать дамбу приличий, а лишний вес фигурировал только в моем мозгу. Он там всегда фигурировал, когда оказывался рядом с прекрасным полом.
Привет, сказал я, чтобы что-то сказать.
Убедившись, что изменения замечены и оценены, Мадина отступила на шаг, при этом созданная для меня композиция совсем с прохода не исчезла. Песочные часы талии жалили взор рельефом подробностей, расположенных выше и ниже. Прямой взгляд не давал сосредоточиться. По выразительным тонким губам пробежал язычок. Н-да уж, девочка не просто выросла, девочка повзрослела. И при чем здесь слово «девочка»? Передо мной стояла созревшая молодая женщина, от которой за версту несло всеми этими определениямимолодостью, женственностью а в отношении зрелости умолчу, о сестре друга так думать не стоило. Заменим термин спелостью, будет точнее. И представим не налитое яблоко, не тугой арбуз или размякшую дыню, а сочный персик. Бархатистый и прямо-таки сочившийся.
Фу, ну и сравнения, как у торговца с базара. А с другой сторонычто поделать, если это правда?
Я не рискнул протискиваться и остался снаружи.
Как дела?
Вчера права получил.
Вырвалось, не удержался, хотя хвастаться особо нечем. Праваеще не автомобиль. Ход девичьей мысли был ожидаем:
Машину купил?!
Не совсем. Накопил на одно колесо. Теперь ускорюсь, с правами мотивация сильнее. Надеюсь, к концу учебы хватит сразу на два.
Такой же весельчак, ничуть не изменился.
О тебе последнего не скажешь.
Лесть пришлась к месту.
Найду брата, скажу, что ты пришел, смилостивилась белозубая фея. Заходи, не стесняйся.
Квартира, в которой сокурсники праздновали окончание учебы, ходила ходуном, музыка грохотала, я не различал ни одного словани русского, ни нерусского.
Лицо Мадины приблизилось к моему:
На медленный танец пригласишь?
Конечно.
В их семье сильны традиции, а мы уже не дети, поэтому я добавил:
Если брат разрешит.
Глава 2
Когда девушка спросила «помнишь?», я удивилсячеканная красавица оказалась мелкозадиристой Мадей, когда-то мешавшей нам с Гаруном строить баррикады из стульев и вечным нытьем доводившей до каления. Хорошо, что в основном она сидела со второй сестричкойХадижат. Других братьев и сестер у Гаруна в то время не было. Трое детей для городской семьи их национальности, не имевшей для меня никакого значения (я еще не знал слова «национальность») считалось нормальным, зато двоюродной и прочей роднине сосчитать. Для нас, маленьких, мир отдельно живущих родственников представлялся параллельной вселенной, она отвлекала от серьезности детских игр. У нас текла своя жизнь и были свои, неизвестные взрослым, ежедневные приключения.
Теперь Мадина выросла очень. Повторяюсь, конечно, но впечатление она произвела такое, что повториться не можно, а нужно.
Против тебя Гарун возражать не будет. Вееры изогнутых ресниц, чересчур длинных, чтобы оказаться своими, чувственно опустились. Буду ждать.
Ладная фигурка в обтягивающем зеленом платье удалилась в сумбур людей и звуков.
Сегодня не разувались, и, сбросив куртку, я тоже влился в домашний сабантуй, кивая девушкам и здороваясь за руку с парнями. Из мужской половины русским был только я, остальныеприехавшие на учебу земляки друга и его местные друзья-родственники схожего с нашим возраста. С девушками дело обстояло наоборот, с двумя исключениями в лице Мадины и ее мелькнувшей среди расфуфыренных девиц младшей сестрыскромно одетая, та ютилась где-то в углу, отрешенная от окружавшего веселья.
Музыка гремела, заполненная народом комната ходила ходуном, кто-то танцевал, кто-то пил за длинным столом или около него, кто-то общался, перекрикивая остальных.
Гвоздопил пришел! разнеслось поверх общего гвалта, и носорогом через джунгли ко мне ринулся сквозь толпу хозяин квартиры.
Я даже не поморщился. Гвозди не пилю и никогда не пилил, а насмерть присосавшееся в детстве прозвище звучало по-иному. Кваздапил. Отсюда сокращение «Кваздик». Замордованный смешным обращением в давние времена я пробовал сменить кличку, требовал называть по имени, обижался Не помогло. Лучшее, что делают люди в таком случаесмиряются. Стоило принять как данность, что отныне я Кваздапил, и все стало нормально. К тому же, настоящее имя, которым по настоянию бабушки меня наградили в честь геройски погибшего прадеда, звучало не менее затейливо. Алексантий. Не Алексей, не Александр. С прозвищемдва сапога пара. А когда посторонние слышали ласковое родительское «Ксаня», это воспринималось как «Саня», и позже некоторые называли меня Шуриком. Чтоб избежать путаницы, я выбрал быть Кваздапилом. Было в этом что-то хулигански-задиристое. В конце концов, не имя красит человека, а человек имя. Перефразируя древнюю мудрость, лучше быть львом Кваздапилом, чем, скажем, цепным псом Цезарем.
Молодец, что пришел. Приятель по-дружески обнял, его ладонь несильно похлопала меня по спине.
Невысокий, среднего телосложения, Гарун не выделялся какими-то особенностями, он был предельно обычным, но не принять такого всерьез или случайно задетьзначило обрести неприятности всерьез и надолго. Накачанный торс вкупе с ищущим приключений взглядом намекали на тренировки в качалке и на матах, черная щетина на щеках и нос с горбинкой придавали лицу схожесть с брутальными персонажами из рекламы. На губах висела вечная улыбка в тридцать два крупных зуба, которым позавидовали бы негры и недареные кони. Наши сокурсницы и подруги сокурсников находили приятеля завидным кавалером, хотя сами эти сокурсники частенько сторонились.