Цена свободы любовь - Юлия Флёри

Юлия ФлёриЦена свободылюбовь

Пролог

Впервые он увидел её на восточном базаре. Гордую и независимую. Такую непохожую на местных деревенских женщин. Одним своим видом она бросала вызов всем окружающим. И пусть он не был уверен, что велят традиции в подобных селениях, но за один только её взгляд следовало бы забросать красавицу камнями. Да пожалуй, только за один лишь этот взгляд. Не было в нём кротости. Непокорство и холодная сталь. Но местные будто не замечали её. И совсем скоро горделивая поступь потерялась среди царящего здесь хаоса. Как видение. Только было, и уже нет. Красавицы нет, а шрам на сердце остался.

Он давно не влюблялся. Разве что в школе, в восьмом классе. В Танечку Орлову. Тогда казалось, было в ней что-то эдакое Потом стало понятно, что происходящее с ним вроде как и не влюблённость, а, скорее, зов гормонов. Это была лёгкая победа. Утолённая жажда быстро забылась, а потом о любви как-то и вспомнить было некогда. Обычное и такое понятное для всех желание, не более. Дальше институт, военная кафедра, армия. Не оправдание, пожалуй Наверно, для любви он просто не создан. Семьи никогда не хотелось Домашнего очага, покоя, заботы Для всего этого просто не было места в его жизни и в его голове. Только непонятное стремление куда-то вперёд. Непрестанная тоска к приключениям, к новым свершениям, невероятным открытиям. Детей тоже не хотелось. Только не сейчас. Может, если бы передохнул хоть раз, задумался Может быть, тогда всё показалось бы иначе, но сейчас, в том ритме, в котором он движется последние лет десять, о наследниках не могло быть и речи. Дети требовали времени, терпения, внимания. Наверно, этого бы требовала и жена. А откуда у него время и, уж, подумать только терпение! Жил здесь и сейчас. Одним днём, одним мгновением. И вдруг остановился То ли он сам, то ли мир вокруг него Всё замерло, а она шла. Обожгла чёрными глазами, небрежно мазнула безразличным взглядом, а у него сердце зашлось как в лихорадке. Когда пульсация бешеная и задыхаешься от нетерпения.

Она исчезла так же неожиданно, как и появилась. В подобных местах жизнь кипит. Люди, овцы, куры, бесконечные обозы с овощами. Дикая и какая-то невероятная смесь запахов. Специи, дешёвые духи, пот, навоз Тут же дым от кальяна, настоянного на ароматных травах. Глотка воздуха хотелось, но летний зной востока не давал и секунды передышки. Может, дело действительно в этой чёртовой жаре и оттого голова просто идёт кругом? Пожалуй, что так. Только вот покоя внутри больше не было. А своим покоем он дорожил как единственной ценной вещью в жизни.

Глава 1

 Что-то не так, Искандер?  Окликнул провожатый и мужчина посуровел. Мимолётная улыбка слетела с губ.

 Я хочу, чтобы сегодня на празднике были все.  Проговорил он тихо и наткнулся на непонимающий взгляд.

 Все придут, уважаемый.  Заверил провожатый дрогнувшим голосом.  Все благодарят тебя за освобождение и молятся за твоё здоровье.

 Мужчины, женщины, дети, слепые старухи Все!  Прозвучала жёстче, а провожатый покаянно опустил голову.

 Здесь так не принято. Да и как бы чего не вышло, Искандер Твои солдаты Сколько они на войне?..

 Мои солдатыэто мои проблемы. А местным так и передай: кто не придёт, лично голову с плеч сниму.  Резанул мужчина грубо и тронулся с места. Так, будто до этого забыл, куда направлялся, а вот именно сейчас вспомнил.

Их отряд приютил местный глава. Солдаты расположились в сарае, под косым навесом. Командир со своим заместителем, как желанные гости, в доме. Их досыта кормили, радовали восточной музыкой и местными байками.

Выслушав слугу, радушный хозяин бросил на гостя неспокойный взгляд.

 Что задумал, Искандер?  Ласково улыбнулся он, раскидывая руки в приветственном жесте.  Женщинам не место за одним столом с мужчинами.  Примирительно пожурил, но налёт жёсткости с лица гостя стереть не удалось.

 У меня на Родине принято по-другому.

 Но сейчас ты не у себя на Родине, дорогой.

 Так ненавязчиво предлагаешь мне убираться восвояси?

 Зачем обижаешь, дорогой? Хочешь собрать всю деревнювсе придём. Все в долгу перед тобой! Каждый хочет лично пожать твою мужественную руку!

 Тогда о чём разговор?

 Извини глупого старика, Искандер! Всё по-твоему будет. Такой праздник закатим, век не забудешь! Только поговори со своим людьми. Поговори, чтобы и тебе, и мне спокойно было. Не хочу обижать тебя, дорогой, но я за своих селян в ответе. Если кто из твоих женщину нашу обидит, кровными врагами стать придётся.

 Я поговорю.  Слетело с губ легко, словно и не обещание вовсе.

 Или тебя заинтересовал кто? Так, ты скажи, сам сватов зашлю!  Понимающе потянул хозяин.

Понятно, что провожатый, выслуживаясь, не упустил и секунды, проведённой наедине с дорогим гостем. Доложил и о странной заминке на базаре. Командир криво улыбнулся и чуть рассеянно кивнул. Отвечать не стал. Сам толком не понимал, что происходит и чего именно хочется. Почему внутри разливается пусть и сладкое, но какое-то истощающее томление.

 Что хотел от тебя этот абрек?

Недобро сощурившись, Илья Головин стиснул зубы. Местных он недолюбливал. Местных он опасался. Всегда. Возможно, именно оттого не раз уходил от верной расправы. Он был старшим в их группе. Илюхе перевалило за сорок, но парень оставался самым молодым, озорным, весёлым. Саша ценил его именно за это. За такую необходимую лёгкость в общении, смешанную с животным чутьём. Сейчас он смотрел на зама с непонятной для остальных задумчивостью, и отвечать на вопрос не торопился. Спустя минуту только улыбнулся, при этом, практически не изменившись в лице. Губы расползлись в стороны, а в глазах всё тот же туман отстранённости и пустоты.

 Не стоит бросаться подобными словами.  Проговорил полушёпотом.  Всё же мы на чужой территории.

Подтолкнув товарища к навесу со спальниками, Саша шумно выдохнул, запрокидывая голову.

 Славный хозяин местных гор сегодня устроит для нас праздник. Вино, мясо, музыка. Будем считать, что миротворческая акция удалась на славу. Люди нам благодарны. Почему бы не отплатить им тем же?

 Да есть у меня пару лимонок, чтобы их отблагодарить.  Оскалился кто-то в тени навеса, но получил в ответ колючий угрожающий взгляд и дальше только помалкивал.

 Я говорю не о благодарности, а об уважении.

 Бойся данайцев, дары приносящих.  Хмыкнул Головин, но спорить с решением командира не стал.

В какой-то степени он был прав. В какой-то степени Командир устало прикрыл глаза и принялся растирать их напряжёнными пальцами. Недолгое молчание породило некое примирение.

 И что там с праздником?  Подал голос один из бойцов. Пришлось откликнуться.

 Я попросил, чтобы пришли все. Будут женщины. Ваша задача сделать вид, что вы их не замечаете. Не глазеть, не заводить беседы.  Резко чеканил слова.  Упаси Бог, прикоснуться или как-то оскорбить.  Добавил со значением и до слуха донеслось недовольное перешёптывание.

 А с хера ли им тогда вообще приходить? Если только спровоцировать.  Обозвался самый смелый и, что греха таить самый рассудительный. Командир грузно вздохнул, но сдержал лицо, демонстрируя, что уступать не намерен.

 Я так хочу.

 Смотри, чтобы ещё кто не захотел.  Буркнул Головин, но спорить и не думал даже. Знал, что бесполезно.

Что-то он тогда разглядел в лице командира. Что-то понял. И неуловимые на первый взгляд изменения отметил.

Несмотря на опасения, празднество проходило спокойно. Женщины сидели за дальним столом, от солдат были отсечены местными стариками. Все как одна, в чёрных хиджабах. Лица, хотя обычаи того не требовали, были спрятаны за непроницаемыми платками, глаза строго направлены в пол. Обилие блюд на столе манило разнообразием, но ни одна из них так и не решились притронуться к угощениям, ведь для этого пришлось бы убрать платок. Они сидели молча, с ровными, как струны спинами, со смиренно опущенными головами. Нейтральный разговор за столом то и дело сводился к громким и явно утомительным для всех благодарностям. Всё чаще восхвалялись сила и смелость русского солдата, его выносливость, непревзойдённое достоинство. Ситуацию спасали только резвившиеся дети. Порой они умудрялись перекрикивать даже громкие тосты. Со стороны больше походили на беспризорников. Лохматые, чумазые и безгранично счастливые.