Татьяна КошкинаТолько твоя
Только твоя
Кристина
Тонкая ткань чулка скользнула по бледной коже. Девушка медленно провела длинными пальцами по кружевной резинке. Мужчина в постели наблюдал за ней, как заколдованный. Ловил каждое движение до тех пор, пока пепельный подол шелкового платья не скрыл соблазнительные бедра.
- Крис
- Не называй меня Крис, - огрызнулась блондинка по-французски, откидывая за спину длинные волосы.
- Прости, Кристина, - ироничная усмешка на красивых губах. Мужчина одним движением взъерошил лохматую шевелюру и потянулся, как сытый кот. - Ты подумала над моим предложением?
- Ты знаешь, мой ответ нет, - подошла к столу, взяла с него папку с документами и сунула в стильную объемную сумку. - Но за документы гранд мерси, мой французский Казанова, - улыбнулась через плечо.
- Меня удручает, что ты со мной только из-за этого русского художника. Я могу бросить к твоим ногам весь Париж, малышка. Вся богема будет возносить тебя. Скульпторы - лепить с тебя, художники - рисовать, писатели - упоминать в самых известных произведениях, как прекрасную диву. Все это для тебя, - щелкнула зажигалка, спальня гостиничного номера наполнилась запахом дыма. - Тебе не нужно работать, малышка. Ты можешь стать моей, быть моей женой и музой. Одно твое да...
- Не кури в постели, Эдмон
Черные туфли на шпильке, легкая походка и теплая деревянная ручка двери. Кристина не обернулась, выходя из номера. Вся обещанная богема придет завтра на открытии выставки её босса Максима Кравцова, а лидер мнений, богач и светский лев Эдмон Байо будет воспевать дифирамбы его гениальности несмотря на отказ. Десятый за последний год отказ стать его женщиной.
Не женой, чтобы он ни обещал, жены у него не будет никогда. Только женщина, одна из многих.
***
Летящая походка. Струящаяся ткань. Легкая улыбка швейцару и заботливо приоткрытая дверца такси. Уже там, на заднем сидении пискнул айфон.
Эдмон Байо: Почему?
- Потому что ты не он, - прошептала Кристина и отключила телефон.
До утра никто не должен её беспокоить. Август, этот месяц сводит с ума, даже в Париже.
Павел
Самолет задержали. Люди в эконом-классе ворчали и тихо переговаривались, а бизнес-класс, кажется, ничего не заметил. Салон с креслами повышенной комфортности был почти пуст, только два бизнесмена напряженно изучали что-то на экранах своих планшетов, не замечая ни улыбок стюардесс, ни сообщения о задержке на пять минут и просьб оставаться на местах.
- Павел Сергеевич, добро пожаловать на борт, - тут же улыбнулась во все тридцать два стюардесса.
Высокий широкоплечий мужчина в темных джинсах и простой клетчатой рубашке со светлым пятном на рукаве вошел в салон и опустился на свое место. Тяжелый карий взгляд из-под широких бровей пригвоздил её к месту, отпустило только когда гость спокойно произнес:
- Спасибо, - прищурился и прочитал имя, - Верочка, как взлетим, сделайте мне самый крепкий кофе, который сможете.
- Хорошо, Павел Сергеевич, - выдохнула стюардесса.
Самолет поднялся в воздух в течение десяти минут. Павел задумчиво смотрел в иллюминатор и комкал в руках собственную визитку. После случившегося он не заехал домой, сразу рванул в аэропорт, куда его люди подвезли деньги и документы. Билет был найден в считанные минуты. Отправление задержали без лишних вопросов.
Он летит к ней и его ничто не может остановить.
Сегодня Павел своими глазами видел человека, потерявшего любимую женщину. Своими ушами слышал этот нечеловеческий, беспомощный крик. Своими руками сжимал его плечи, чтобы не допустить страшного. Своим голосом просил успокоиться и понимал, что бесполезно.
Когда на твоих глазах пуля пролетает Все из-за того, что она была одна, когда пришли похитители. Тебя не было рядом, чтобы уберечь самого дорогого человека от опасности.
В той блондинке он на секунду увидел другую девушку. Ту, которую много лет отталкивал от себя. Ту, которую заставил уехать во Францию, лишь бы не поддаться искушению. Ту, которая любила его слишком сильно, чтобы ослушаться. Ту, перед которой он был виноват больше всех на свете и, пытаясь загладить вину, каким-то чудом заслужил любовь.
Он помнил тот день так хорошо, как будто все случилось вчера...
***
Много лет назад
Тоненькая фигурка девушки-подростка на старых скрипящих качелях. Несуразная, угловатая, с торчащими из-под серой шапки светлыми волосами. Она прижалась щекой к ободранной качели и слегка раскачивались, толкаясь ногой. Плечи вздрагивали.
Холодный ветер гулял по старому детскому городку, что прятался среди бело-голубых пятиэтажек на окраине города. Последние дети молодежных строек со временем облупились и запачкались, потеряли былую яркость.
Двое замерли в отдалении, глядя на девушку. Высокий темноволосый мужчина за тридцать со впалыми щеками, морщинкой между бровей и спокойными серыми глазами. И молодой парень, которому едва стукнуло двадцать три. Он ловил пристальным, полным раскаяния карим взглядом каждое движение девушки. Кутался в кожаную куртку с меховым воротником.
- Паш, еще раз говорю. Ты не обязан, - начал мужчина. - Одна ошибка, это не приговор. Твое первое задание оказалось слишком тяжелым. Да, вы потеряли Андре Армана. Его уже не вернуть, но ты не обязан гробить свою жизнь и свою карьеру, работая теперь на меня.
- Я потерял Андре, но не дам пропасть его дочери, - выдохнул Павел. - Ты оформил документы на удочерение? Ты готов взять меня на работу? Я сделаю все, что скажешь.
- Тебе всего двадцать три. Всего лишь! Как ты справишься с четырнадцатилетней? Ты видел её характеристику
- У неё никого не осталось. Потеряй ты в один момент всех близких, вел бы себя лучше? Плюс детский дом, она там уже два месяца - это не лучшее место для девушки, воспитанной титулованным музыкантом. Кристина выросла среди богемы, жила за кулисами лучших театров Европы. А теперь оказалась в детском доме по моей вине, - не унимался парень. - Я справлюсь. Просто дай мне шанс. Я не хочу, чтобы из-за моей ошибки её жизнь тоже пошла прахом.
- Хорошо. Документы уже готовы, даже не спрашивай, чего мне стоило их собрать. Квартира у тебя есть. Деньги на первое время тоже. Легенда такая: ты работал с её отцом, был его другом и учеником. Решил позаботиться о дочери учителя, коим восхищаешься. На скрипке сыграешь? - усмехнулся мужчина и поправил шапку.
- Хоть на виолончели, - хмыкнул Павел, ведь он и правда умел играть. Пусть не виртуозно.
- Тогда удачи, позвоню тебе по поводу задания через две-три недели. Как только Кристина придет в себя, - кивнул мужчина и хотел уйти, но слова парня его остановили.
- Михаил, - коротко позвал он и шумно выдохнул, - спасибо за всё. Тысяча жизней ради одной.
- Оставь этот пафос. Теперь ты работаешь на меня, здесь нет места высоким материям, - подмигнул мужчина и скрылся за углом одной из пятиэтажек.
Кристина
Она вошла в свою небольшую уютную квартирку, окна которой выходили в узкий симпатичный переулок. За столько лет Кристина сжилась с Парижем, привыкла к этому грязному, шумному и одновременно чарующе-красивому городу. Привыкла спускаться каждое утро и завтракать в уютной кофейне на первом этаже, где мадам Легран продавала свои умопомрачительно вкусные, ароматные булочки. Женщина давно разменяла пятый десяток, но упорно вела дела самостоятельно. Именно она в свое время помогла Кристине научиться говорить по-французски так, как понимали на улицах Парижа. Академических знания для этого было недостаточно.
Девушка отошла от окна и скинула с ног неудобные туфли, избавилась от одежды и отправилась смывать с тела всё, случившееся сегодня. В такие моменты она ненавидела всех. Особенно себя, за то, что была с нелюбимым мужчиной, позволяла ему прикосновения и поцелуи.
Ненавидела себя за месть, о которой он никогда не узнает. Да, с каждым мужчиной Кристина мстила ему. Мстила за то, что отказался от того, что так желают остальные. Отказался от неё.
Мстила единственному человеку, который смог достучаться до её сердца.
Девушка закуталась в темно-синий, мужской махровый халат и уставшей кошкой свернулась в кресле у окна. Руки сами потянулись к верхнему ящику старой тумбочки. Выдвинула с тихим скрипом и достала такой неуместный сейчас красный шарф. Огромный, его хватает, чтобы зимой обмотать вокруг шеи трижды и завязать. Сама не зная зачем, сделала это в августе. Спряталась от тяжелых воспоминаний о дне, когда в дом пришли люди и сказали ваш отец мертв, зато с головой нырнула в другие
***
Много лет назад
Несколько часов она бродила по улицам. Холодный октябрьский ветер пробирал до костей старую куртку, которая была ей уже маловата. Отец обещал, что они пойдут в магазин за новой, но так и не успел выполнить обещание.
Кристина хотела заблудиться, замерзнуть и уснуть навсегда, только бы не возвращаться в обшарпанные стены детского дома. Не слушать строгих воспитателей, не есть эту ужасную недоваренную кашу и не слышать соседей по комнате, от их речи вяли уши. Она и половины таких слов не знала, как и не знала, что когда тебя бьют бывает очень больно
За последний месяц её били несколько раз: сначала другие дети за то, что не отдала кольцо - папин подарок, потом воспитатели за то, что сбежала. Если давать отпор соседям она научилась, то вот со взрослыми вышла незадача. Её по-прежнему наказывали.
Кристина никогда не держала язык за зубами - пару раз заступилась за новичков, пару раз поправила учителя, сделавшего ошибку, и накопилось в общем. Сбегать из детского дома уже стало привычкой. Бродить по малознакомому городу и искать смерти. Но все безумные автомобилисты и маньяки-убийцы как будто вымерли.
Ноги сами принесли Кристину в отдаленный район, здесь они с отцом снимали квартиру.
Андрэ Арман, как и все творческие люди, был с причудами. Ненавидел гостиницы и роскошь. Обожал снимать самые простые квартиры, наблюдать за жизнью людей вокруг и всегда увещевал дочь, если та просила о большем комфорте. Мол, нечего привыкать к роскоши. Роскошь - это мгновение. Сегодня ты спишь на кровати с золотым изголовьем, а завтра для тебя не найдет места и на лавочке в парке.
Как прав был отец!
Сейчас ей не было места нигде. Она никому не нужна, одна в огромном мире.
Кристина присела на качели и прижалась щекой к холодной железке. Вперед-назад. Вперед-назад.
Вот подъезд, в котором они жили. Девушка посмотрела на облупившуюся дверь. Кажется, она вот-вот откроется, отец выйдет оттуда и скажет: Привет, крошка! Ты куда пропала? Я ждал тебя целый день! Опять гуляла с мальчиками из класса?
От воспоминаний об отце слезы снова навернулись на глаза. Плечи дрогнули. Рыдания подкатили к горлу, но так и не сорвались с губ.
- Кристина! - звенящий женский голос.
О нет, только не опять! Нашла все-таки. Девушка устало закрыла глаза. Может, эта кулема из детского дома подумает, что обозналась? Нет, Мария Ивановна хорошая, самая добрая из всех воспитателей. Она разве что пожурит немного и отстанет. Но от мысли, что придется вернуться в детский дом все внутри сжималось и протестовало.
- Кристина! - женщина замерла напротив и уперла руки в бока. - Хватит убегать! Скоро стемнеет, что мы будем делать, если ты пропадешь? Там для тебя такие новости хорошие! - улыбнулась впервые за все время их знакомства.
Девушка подняла на неё уставшие, чуть покрасневшие от слез глаза.
- Не пойду. Просто оставьте меня здесь и скажите, что не нашли, - произнесла безжизненным голосом. - Я не хочу возвращаться. Пожалуйста.
- Ну что за создание! - Марья Ивановна схватил её за плечо и силой заставила подняться. - Ты здесь погибнешь, дурочка!
Кристина безвольной куклой осела обратно на качели, едва не перекувырнулась назад.
- Мне всё равно, - отозвалась тихо. - Замерзну здесь, похороните рядом с папой.
- Дайте я попробую, - произнес приятный мужской голос.
Чем-то, какими-то едва уловимыми нотками и теплотой он напоминал отца. Или ей тогда так отчаянно хотелось видеть его рядом, что в любом незнакомце она пыталась найти хоть капельку потерянного навсегда человека?
Кристина подняла на него испуганный взгляд. Молодой парень аккуратно оттеснил от неё Марью Ивановну и присел напротив. Строгие черты лица, карие глаза, ровный нос и едва заметная ямочка на подбородке. Темные волосы коротко острижены, как будто только что вернулся из армии. Чуть прищурившись, заглянул в глаза, и улыбнулся кончиками тонких губ.
- Павел Сергеевич, вы нас нашли, - женщина вздохнула с облегчением. - Вы уверены, что вам нужна именно эта девочка? Она совершенно неуправляема. Посмотрите Лизоньку...
- Я уверен, - холодно отрезал парень, у Кристины аж мурашки по телу пробежали. - Отойдите на десять шагов. Будьте так любезны.
- Ну и характер, - проворчала Марья Ивановна и послушно выполнила приказ молодого человека, который был раза в два младше её.
Кристина все еще разглядывала незнакомца. Джинсы, черный пуловер и кожаная куртка, явно не с рынка. Ветер донес приятный древесный запах парфюма, похожим пользовался отец. Снова не те ассоциации, зажмурилась, чтобы не позволить слезам покатиться по щекам. Но не справилась. Беглянка уже щекотала щеку.
- Ты дрожишь, - тихие слова. Загадочный Павел Сергеевич расстегнул куртку и достал из-за пазухи вязаное красное нечто. Огромное красное нечто. - Это тебе. В нем будет теплее.
Кристина так растерялась, что позволила замотать себя в это мягкое полотно, все еще хранящее тепло тела незнакомца и пахнущее его одеколоном. Он так старательно замотал, что в просвете между шапкой и шарфом виднелись только глаза и покрасневший кончик носа, который девушка тут же тоже спрятала.
- Меня зовут Павел, можно просто Паша. Я был учеником твоего отца. Если ты не против, то могла бы жить со мной. В опеке сказали, что документов недостаточно. Ты должна сама согласиться. Но если хочешь вернуться в детский дом
- Нет! - Кристина подалась вперед и замерзшими пальцами схватила его за рукав куртки. - Только не туда.
Ей было все равно врет он или нет, увезет ли он её в лучшую жизнь или, как пугали соседки, в бордель для папиков. Все равно куда, только не обратно. Только не назад.
Но увы. В детский дом все-таки пришлось вернуться, отпустить её могли только на следующий день, когда директор подпишет и уладит все формальности.