Вашингтон приподнял одну бровь.
Ее Величество королева прочила господина де Сен-Преста, но король предпочел господина де Монморена. Вы его знаете?
Не имею чести
Предложить на место Вержена его всегдашнего противникакак это похоже на Марию-Антуанетту, и как хорошо, что Людовик XVI сумел отстоять позицию министра и близкого друга, не уступил проискам своей Цирцеи. О Монморене же, до недавнего прошлого губернаторе Бретани, Турнемин знал лишь, что тот был послом в Испании, когда сам Жиль увивался вокруг будущей королевы этой страны в Аранхуэсе, но ему было неизвестно, какую политику поведет сей государственный муж, оказавшись на столь высоком посту. Турнемину стало тревожно
В письме де Вержена, лежавшем во внутреннем кармане Жиля, речь шлаи Турнемин это зналоб огромном военном долге восставших штатов Франции, долге, который никто в Америке, после подписания Парижского договора, не думал возвращать. Между тем миллионы, давшие свободу целой стране, пробили брешь не только в государственной казне королевства, но и в кошельках некоторых благородных людей, например, судовладельца Лерея де Шомона, блюстителя вод и лесов Его Величества и, между прочим, друга Франклина, или давшего заем государству Родриго Гонсалеса. Неужели американцы, узнав о смерти де Вержена, вовсе откажутся от выплат?
Завтрак подходил к концу. По незаметному знаку супруга Марта Вашингтон поднялась из-за стола и пошла на кухню к прислуге, а генерал повел Турнемина в свой кабинет, предоставив Тима самому себе. Следопыт недолго раздумывал, чем заняться. Он направился в маленькую комнатку рядом с буфетной, где хранилось оружие, выбрал себе ружье, сунул в просторные карманы несколько патронов, свистнул собак и уверенно, как человек, хорошо знающий местность, двинулся к лесу.
Жиль тем временем передал генералу, как только тот попросил, письмо покойного министра иностранных дел Франции. Вашингтон подошел к окну, внимательно прочел послание, немного подумал, потом еще раз его перечел, сунул в карман и вернулся к гостю.
После завтрака я обычно объезжаю свои фермы, произнес он любезно. Не составите ли мне компанию, шевалье? Поедем верхом и пробудем там до самого обеда, но за вашу одежду не беспокойтесьпогода сегодня, кажется, прекрасная.
И моя одежда, и я сам к вашим услугам, генерал, ответил Жиль, а сам обдумывал, как бы половчее вернуться к теме долгов, если Вашингтон, что вполне очевидно, не расположен ее обсуждать.
Все время, пока он читал письмо, лицо его оставалось бесстрастным, а спрятав послание,
он никак не выразил своего отношения к его содержанию.
К крыльцу подвели великолепных верховых лошадей, даже внешний вид их свидетельствовал об отличном состоянии коневодства в «Маунт Верноне», и хозяин с гостем пустились мелкой рысцой под весенним солнцем, уже достаточно теплым; опасаясь его полуденных лучей, Вашингтон сунул в седельный мешок большой зонт.
Прежде чем показать конюшни, генерал повел гостя на пастбище, где резвились его питомцы.
Больше всего он гордился тремя осламиодним самцом и двумя самками, которым и в стойле .было отведено лучшее место.
Их подарил мне наш дорогой маркиз де Лафайет, пояснил дворянин из Виргинии. Я попросил его прислать мне ослов для разведения муловсамых выносливых вьючных животных.
В Америке их нет. Первые детеныши скоро должны появиться на свет, и я возлагаю на них большие надежды, потому что, ей-богу, не видел осла красивее этого. Он мальтийской породы, а потому, добавил, смеясь, генерал, мы дали ему кличку Мальтийский Рыцарь.
Великолепная идея! одобрил Жиль, а сам подумал, как бы, интересно, воспринял такого родственничка суфренский бальи, к примеру, или другие члены ордена, если им, не приведи Господь, доведется попасть в «Маунт Вернон».
Показав гостю конюшни и ослов, Вашингтон поскакал с ним к берегу Потомака и остановил лошадь на возвышенности, с которой открывался прекрасный вид на долину полноводной реки.
И не просто так.
Очень скоро мы начнем здесь большие работы по строительству канала. Потомак и Джеймс будут связаны в единую систему с реками Огайо и Миссисипи, а также с Великими озерами. Для будущего Соединенных Штатов жизненно необходимо установить сообщение между нашими и западными штатами. Запад чрезвычайно неустойчив.
Малейшее движениеи они повернутся в одну или другую сторону, захоти испанцы, их соседи справа, или англичане, слева, вовлечь их в торговый и военный союз, и нам грозит полный разрыв.
Но этого не случится, поскольку, как вы только что мне сказали, работы по строительству канала вот-вот начнутся, ответил Жиль, уже кое-что слышавший о проекте в американском посольстве в Париже.
Даже уже начались на Джеймсе. Мы объявили заем, которым, кстати, очень заинтересовался Лафайет. Он знает, что молодое наше государство не слишком богато, и старается, как может, помочь нам. Например, рыбакам с острова Нэнтакет удалось с его помощью очень выгодно продать партию китового жира, не сомневаюсь, он и дальше будет служить верой и правдой дорогому для него краю.
Шевалье ничего не ответил, предпочитая сначала обдумать услышанное. Ему совсем не понравилось, что Вашингтон поет бесконечные дифирамбы вездесущему Лафайету, как не понравилось и философское замечание касательно финансового положения молодой страны. Но он все же воспользовался случаем, чтобы вернуть разговор к американскому долгу.
В Версале всем известно, как привязан господин де Лафайет к Америке и к вам лично, генерал. Возможно, стоит лишь пожелать, чтобы такая его привязанность не мешала выполнению долга перед Францией и ее королем.
Этого не случится, друг мой. Просто маркиз, как всякий сердечный человек, предпочитает оказывать помощь тому из двух государств, которое больше в ней нуждается. Франция процветает, король богат
Нет, генерал, Турнемин постарался мягкостью интонации умерить резкость своих слов, король не так богат, а королевство хоть еще и процветает, но благополучия хватит ненадолгоя прежде всего имею в виду тех его подданных, которые проявили, вполне может быть, превышающее их возможности великодушиеесли кредиты так и не будут погашены или, по крайней мере, покрыты существенными поставками важных товаров.
Жиль понимал, что, излагая вот так, напрямую, требования, он делал прямо противоположное рекомендациям Вержена, чей дипломатический опыт, кстати чрезвычайно весомый, сводился к одной фразе, которую он любил повторять:
«Самый верный способ преуспеть в переговорахэто вникнуть в характер и склонности того, с кем предстоит договориться» Но Жиль также понимал, что, пойди он на поводу у Вашингтона и начни умиляться по поводу бедственного положения Соединенных Штатов, о французских кредитах с большим удовольствием забудут вовсе или, в крайнем случае, перенесут их погашение на неопределенный срок.
Вашингтон тронул коня, направил его медленным шагом к большой ферме с крутой крышей, стоящей на краю просторного луга, и сказал со смехом, в котором было очень мало веселья:
Скажите-ка, друг мой: с кем вы, ваш министр или ваш король рассчитывали иметь дело, когда слали или писали мне такое? И генерал вытащил из кармана край письма. Все претензии нужно адресовать Конгрессу. А не мне Я теперь обычный гражданин, и только.
Обычный гражданин? Вы? Освободитель?
О, что за слова! Действительно, я участвовал в войне, и Господь был на нашей стороне, мы одержали победу. Однако война закончилась, и с четвертого декабря тысяча семьсот восемьдесят третьего года, когда я распрощался в Нью-Йорке со своей армией, я стал, повторяю, всего лишь гражданином Соединенных Штатов, одним среди многих: плантатором, животноводом
И армия позволила вам вот так удалиться?
Солдаты же чуть не молились на вас, как на Бога-Отца!
А что им оставалось делать? Да и армии больше не существует. Она почти целиком демобилизована. Знаете, сколько сейчас народу состоит на военной службе? Семьдесят человек.
Я не ослышался?
Повторяю, в армии сейчас служит семьдесят человек, спокойно подтвердил Вашингтон, двадцать пять охраняют оружие и иное снаряжение в форте Пит, а сорок пятьв Уэст-Пойнте.
Турнемину вдруг стало жарко.
Это ужасно Да и смешно.
Почему же? У нас больше нет врагов. Значит, нам не нужна армия, лучше распустить солдат по домам, пусть делом занимаются. Тем более что мы даже заплатить им всем не смогли. Вот до чего дошло!
Ясно.
Особенно ясно Жилю стало, что решение о возмещении убытков Франции спокойно направляется в глухой тупик, а поскольку о тонкой дипломатической игре у него было лишь самое приблизительное представление, он и выразил свои чувства прямо, без обиняков:
Значит, мне следует вас просить, генерал, чтобы вы вернули мне злосчастное письмо, и зачесть его господам из Конгресса? Должен же я дать ответ в Версаль, какой-никакой.
Не вижу необходимости зачитывать адресованное мне послание этим крикливым господам, тем более что они вряд ли в нем что-нибудь поймут
Предоставив собеседнику возможность по достоинству оценить паузу, которую он выдержал, прежде чем охарактеризовать членов Конгресса, Вашингтон отъехал якобы для того, чтобы проверить систему ограждения загона, а потом неспешной рысью вернулся к спутнику.
Я только что спросил вас, продолжил он с хитрой улыбкой, на кого вы надеялись, посылая сюда жалобы французской стороны. А теперь другой вопрос. Что такое, по-вашему, американский Конгресс?
Но разве это не очевидно? Собрание полноправных представителей тринадцати штатов, входящих в настоящее время в состав Северо-Американских Соединенных Штатов, которое призвано управлять этим рожденным победой молодым государством.
Генерал Вашингтон вдруг разразился громовым хохотомобыкновенно он держал себя сдержанно и с достоинством, отчего Турнемин потерял дар речи: он никак не мог понять, что же такого несуразного могло содержать его в общем-то классическое определение. Впрочем, генерал столь же внезапно перестал хохотать, словно кран перекрыли. И заговорил абсолютно серьезно:
Простите меня, мой мальчик! Я никоим образом не желал вас обидеть. Выражение неуверенности на лице Жиля заставило Вашингтона извиняться. Меня очень позабавило выражение «собрание полноправных представителей». С чего вы, черт побери, взяли, что Конгресс обладает какими-то полномочиями?
Но разве его члены не выражают надежды и чаяния народа?
Нет. По крайней мере, члены нашего Конгресса, и вы, сами того не подозревая, нашли этому точное объяснение. Вот вы сказали: чаяния народа. Но в том-то и дело, что тринадцать штатов, принимавших участие в войне за освобождение, не составляют единой нации. Скажу больше: они начали быстро отдаляться один от другого
Неужели?
К несчастью, это так. Наши штаты сегодня так же мало связаны друг с другом, как некогда Спарта с Афинами или Аргос с Фивами. О! Разумеется, кое-что их все же объединяет: закон об образовании Конфедерации. Но что он дает? Каждый штат имеет в Конгрессе право решающего голоса, достаточно любому из них выступить против законопроекта, имеющего общегосударственное значение, и важный закон принят не будет. У председателя Конгресса генерала Сен-Клера власти никакой, никакой законной возможности оказать давление, у государства попросту нет главы. Впрочем, судебного органа, который мог бы заставить выполнять принятые Конгрессом решения, тоже не существует. Федеральные власти дискредитировали себя как внутри страны, так и за ее пределами. Вот, пожалуйста, в прошлом году в штате Массачусетс ветеран Банкер-Хилла, некий Сэмюэл Шейз поднял восстание, едва не переросшее в гражданскую войну. Если уж вы и вправду хотите разобраться в наших делах, знайте: в стране такая анархия и такой хаос, что уже всерьез поговаривают о разделе Америки на несколько Конфедераций или даже на тринадцать независимых республик. Вот к чему мы пришли за четыре года после заключения мира.
Выиграть войнуеще не все. Коль не умеешь распорядиться своей победой, считай, потерял время впустую и все жертвы были напрасны
Ударь прямо под копыта лошади Турнемина молния, он и тогда не был бы поражен сильнее, чем теперь, когда выслушал гневную, бурную и неожиданную речь Вашингтонаа он всегда считал его, и с полным основанием, одним из самых светлых и беспристрастных умов современности. Во Франции никто и думать не думал, что ситуация здесь так быстро и резко ухудшилась.
Но это просто ужасно! вздохнул он. Если я вас правильно понял. Конгресс и не может выплачивать какие бы то ни было долги?
Не может. Правда, он начал печатать деньги, которые мы называем континентальными долларами, но ими разве что стены на кухне обклеивать.
Однако такой огромный край не может быть бедным
Конечно он сказочно богат. Урон от войны небольшой, а трофеев великое множество. Сами владения английской короны и те земли за горами Эллегейнис, которые Великобритания оставляла за собой. К тому же теперь не приходится платить за аренду владельцам-англичанам или в казну королевства. Немало добра просто-напросто побросали в океан Да вот только и промышленность и торговля все равно хиреют на глазах, коммерсант, скажем, из Нью-Йорка по-прежнему шарахается, как от чумы, от фермера с Юга: тому не понять, как он считает, его личных сложностей а только они его и волнуют по-настоящему.
Некоторое время хозяин и гость ехали молча.
Роль кредитора нравилась Жилю все меньше. Однако он по-прежнему жалел тех великодушных французов, которые из чисто идейных соображений бросили свои средства в горнило американской политики, а ею, как выяснилось, заправляет Конгресс, являющий собой собрание одержимых эгоистов всех мастей. И еще он никак не мог уразуметь, почему же удалились от дел великие мужи, с такой настойчивостью добивавшиеся свободы для своей страны? Чем занимались, глядя на эту мышиную возню, те же Франклины, Джоны Адамсы и Вашингтоны?
Что же вы будете теперь делать? спросил он резко.
Вашингтон достал часы, взглянул на них и улыбнулся.
Обедать, друг мой. Уже пора, не стоит заставлять госпожу Вашингтон ждать нас. Тем более что наверняка подъехали новые гости. Капитан Вердслей уже, верно, добрался до «Маунт Вернона».
Генерал говорил так спокойно, так миролюбиво улыбался, что в душе Турнемина шевельнулось сомнение. А не разыгрывал ли великий человек перед ним только что комедиюартист он в таком случае отменный, не желая, чтобы Жиль обращался со своим ходатайством в Конгресс? И Турнемин решил внимательней прислушаться ко всему, о чем станут говорить за обедом Может быть, новые гости помогут ему увидеть генерала таким, каким тот был, когда Жиль сражался под его командованием. Нет, тот Вашингтон не мог бы спокойно заниматься разведением мулов, глядя с огорчением, как рушится мечта всей его жизни, но не желая и пальцем шевельнуть, чтобы этому воспрепятствовать.