Не выпуская руку Гортензии из своей широкой ладони, он взирал на девушку с любопытством.
У вас вид настоящей госпожи. Что вы делаете в лесу подобный час и в такую погоду?
Я направляюсь в замок Лозарг. К несчастью, у нас случилась поломка: колесо
У вас?
У меня и Жерома, кучера маркиза. Он остался там, наверху, при лошадях.
Вы так думаете?
Естественно! Он не захотел спуститься со мной в лес. Он утверждал, что огонь зажжен дьяволом!
Широким жестом незнакомец указал на полукруг внимательно следивших за ними волков. Если бы он последовал за вами, он бы лишь утвердился в своем мнении. К счастью, трусость избавила его от этого Но к делу. Что вам понадобилось в Лозарге?
Я буду там жить. По крайней мере, так мне кажется.
Непохоже, чтобы это доставляло вам радость. Если речь идет о браке с маркизом, я вас понимаю!
Дерзкий тон возмутил Гортензию гораздо больше, чем нелепость его речей.
Я не собираюсь выходить замуж за маркиза: я его племянница. Добавлю, что, как мне кажется, вы отличаетесь редкостной дерзостью, не говоря уже об излишнем стремлении вмешиваться в то, что вас не касается!
Я один могу судить, что меня касается, а что нет. Вам же, по-видимому, самое время вспомнить, что вы полностью в моей власти
Он щелкнул пальцами, и волки, до того лежавшие неподвижно, встрепенулись, уселись на хвосты и уставились на девушку десятью парами горящих глаз. Было нетрудно догадаться, что существует и знак, по которому они разом бросятся на нее
Испугавшись, Гортензия крепко зажмурилась, чтобы ничего более не видеть. В то же время инстинктивным движением ребенка, ищущего защиты, она шагнула к незнакомцу. Прошло несколько секунд, показавшихся ей вечностью. Затем он тихо свистнул, и она съежилась, предчувствуя, как сейчас ее обдаст зловонное жаркое дыхание хищников. Но, кроме раскатистого смеха, ничего более за тем свистом не последовало.
Да откройте же глаза, маленькая глупышка! проворчал ее странный собеседник. Вот уж воистину городская девушка! Боязливая и
Я не труслива! с вызовом воскликнула она, устремив на него возмущенный взор. Много ли женщин способны встать лицом к лицу с волками, не чувствуя никакого страха?..
Вы действительно поверили, что я могу натравить их на вас? Посмотрите же, я отослал их прочь.
Действительно, волки исчезли. У его ног остался лишь большой рыжий зверь, которого он назвал Светлячком, тот, кто был послан ей в проводники. Хотя и его присутствие не могло не тревожить ее, Гортензия все же испытала облегчение. Но, к своему удивлению, убедилась, что силы совершенно покинули ее.
Могу ли я сесть? спросила она, указав на выступ, на котором он восседал до ее прихода.
Я как раз собирался вам это предложить! У вас действительно неважный вид. Вы не хотели бы съесть чего-нибудь?
О да, призналась она. Умираю от голода. Но что можно здесь съесть?
Вот это!
Из лежавшей на земле котомки он вынул пирог, затем разрезал его надвое. Половину пирога он бросил волку, и тот в три приема расправился с ним; другую половину разделил еще на две равные части, предложив ломоть своей гостье и откусив от другого, причем показал такие же белые, блестящие зубы, как у волка. Гортензия тоже набросилась на еду с тем большим аппетитом, что золотистая корочка отменно пахла, а начинка из жаренных на бараньем жире грибов оказалась превосходной. Ей пришло в голову, что никогда раньше она не ела ничего столь вкусного, и она без малейшего стыда покончила со своей долей пирога. Ее лишь немного стеснял пристальный, без сомнения, ироничный взгляд светлых глаз незнакомца. Но ведь она так проголодалась после тягот путешествия, горечи расставания с мадам Шове и ужаса, испытанного в этот последний час! Теперь у нее проснулась и жажда, поскольку жир был несколько пересолен, и она с благодарностью приняла бурдюк из козьей шкуры, без единого слова протянутый ей странным незнакомцем.
Терпкое, крепкое вино пощипывало язык и заставило Гортензию закашляться. Незнакомец без всякого стеснения похлопал ее по спине.
Недостаток привычки, заметил он. Ничего, это придет! А теперь скажите мне, кто вы и что собираетесь делать в Лозарге?
Не лучше ли мне подняться снова на дорогу? Жером, должно быть, уже решил, что меня нет в живых, и беспокоится
Возможно, он так и считает. Что до беспокойства, могу поспорить: он уже давно на пути к замку. А теперь довольно околичностей! Кто вы?
Племянница маркиза, я уже вам говорила. Меня зовут Гортензия Гранье де Берни
Мужчина нахмурился.
Его племянница?
Дочь его сестры, если вам будет угодно!
Он наклонился к ней и внимательно всмотрелся в ее лицо, а затем не слишком учтиво сжал ее голову в своих ладонях и, чтобы лучше разглядеть, повернул к огню
Дочь той, о ком никогда не упоминают, как бы самому себе пробормотал он. Дочь той, кого считают мертвой, отлученной, о ком запрещено даже думать, воплощение предательства, имя которомуженщина Той, кого маркиз поклялся ненавидеть до самой смерти Тем не менее вы тут и едете к нему?
Моя мать умерла, прошептала Гортензия, и голос ее прервался: это слово все еще ввергало ее в отчаяние. И мой отец тоже У меня больше нет никого
Ее собеседник разразился смехом.
Так вас это забавляетгорько проронила Гортензия, опустив голову, чтобы скрыть набежавшую слезу. Повелитель волков сразу осекся.
Я засмеялся не над вашим несчастьем, Гортензия! И только теперь понял. У вас никого нет, но вы богаты. Даже слишком богаты, если верить слухам. А господин маркиз беден как церковная крыса. И может, даже более того! Это все объясняет. Отныне выего воспитанница
Никоим образом! Мой отец был не из тех, кто бы мог забыть позаботиться о моем будущем в случае собственной кончины. Моим имуществом теперь распоряжается совет, руководимый его нотариусом, за этим наблюдает его поверенный. По сути, я могла бы остаться дома, но король повелел отправить меня к дяде. Естественно, тот должен получить пансион на мое содержание
Да, пансион, который, уж вы мне поверьте, придется ему как нельзя кстати. Надеюсь, что по крайней мере вас будут содержать достойно в этом гнездилище нищеты
Во всяком случае, если можете принять от меня совет, то поберегитесь!
Беречься чего? Что вы имеете в виду? прошептала неприятно удивленная Гортензия.
Того, что маркизваш единственный наследник в случае, если с вами что-нибудь случится. Вам следует ежеминутно быть настороже. Ну, а теперь я провожу вас к вашему экипажу
Он протянул ей руку, чтобы помочь подняться, а другой нахлобучил на голову свою широкополую черную шляпу. Несмотря на выпитое вино, Гортензия вновь почувствовала, что внутри у нее все похолодело. Ей никогда не хотелось ехать в Лозарг, но теперь ее обуял настоящий страхВедя девушку через лес, незнакомец продолжал наблюдать за ней
К чему такая кислая мина? заметил он, явно забавляясь испугом Гортензии. Вас пока что никто не убил. Я даже надеюсь, что у вас впереди много прекрасных лет Если прибегнуть к некоторым предосторожностям!
Насмешливый тон пробудил в ней былую строптивость нрава и одновременно придал ей силы.
Для предводителя волков, почти что дикаря вы выглядите весьма осведомленным обо всем, что происходит в домах и даже в умах здешних обитателей! Откуда такая проницательность? А я даже не знаю, кто вы
Никто!.. Или, если хотите, вольный ветер. Либо лесной дух.
Но даже у вашего волка есть имя, а у вас? Разве вас не крестили?
Отчего же. Можете называть меня Жан
Это, как бы выразиться, звучит слишком уж односложно Жан де что дальше?
Он остановился, внимательно посмотрел на нее, и в первый раз она увидела, как он улыбается. Улыбка была удивительно юной, причем один уголок крепко сжатого рта поднимался чуть выше другого, что придавало ему слегка насмешливое выражение. В то же время глаза, обычно смотревшие жестко, теперь излучали мягкий свет.
Спасибо, сказал он.
За что?
Вот именно за это вельможное «де», что сорвалось у вас с языка.
Гортензия покраснела. Ценою жизни она не смогла бы объяснить, что ее заставило предположить в этом человеке благородное происхождение, несмотря на его дикарскую наружность. Может, надменная посадка головы, правильная речь или тонкие пальцы, а скорее всегоэтот голос. Глубокий, низковатый, но иногда с проскальзывавшими в нем звонкими властными нотками.
Она остановилась, чтобы перевести дух, поскольку, несмотря на помощь повелителя волков, подъем оказался куда круче, чем она ожидала, а тонкий снежный покров сделал почву слишком скользкой.
Ну так что же, прошептала она. Вы скажете мне свое имя?..
У меня его нет. Для всех яЖан, Князь Ночи или Волчий князь. Этого вполне достаточно
Она поняла, что большего он не скажет, и снова тронулась в путь. Через несколько мгновений они выбрались на дорогу недалеко от кареты. Но лишь для того, чтобы убедиться в отсутствии Жерома и одной из лошадей. Оставался, правда, второй жеребец, которого близость волка, не отходившего ни на шаг от своего хозяина, привела в ужас.
Светлячок, домой! крикнул Жан, бросаясь к обезумевшей от страха лошади. Дико поводя глазами, конь скалил желтые зубы и ржал. Однако волк, услышав голос хозяина, тотчас повиновался приказу, и вскоре бедное животное успокоилось. Тогда лесной человек выпряг его, оставив лишь уздечку и поводья.
Я доставлю вас в Лозарг, сказал он Гортензии, которая, стоя у края дороги, наблюдала, как он лихо справился с этой нелегкой задачей.
Успокоив лошадь, он одним прыжком вскочил на нее и протянул девушке руку:
Ну же! Смелей! Вы будете держаться за меня
Но как же карета? Мой багаж? Он сухо рассмеялся.
Кому здесь воровать? Жером вернется с людьми и другим колесомЕй удалось, опираясь на его мощную руку, вскарабкаться на лошадь и устроиться на ее широкой спине.
Прекрасно, одобрительно проговорил Жан. Обхватите меня обеими руками у пояса и держитесь крепко. В любом случае мы не помчимся во весь опор.
Они тронулись шагом. Дорога, каменистая и неудобная, змеилась по лесу, опускаясь все ниже, туда, где, видимо, был выход из расселины. Шум горного потока, поначалу еле слышный, становился все явственнее. Меж тем ночь казалась светлее от выпавшего снега, хотя облака все еще клубились в вышине, словно бы нехотя сползая с мертвенно-бледного полумесяца; он все же давал достаточно света, чтобы глаз мог различить окружающие деревья, скалистые отроги и ручейки, в которые постоянно попадали конские копыта. Широкие сосновые кроны, черные ели и старые буки с корявыми ветвями высились вокруг, словно колоссы.
В горловине ущелья дорога шла вдоль потока, пенистым водопадом бьющегося внизу о черный скалистый берег, и чудилось, будто утесыэто злополучные странники, навеки застывшие под действием дикого и злобного заклятья.
Окоченев от холода, но вцепившись в своего спутника и радуясь исходящему от него успокоительному теплу, Гортензия представляла себе, что вступила на дорогу, ведущую к вратам ада, настолько этот пейзаж был похож на подступы к потустороннему миру.
Нам еще далеко? спросила она таким слабым голосом, что его вряд ли можно было различить. Но волчий пастырь услышал. Он усмехнулся:
Вам страшно?
Нет. Холодно К тому же что ни говори, а вокруг все кажется таким ужасным
Не надо бояться здешних мест. Красивее их нет нигде. Вы только дождитесь нашей весны, когда зажелтеют дикие нарциссы на лугах и расцветет голубая горечавка Подождите, и вы вдохнете здешний аромат В конце концов, вы сами рассудите! Взгляните! Вон там Лозарг!
Стены ущелья внезапно ушли вбок, словно потайная дверца. Перед ними под тонким снежным покровом появился холм, увенчанный массивным замком, где к четырехугольному донжону прилепились четыре круглые башни с выщербленными зубцами, одним своим присутствием отметавшие последние пять веков цивилизации. Замок выступал из ночи времен в нетронутой величавой надменности. У его подножия теснилось несколько построек, зажатых вкруг того, что некогда было передовыми укреплениями, но они не портили общего эффекта. Впечатление было неизгладимым.
Гортензии никогда бы не пришло в голову, что можно жить в таком обиталище. Она прошептала:
Вы хотите сказать, что это жилище моего дяди?
Естественно. Разве замок вам не понравился? Как бы то ни было, он довольно красив Правда, несколько обветшал.
Потрясенная увиденным, девушка ничего не ответила. Образ матери, пленительно легкомысленной, всегда занятой нарядами и удовольствиями, промелькнул в ее памяти, Контраст ее жизни в Париже с этим суровым свидетельством другой эпохи, холодным и безжизненным, был столь разительным, что Гортензия не могла подавить улыбку. Это, пожалуй, многое объясняло Впрочем, по мере приближения к нему замок показался ей более приветливым благодаря огонькам, что поблескивали за узкими окнами. К тому же у его стен виднелись другие огоньки, они двигались и мерцали над дорогой, спускавшейся по холму.
Вам на помощь уже спешат, проговорил Жан, Князь Ночи. Фермер Шапиу, его сын Роже и ваш кучер
Когда же Гортензия призналась, что не в состоянии различить что-либо, кроме блеска фонарей, он рассмеялся:
Я ночью вижу не хуже кошки, и притом далеко Могу вас уверить, что они отправились на повозке, которую здесь называют «барота»: это двухколесная телега; так вот, в нейвсе для замены сломанного колеса вашего экипажа. И кроме тогоружья
Через несколько минут у подножия холма они встретили маленькую процессию; тут действительно была двухколесная телега, на ней сидели двое мужчин, третий ехал верхом. Все они застыли при виде всадника, который издалека выкрикнул:
Ну что, Жером, ты, как всегда, ходишь в смельчаках? Твоя госпожа уже сотню раз могла бы сгинуть в лесу. Если ты всегда так оберегаешь тех, кого доверяют твоему попечению, я не могу поздравить маркиза с верными и исполнительными слугами.
А нечего было туда соваться! пробурчал тот, к кому обращались. Я ж говорил, что добром не кончится
Говорить мало. Надо было пойти за ней. А ты ничего лучше не придумал, как бросить ее одну среди ночи. Тебе это приказывали?..
Так мне ж пришлось бежать за подмогой! Я ж сказал. Могла бы спокойно посидеть в карете.
И помереть от холода или от чего другого!
Не слушая дальнейших оправданий кучера, Жан каблуками легонько подбодрил лошадь и направил ее на скалистую тропу, ведшую к замку. Его силуэт при лунном свете вырисовывался с отчетливостью покрытой чернью серебряной чеканки. Старые камни, вырубленные из глыб застывшей лавы, выглядели чрезвычайно эффектно. Их мягкие контуры чуть размывали отчетливый рисунок укреплений и придавали им особое очарование. Остроконечные крыши башен поблескивали под лунным светом, и было непонятноспускается замок прямо с небес или же собирается вознестись ввысь. Возникало желание протянуть руку и прикоснуться к нему, как к какой-нибудь драгоценной вещице.