Но ещё большеналётов немецкой авиации: при виде «Юнкерсов» они падали на землю, закрывали головы руками и начинали шептать молитвы, вместо того чтобы искать укрытия и прятаться. При появлении же панцеров вообще всё бросали и бежали куда глаза глядят. Возникала паника, позиции оставлялись без всякого приказа.
Маршевые роты, состоящие из таких вот бойцов, шли к передовой крайне медленно, неохотно, приходилось их подгонять чуть ли не пинками. Если кого-то из них случайно задевало пулей или осколком, то остальные сбивались вокруг в кучу и принимались громко причитать. И снова молиться. А затем всеми правдами и неправдами старались как можно скорее убраться дальше от передовойкуда-нибудь в тыл. Одного раненого (даже легко!) тащили в госпиталь вшестером, а то и ввосьмером.
И вот с такими необстрелянными, неопытными, неумелыми бойцами советским командирам приходилось сражаться с хорошо подготовленными, уверенными в себе немцами, имеющими не только основательный военный опыт, но и соответствующий настрой: как можно скорее дойти до Москвы и с победой завершить Восточную кампанию. Чтобы к Рождеству (в крайнем случаек Новому году) вернуться домой к жене и детям. Или к давно заждавшейся невесте.
К счастью, в 4-й танковой бригаде таких проблем не было, все экипажи и мотострелки уже прошли огненное крещение под Мценском (а кто-то, как, например, Костя Чуев, ещё раньшев июне-июле 1941-го), уже дрались с гитлеровцами и прекрасно знали, как их следует бить. И оставаться при этом живыми.
Наибольшее беспокойство у командования 16-й армией вызывала ситуация у Скирманова. Гитлеровцы в конце октябряначале ноября захватили село и создали довольно существенную угрозу для советских частей. Образовался опасный выступ, откуда немецкие танки могли нанести быстрый и болезненный удар не только по 16-армии, но и по всем тыловым частям Западного фронта. Панцергренадёры генерал-полковника Эриха Гёпнера (4-я танковая группа) получили реальный шанс дойти даже до самой Москвы, до которой им оставалось всего ничегопо сути, два-три дневных перехода. К тому же немецкая артиллерия, стоявшая на Скирмановских высотах, ежедневно обстреливала дороги, по которым шло снабжение 16-й армии. Что делало задачу ликвидации плацдарма ещё более актуальной.
Следовало во что бы то ни стало убрать эту угрозу и срезать опасный выступ. Но с первого раза выбить гитлеровцев не удалось: 10-я панцерная дивизия генерала Фишера отразила все попытки советской 18-й стрелковой дивизии с ходу взять Скирманово. По правде говоря, шансов у полковника Чернышёва на успех было очень мало: гитлеровцы, понимая значение Скирмановских высот, засели прочно, укрепились основательно. Врыли в землю панцеры, превратив их, по сути, в броневые ДОТы (только на одной высоте 260,4 таких было пять штук), сельские улицы и переулки перекрыли баррикадами, а избы, амбары, сараи, бани и даже курятники превратили в ДЗОТы. На окраинах же установили противотанковые пушки и миномётные батареи. Ну и, само собой, приготовили блиндажи, пулемётные гнезда, траншеи, ходы сообщений. Причём сделано всё это было на совесть, как и полагается в Вермахтеорднунг!
И ещё позиции у гитлеровцев были на редкость удачные: на высоких холмах, откуда отлично просматривались и простреливались все подходы. Для обороны подготовили даже деревенское кладбищетоже натыкали в нём огневых точек. Скирманово защищали тридцать пять броневых машин 7-го танкового полка майора Рудольфа Герхарда и мотопехотный батальон 86-го пехотного полка, а в соседнем Козлове стояли наготове ещё десять резервных панцеров и одна пехотная рота.
Немецкие солдаты понимали, что только от них самих зависит, будут ли они зимовать в тёплых московских квартирах или же останутся мёрзнуть в холодных блиндажах и ледяных окопах в чистом поле, а потому были настроены решительно. Генерал-майор Фишер со своей стороны сделал всё возможное и даже невозможное, чтобы отстоять селопри любых условиях! Пусть хоть целая армия на него попрёт!
И вначале успех ему сопутствовал: разрозненные и, прямо скажем, не слишком организованные наскоки 18-й дивизии полковника Чернышёва он отбил довольно легко. Тем более что основу дивизии составляли московские ополченцы, не имевшие, по сути своей, вообще никакой военной подготовки. И рабочие батальоны, понеся большие потери, вынужденно откатились назад
Генерал-лейтенант Рокоссовский, правильно оценив обстановку, решил создать для штурма Скирманова особую группу, куда, помимо танкистов Катукова, включил мотострелков, конников 50-й кавалерийской дивизии генерала Плиева и броневые машины 27-й и 28-й танковых бригад. Но главный удар, с фронта, наносили именно катуковцы. Именно им предстояло уничтожить немецкие танки, защищавшие Скирманово, подавить пулемёты, миномёты, артиллерию и ворваться в село.
Дальше в дело должны были вступить мотострелки: они очистят село от остатков немецкого гарнизона и займут высоты. К сожалению, броневых сил у бригады было не так много, на ходу всего семнадцать боевых машин: два тяжёлых КВ, девять средних Т-34 и шесть лёгких «бэтэшек». Остальные танки были или безвозвратно потеряны, или ещё находились в ремонте.
Танковый прорыв решили поддерживать огнём трёх дивизионов гвардейских реактивных миномётов, «катюш». Они могли уничтожить всё, что попадало под их залп: людей, бронетехнику, артиллерию, укрепления. Длинные красные стрелы дружно взлетали в небо с тонким, протяжным «пи-и-и-у-у-пи-и-и-у-у» и резко падали вниз, выжигая целые гектары. После такого удара на земле оставались лишь чёрные обгорелые скелеты немецких танков и машин, разбитые артиллерийские орудия, сотни исковерканных, разорванных, обугленных человеческих тел. Хотя иногда даже этого от людей не оставалосьсгорали дотла. А в воздухе ещё долго потом висел смрадный, удушливый запах смерти
* * *
Задача, поставленная перед ротой Кости Чуева, была простой и понятной: выбить гитлеровцев с восточных окраин Скирманова. Атаковать следовало только по фронтуиного пути не было: слева и справаглубокие овраги, заполненные снегом, никак не пробиться. Зайти же с тыла тоже не получалосьслишком уж далеко. Как ни крути, что ни придумывай, а вариант, по сути, имелся только одинв лоб, нагло, надеясь лишь на свою броню, манёвренность и скорость.
Разумеется, атаковал Костя не один, а вместе с другими танками. Три его «тридцатьчетвёрки» (одна всё ещё находилась в ремонтеполетела трансмиссия) лишь начинали бой, главной задачей было выявить огневые точки противника, а уничтожать их будут два тяжёлых КВ, идущие следом (это первый эшелон атакующих). Именно «Ворошиловым» поручалось одним мощным ударом прорвать немецкую оборону и открыть путь машинам капитана Гусева (это второй эшелон). А за ними вплотную пойдут «бэтэшки» и «тридцатьчетвёрки» старшего лейтенанта Александра Бурды и мотострелки (третий эшелон).
Чтобы отвлечь внимание гитлеровцев, не дать им подтянуть резервы, 16-я армия одновременно наносила два фланговых удара: 27-я и 28-я танковые бригады вместе с ополченцами Чернышёва атаковали ещё с двух направлений, связывая противника боем.
«Тридцатьчетвёрки» Кости Чуева замерли на опушке небольшого соснового леса. До цели, восточной окраины Скирманова, было совсем близкочуть более километра, но его ещё следовало пройтичерез чистое, снежное поле. Ноябрьское утро выдалось неожиданно ясным и солнечнымсовсем не таким, как во все предыдущие дни: мрачные, серые, пасмурные, с переменными дождями и мокрым снегом. Небо радовало на редкость чистой, прозрачной голубизной, ярко светило, но не грело зимнее солнце. «Эх, в такую погоду быи на лыжах, думал Костя, пробежать километров десять-пятнадцать, глотнуть полной грудью свежего морозного воздуха!» Но эта возможность, скорее всего, представится ему только после войны
Бой, как всегда, начала артиллерия: глухо забили наши полковые пушки, и на окраине снежного поля появились первые белые фонтаны. От орудийного гула заложило уши, откуда-то сверху посыпались на машины сухие ветки и жёлтая хвоя. Экипажи пока терпеливо ждаливремя не настало.
Внутри «тридцатьчетвёрок» было холодномороз за ночь выстудил стальные коробки, и снаружи был уже приличный минус. И не повернёшься ведь никак, не погреешься, руками-ногами не помашешьместа совсем нет. Наконец артобстрел закончился, по рации передали приказ Михаила Катукова: «Всем вперёд, в атаку!». Первыми, как и было условлено, на белое поле вылетели «тридцатьчетвёрки» Чуева. Шли нагло, в лоб, напролом, сознательно подставляясь под вражеские выстрелы. Машины грозно ревели и лязгали гусеницами, за кормой вился на морозе сизый дымок
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...