Мужские руки, разумеется, были для этого слишком большими. Конюха Родерика, обычно исполнявшего такие трудные операции, в этот раз привлечь было невозможно, поскольку его правая рука, сломанная за два дня до этого, покоилась в лубке на перевязи моего изобретения. Впрочем, за Родериком послали Уилли, второго конюха для советов и моральной поддержки. В скором времени пришел Родерик, облаченный лишь в рваные штаны; в сумраке конюшни белела его узкая грудь.
Дело нелегкое, сказал он сразу и о кобыле, и о том, что мне придется его подменить. Мудреное, знаете ли. Руку надо набить, да и много сил приложить придется.
Не тревожься, малыш, уверенно заявил Джейми. Клэр куда сильнее тебя. Ты лишь расскажи, что искать и что делать, и она легко справится.
Проявленное доверие меня впечатлило, но сама я не разделяла подобного оптимизма. Повторяя про себя, что это не труднее, чем ассистировать при полостной операции, я зашла в стойло, надела вместо платья штаны и грубую холщовую рубаху и намазала жирным дегтярным мылом правую руку от кисти до плеча.
Ну что ж, приступим, пробурчала я себе под нос и сунула руку внутрь лошади.
Места для маневра внутри было недостаточно, и сперва я не понимала, что ощупываю. Для лучшего внимания закрыв глаза, я стала вести поиски тщательнее и осторожнее. Попадались мягкие участки и более твердые выступы. Мягкое это, должно быть, тельце, а твердое головка или ножки. Мне требовалось найти ножки, причем именно передние. Постепенно я начала различать, что где, и поняла, что во время очередной схватки не надо двигать даже пальцем: необыкновенно сильные мышцы матки очень больно сжимали всю руку, как тиски, а когда напряжение уходило, я могла продолжать свое дело.
Наконец я нащупала нечто совершенно конкретное.
У меня под пальцами нос! радостно закричала я. Нашла головку.
Умница, барышня, умница! Не упусти ее! похвалил меня Алек, который, скрючившись, суетился возле лошади, поглаживая ее при каждой схватке.
Я скрипнула зубами и ткнулась лбом в лошадиный круп так сильно мне стиснуло запястье. Отпустило, и я продолжила обследование. Осторожно перемещая руку вверх, нащупала глазницу, лоб, крошечное свернутое ухо. Переждав еще одну схватку, продвинулась по изгибу шеи к плечу.
Головка прижата к плечу, сказала я. Положение правильное.
Отлично, подбодрил меня Джейми; он сидел у морды лошади и успокаивающе гладил по мокрой от пота шее. Похоже, ножки подобраны под грудь. Попытайся нащупать колено.
Поиски все длились и длились: я нащупывала что-то в теплой темной глубине лошадиного тела, сунув туда руку по самое плечо; а руку то сжимало сильнейшими родовыми схватками, то милосердно отпускало. Мне казалось, что я сама рожаю, и это было дьявольски трудно.
В конце концов я нащупала копыто, почувствовала его округлую поверхность и очень острый край, еще не касавшийся земли. Как могла, соблюдая противоречивые нервные инструкции моих наставников, я то тянула, то толкала, помогая повернуть инертное тело жеребенка, двигала одну ножку вперед, другую назад, обливалась потом и стонала хором с кобылой.
А потом все неожиданно получилось. Когда мышцы матки в очередной раз расслабились, жеребенок мягко скользнул в нужное положение. Неподвижно, я ждала следующей схватки. Она наступила и наружу вылез маленький мокрый носик и вытолкнул мою руку. Крошечные ноздри дернулись, словно от любопытства, и нос пропал.
В следующий раз выскочит! Алек чуть экстатически не плясал по сену, его изувеченные ревматизмом ноги выделывали фантастические кренделя. Давай, Лосганн! Давай, моя милая маленькая лягушечка!
И как бы в ответ на его призыв кобыла судорожно вхрапнула, резко выгнула круп и на чистую солому мягко выскользнул жеребенок с мокрыми шишковатыми ножками и огромными ушами.
Я тоже осела на солому, ухмыляясь совершенно по-идиотски. Я находилась в эйфории покрытая мылом, слизью и кровью, уставшая, воняющая далеко не самыми приятными лошадиными ароматами.
Я сидела и следила за тем, как Уилли и Родерик, помогавший одной рукой, обтирают жеребенка пучками соломы. И вместе со всеми ликовала Лосганн, обернувшись, сначала лизнула свое дитя, а затем бережно подтолкнула его носом, чтобы он встал на четыре разъезжающиеся ноги.
Дьявольски хорошо, голубушка! Дьявольски!
Алек, не закрывая рта, схватил меня за руку, всю в слизи, и радостно тряс ею.
Неожиданно он осознал, что я еле держусь на ногах и вообще приобрела довольно неавантажный вид, и велел одному из конюхов принести воды. После чего старик зашел со спины и положил свои твердые ладони мне на плечи. Исключительно точными и мягкими движениями он гладил мышцы плеч и шеи, жал, бил, растягивал их, убирая напряжение и зажимы.
Ну что, голубушка? наконец промолвил он. Нелегкое это дело, правда?
Он улыбнулся мне, а затем перевел восхищенный взгляд на новорожденного.
А кто у нас тут такой красивый? запричитал он. Кто у нас такой славный?
Умыться и переодеться мне помог Джейми. Мои пальцы были так истерзаны, что не могли управиться с пуговицами на корсаже, я понимала, что наутро рука превратится в сплошной синяк, но чувствовала спокойствие и радость.
После лившего, казалось вечность дождя наконец наступило ясное солнечное утро. Точно выбравшийся из норы крот, я жмурилась от яркого света.
У тебя настолько тонкая кожа, что я вижу, как под ней течет кровь, промолвил Джейми, следя за движениями луча по моему обнаженному животу. Я могу показать, как идет жила по твоей руке к сердцу. Он провел пальцем от запястья до локтевого сгиба, затем по внутренней стороне руки к плечу и добрался до ключицы.
Это подключичная вена, заметила я, следя за движением его пальца.
Правда? А, точно, ведь она идет у тебя под ключицей. Ну скажи еще что-нибудь. Палец медленно отправился вниз. Мне так интересно слушать разные латинские названия. Никогда не предполагал, что заниматься любовью с доктором так забавно.
Это ареола, сообщила я специальным медицинским голосом. Ты же знаешь, я на прошлой неделе тебе говорила.
Верно, говорила, пробормотал он. А тут тоже кое-что очень любопытное.
Рыжая голова опустилась, и место языка занял палец.
Умбиликус, пробормотала я, справившись с пресекшимся дыханием.
М-м-м, протянул он, прижав улыбающийся рот к моей освещенной солнцем коже. А это что?
Сам скажи, промолвила я, обхватив Джейми за голову, но у него уже закончились слова.
Несколько позже я сидела в кабинете на своем стуле, мечтательно вспоминала о пробуждении в залитой солнечными лучами кровати, где блики переливались на белых простынях, как на пляжном песке, и лениво теребила один сосок, с удовольствием чувствуя, как от моих прикосновений к тонкой ткани платья он твердеет.
Развлекаешься?
Насмешливый голос вошедшего застал меня врасплох, я так быстро вскочила, что врезалась головой в полку.
О, недовольно заметила я. Гейлис. Кто же еще! Что ты тут забыла?
Она перекатилась через порог, словно на колесиках. Конечно, я знала, что у Гейлис есть ноги, я даже их видела, но я не понимала, как ей удавалось так ходить.
По просьбе миссис Фиц принесла немного испанского шафрана, она готовится к визиту герцога.
Опять пряности? изумленно спросила я (ко мне возвратилось доброе расположение духа). Если он съест хотя бы половину приготовленного, обратно его укатят как пушечное ядро.
Его и сейчас можно катить. Я слыхала, он действительно толстый как шар.
Закрыв таким образом тему герцога и его внешности, Гейлис пригласила меня совершить с ней прогулку до подножия ближайшего холма.
Мне нужно собрать немного мха, объяснила она и изящно поводила своими очень гибкими длинными руками. Если прокипятить его с молоком и толикой овечьей шерсти, получится великолепное средство для кожи рук.
Я посмотрела на узкое окно, сквозь которое пробивался солнечный луч и золотил танцевавшие в нем пылинки. Легкий ветерок пах спелыми фруктами и свежескошенным сеном.
Почему бы и нет?
Пока собирала свои корзинки и флаконы, Гейлис слонялась по кабинету, все время хватала разные предметы и бросала их не на месте. Она добралась до маленького столика и, нахмурившись, подняла с него то, что там было.