Поцелуй скорпиона - Марина Анатольевна Кистяева

Марина КистяеваПоцелуй скорпиона

Глава 1

Можно ли ненавидеть человека за то, что он где-то есть? Живет, дышит, ходит на работу. Занимается любимым делом, встречается с кем-то.

Можно.

Яростно. Одержимо.

Более того, НУЖНО ненавидеть

Она была в его жизни всегда. С рождения. С самого первого вздоха. Бред? Паранойя? Возможно. Только с её незримым присутствием в его жизни не поспоришь.

Мальчикам снятся машинки и роботы, приключения и войны, в которых они непременно одерживают победу, а ему снилась она. Загадочная и красивая, с дьявольски печальными глазами, выворачивающую душу наизнанку. Она приходила тихо во сне, чтобы свести его с ума, заставлять испытывать те эмоции, что невозможно испытывать в столь юном возрасте.

Сначала Демид молчал. Мало ли что может кому сниться Потом решил поделиться с отцом.

 Это моя мама?

 У тебя есть её фото, сын. Они схожи?

Нет.

Сотни тысяч раз нет.

Ни единой черты.

Мама  темноволосая, яркая, смуглая. Даже можно сказать, что вызывающая. Такую, как его мама невозможно пропустить взглядом, её появление невозможно не заметить. Высокая, с длинными волосами цвета воронового крыла. С яркими темно-синими глазами, что достались ему в наследство.

Снилась же ему другая.

Почему она? Снова и снова. Терзая и не давая покоя, мучая от абсолютного непонимания.

Сейчас Демид лишь иронично усмехался. Он знал правду. Всю.

Можно ли ненавидеть человека, не зная его лично? Ответ однозначен  ДА.

Он её ненавидел, как только может ненавидеть один человек другого. Неистова. Рьяно. Не мужчина женщину. Ему без разницы на её принадлежность к женскому полу, он так искренне считал. Ему плевать, что она до неприличия красивая в своей первозданной красоте. Бывали в его жизни и его постели куда красивее и изящнее женщины, такие, при взгляде на которых понимаешь  ты должен её трахнуть, взять сегодня же, покорить. И брал, покорял. Только ещё больше потом проклинал ТУ, что приходила во снах, потому что любой его секс был приправлен горечью.

Чертовщина?

Мистика?

Он не спорил.

Он смотрел на девушек, которые кокетничали с ним, улыбались. Они нравились ему, не в той степени, конечно, чтобы строить с ними далекоидущие отношения, но легкий необременительный роман закрутить вполне возможно и приемлемо. Он молод, богат, щедр. Привлекателен. Рядом с ним всегда были красивые девочки.

И ОНА.

Чертова тень, что неизменно преследовала его из года в год, становясь проклятием, наваждением, от которого невозможно избавиться, и тем навязчивее становилась цель убрать её к долбанной матери.

Уничтожить. Физически. Если такое возможно.

Сначала он думал, что наваждение пройдет. Наивно так полагал.

А что ещё думать ребенку о странной девушке, приходящей к нему во снах? Подростком просыпался с каменным стояком, приглушенно матерился и руку просовывал через резинку трусов, чтобы снять напряжение, выносящее мозг. Скрежетал зубами, сжимал губы, порой даже прокусывая их до крови, снова матерился и ожесточенно, остервенело ласкал себя. Чтобы уже вечером раскладывать одноклассницу на заднем сиденье авто или брать её же у бассейна, или зажимать у стены в туалете колледжа, предварительно подперев дверь, чтобы в самый ответственный момент его не прервали.

Напряжение было столь огромным, сильным, что его необходимо было сбрасывать. Раз за разом. Получая плотское удовольствие, и на какое-то время позволяя себя обманывать.

А ночью ОНА смотрела на него печальными глазами, снова вынося мозг, выворачивая душу и тело наизнанку.

Он сбивал руки в кровь, врезая кулаками по каменным стенам комнаты или по «груше», снова и снова выкрикивая одни и те же вопросы:

 КТО-ТЫ-ТАКАЯ? КТО-ТЫ-ТАКАЯ?

И

 ПОЧЕМУ, МАТЬ ТВОЮ? ПОЧЕМУ?

Почему именно он? Почему ОНА терзает его? Что за дьявольщина происходит вообще?

Волей-неволей начинаешь верить в мистику.

Может быть, она привидение? Нет, серьезно. Злое приведение, живущее в их старом особняке с колоннами и витиеватыми садами, которые уводят гостя к утесу, где во время шторма возникает ощущение, что ты попал в готическую историю? Утес, шторм, валуны внизу, завывание ветра в ушах и волны с белой пеной, накатывающиеся одна на другую.

С тем утесом у него была отдельная история. Он мог часами сидеть на его скалистых покровах и смотреть. Не важно куда. Вдаль. При этом в голове ни одной мысли. Мальчишкой прибегал, желая спрятаться от строго отца и наказаний, что неизменно следовали за его упрямый и буйный характер. Чуть повзрослев, приходил по какой-то выработанной привычке. И лишь разменяв двадцатку, он признался себе, что его тянет сюда Но тогда он не подозревал, знал, что на то есть причина, которая перевернет его жизнь с ног на голову.

Это будет потом.

Сначала же он пройдет по вымощенной острыми булыжниками дороге прямиком в ад. В объятия демона. Познает все грани небытия. Превратится в холодного, черствого циника, научившегося скрывать истинные цели и мотивы.

Иначе бы Демид сошёл с ума.

Отец отказался верить собственному сыну, наследнику выдающейся династии Сакронских. В мировоззрении отца отсутствовало такое слово, как понимание. Захар Сакронский придерживался четкой дисциплины в отношении сына  строгость и никаких поблажек. Мальчик должен вырасти мужчиной с сильным характером и «стальными яйцами», чтобы ни друг, ни враг не смогли даже мысли допустить, что Демид Сакронский слабак. Только сильные выживают и становятся победителями  закон жизни.

Если бы мама не умерла при родах, возможно, всё было бы иначе. Демид когда-то тешил себя подобной ерундой, вырос, отчетливо понял, что отец в любом случае сломал бы маму, какой бы красивой она не была. Ей пришлось бы прогнуться под него, принять его правила, или Про «или» лучше не думать.

Но мамы не было, и воспитанием Демида занимался отец. Сейчас Демид готов был сказать ему спасибо. Слабаков уничтожают первыми. А отцы не вечны. Мало быть из известной и богатой семьи, необходимо научиться показывать зубы. Оскал. Стать волком, сильнейшим из равных.

Тренировка. Учеба. Снова тренировка. Приобретение новых навыков, Всё, чтобы стать тем, кем в итоге стал Демид.

И лишь ОНА выбивалась из идеальной картины.

Один раз Демид спросил у отца про неё, на этом разговор отца с сыном закончился. Захарий запросто мог решить, что у его отпрыска проблемы с психикой, и Демид не стал рисковать. Нельзя. Он выпутается, изгонит чертову суку из своей головы, вытравит её из себя.

Она  плод его воображения. Нечто неразумное, нерациональное.

То, от чего следует избавиться.

Сны это только сны. Они не имеют ничего общего с реальностью.

И снова ночь. И снова она. И снова каменный стояк. И снова разбитые в кровь костяшки.

Демид начал изучать психологию. Читать труды по анализу сновидений. Даже дедушку Фрейда изучил. Почему бы и нет? К психоаналитикам Демид не ходил. Нельзя. Могут донести отцу. У него везде свои ищейки и люди. Кстати, позже он возьмет его опыт на вооружение. Контролировать всё и всех не так уж и плохо, знать о других то, что они сами о себе не знают, зачастую бывает очень полезно.

Девушек Демиду всегда было мало. Он не мог насытиться ни одной. Мешала ОНА. Да-да, блондинистая сучка, что маячила на горизонте его сознания и вызывала в нем самые противоречивые чувства. Хотя Противоречия как раз было мало. Днем он ненавидел её, и его ненависть не могла не вытекать на других людей. Уже будучи подростком его опасались более взрослые ребята, потому что знали  Демиду Сакронскому лучше дорогу не переходить. Драться с ним опасно даже на ринге, не говоря уже о жизни. Бился он, как последний раз, как матерый волк, повстречавший злейшего врага.

Для Демида же драка, бои стали отдушиной. Возможностью выплеснуть негатив, злую энергию, что раздирала его изнутри.

Впрочем, и девушек он использовал с теми же целями. А ночью сходил с ума от тоски. Стоило ему закрыть глаза, как ОНА являлась  тут как тут. Стояла, нереально красивая, с белыми волосами, уложенными в аристократическую прическу, которую тотчас хотелось смять, запустить в неё пятерню, обхватить затылок и притянуть к себе. А ещё губы Эти порочные алые губы. Приоткрытые. Увлажненные. Ставшие его личным фетишем. Сильнейшим искушением. Как же, мать вашу, хотелось укусить нижнюю губу и потянуть за неё. Даже до крови До первого стона.