Прохожу в ванну, останавливаясь возле зеркала. Опираюсь на раковину, пристально изучая свое отражение в зеркале. Трогаю матовую кожу на лице, ища изъяны. И нахожу. Черт, маленькая мимическая морщинка возле переносицы. Вчера ее не было, а сегодня есть, такая же была у моей матери. Ванька говорит, что я очень похожа на нее. Такие же каштановые волосы до пояса, насыщенно карие глаза. Утонченные, ярко выраженные черты лица. Вадим называет их аристократическими. Он даже предлагал раскопать всю мою родословную. Уверяя, что мои корни происходят из какого-нибудь аристократического рода. Вадим любит окружать себя лоском, пафосом, дорогим антиквариатом, коллекционными вещами. И я одна из его вещей. Мой рост немного выше среднего. Фигурой тоже бог не обидел, бедра, грудь, все свое. Доработанное в спорт зале для упругости, но свое. А еще Вадим просто обожает мои ноги, он говорит, что первое, что увидел во мне, это ноги и представил, как красиво они будут смотреться на его плечах.
Скидываю шелковый халат, не успеваю сделать шаг в душевую кабину, мой телефон начинает звонить. Это Ваня. Отвечаю на звонок, опускаясь на бортик ванной.
Да.
Привет, старая, весело кричит в трубку. Поздравляю с юбилеем! Слушай, я тут подумал, тридцатникэто серьезно. Ты уже купила себе норковую шапку и сборник лучших песен Стаса Михайлова? усмехается он.
Смешно, я оценила шутку, закатывая глаза, отвечаю я. Но спасибо за поздравления.
Эй, Софи, ты что, обиделась? Я же от души. Хотел поднять тебе настроение. Нет, ты действительно стареешь. Раньше ты понимала мои шутки.
Ну, во-первых, я не Софи, а София. Еще рас повторяю, не называй меня больше Софи, мне не нравится. А остальные шутки по поводу моего возраста я оценила. Спасибо.
Ну не знаю, Волк сказал, что Софи тебе очень подходит, ты похожа на француженку. И я с ним согласен, конечно, согласен. Последнее время Иван всегда согласен с мнением Волка. Волк, он же Димитрий. Друг моего брата. Познакомились они в приюте. Я не имею ничего против их дружбы. Но Димитрий мне не нравится. Он слишком серьезен для своего возраста. Замкнутый, молчаливый, весь в себе. Я понимаю, что все дети-сироты взрослеют раньше, чем положено. Но в Дмитрии есть что-то отталкивающее. Нет, он симпатичный парень, но его взгляд в какой-то степени маниакальный. Он смотрит так, как будто ненавидит весь мир.
После того, как я забрала Ивана из приюта, мы навещали Диму довольно часто. Брат просто рвался к нему. Часто просил меня взять над ним опеку. Во время наших визитов Дмитрий смотрел на меня так, как будто ненавидел меня за то, что я забрала Ивана. Его взгляд пробирался мне под кожу, вызывая во всем теле ледяные мурашки. В какой-то степени я боялась этого мальчика. Меня пугала их маниакальная дружба. После выпуска из детдома Дмитрий поступил в тот же институт, что и Иван. Мальчик оказался одаренный. Да и в детских домах работала программа по зачислению одаренных детей сирот в высшие учебные заведения. Иван был счастлив от того, что они учатся вместе. Еще через год брат изъявил желание жить в общежитии вместе с Дмитрием. Тогда мы в первые серьезно поругались. Какое общежитие? Чего ему не хватало? Иногда меня посещала мысль, что моего брата и Диму связывает нечто больше, чем дружба. Меня очень беспокоила до сумасшествия смешная, но очень навязчивая мысль об их нетрадиционной ориентации. Но, слава богу, Иван рассеял мои сомнения. Недавно он влюбился в прекрасную девочку Машу. Да и у Дмитрия, по рассказам Ивана, вроде тоже кто-то был. Дима имел большое влияния на моего брата, что тоже мне не нравилось. Нет, плохому он вроде его не учил. Но Ваня все повторял за ним. Дмитрий увлекался тяжелым металлом, и Иван, слушавший раньше электро и хип-хоп, вдруг тоже полюбил тяжелый рок. Недавно Дмитрий начал усиленно посещать спорт зал, и Иван, естественно, тоже. Брат даже начал разговаривать так же как он. Меня это пугало. А еще при наших в встречах Дмитрий по-прежнему прожигал меня своим взглядом, от которого шел холодок вдоль позвоночника. Не зря его называют волком. Есть в его взгляде что-то звериное. Его взгляд не просто пугал, он гипнотизировал, не отпускал, пока волк сам не позволит. От него исходила безумная, пугающая энергия, которая заставляла мое сердце биться от тревоги. Иногда мне казалось, что он считывает меня изнутри, копается в моих грязных тайных. Я, тридцатилетняя женщина, боялась двадцатидвухлетнего пацана.
Алло! Ты меня слышишь?
Да Нет. Что ты сказал? Повтори.
Да уже не важно, усмехается Ванька. Вот, уже начались проблемы со слухом.
Иван!
Все, все, смеется он. Я больше не буду. Ну что, испечешь мне торт в честь дня рождения? хитро интересуется он.
Во-первых, я не пеку. И ты это знаешь, но все равно каждый год меня об этом просишь.
Я просто думал, что все пожилые женщины должны уметь печь, опять смеется он. Громко выдыхаю в трубку. Но я не обижаюсь, это же Ванька, мой брат. Он всегда шутит. Да и в его возрасте мне тоже казалось, что жизнь после тридцатиэто первый шаг к взрослой, серьезной, мрачной жизни.
Слушай, ты же вечером все равно будешь с ним? Ванька не называет Вадима по имени, используя слова «он», «с ним». Брат не понимает моих отношений с Вадимом, а я не спешу ему объяснять. Ваньке не нужно этого знать.
Допустим, меня не будет. И?
Можно мы устроим небольшие посиделки, ничего криминального, просто посидим, попьем пиво, ну и, естественно, переночуем, с каждым словом его голос становится более просящим.
Кто этомы?
Мыэто я, Маша, Волк и его новая подружка, Ирка.
Хорошо, соглашаюсь я. Не то, чтобы мне понравилась эта идея. Но уж лучше пусть Иван веселится дома, чем где-то на съемных квартирах. Да и не маленький он уже. И эта квартира принадлежит не только мне, но и ему в равных долях.
Я уже говорил, что ты самая лучшая сестра на свете? хитро спрашивает он.
Говорил, усмехаюсь я.
Ну тогда до вечера, Ванька как всегда скидывает звонок, не дождавшись моего ответа. Кладу телефон на раковину, иду в душ.
***
Вам когда-нибудь надоедал любимый стиль одежды? Вы придерживались его почти всю жизнь, но в один прекрасный день он стал вам ненавистен. Я всегда любила классику, строгость и немного сексуальности, маленький намек, заставляющий держать мужчин в напряжении и желании разгадать загадку, которая кроется за этим намеком.
Рассматриваю свой сегодняшний образ в большое вертикальное зеркало в полный рост. Волосы уложены в замысловатую высокую прическу. Несколько прядей, как бы невзначай, выпущены на оголенные плечи. Черное кружевное платье в пол. Классические туфли лодочки на высокой шпильке. Наношу последний штрихпару капель духов на запястье. Все, как нравится Вадиму. А мне хочется растрепать волосы, надеть длинную бесформенную майку, пригласить Лариску, выпить с ней красного вина, заедая его мороженым и любимым шоколадом. Слушать любимую музыку на полную громкость и орать песни в караоке. Но моя жизнь и мои желания давно не принадлежат мне. Я продала свои желания без сожаления. Нет, наверное, я вру. В последнее время толика сожаления все же проскальзывала в моей голове. Возможно, соглашаясь на сделку, я надеялась, что со временем надоем Вадиму, и он меня отпустит. Но годы летят, а я все в той же клетке.
Звонок в дверь прерывает мои сопливые сожаления. Подхожу к двери, заглядываю в глазок и вижу огромный букет любимых полевых цветов. Но не вижу их дарителя, букет перекрывает весь вид. Открываю и слышу дружное «С днем рождения» от Ваньки и Маши. Брат вручает мне букет, Машка целует в обе щеки. Позади них, облокотившись на перила, стоит Дмитрий, встречается со мной взглядом, но не цепляет, просто мимолетно кивает в знак приветствия. Рядом с ним стоит девочка-смерть. И я не преувеличиваю. Мне кажется, вот так и выглядит смерть. Угольно-черные длинные волосы закрывают почти все ее лицо, бледная, как будто солнца никогда не видела. Чересчур черная и толстая подводка на глазах, неестественно синие линзы. Пирсинг на брови и носу, черные ногти. Мне казалось, что эта культура уже изжила свое. Молодежь сейчас увлекается чем-то другим. Но нет, оказалось, что остались еще такие девочки-готы. На вид ей лет восемнадцать-девятнадцать, возможно меньше, черное прибавляет возраста. Одета она, естественно, во все черное.