Ты привез меня домой? спрашиваю сонным голосом. Откуда он знает, где я живу?
Подумал, что для первого раза впечатлений достаточно, отвечает он.
Берет на руки и заносит в подъезд. Я молчу, заинтересованная и немного взволнованная тем, откуда он так много обо мне знает? Этот адрес «не засвечен» нигдеоб этом позаботился муж Наны. Но лунник прекрасно знает, куда меня нести и ставит на коврик у порога. Делает шаг назад, пряча руки за спину.
Спасибо, сдержано отвечаю я. Мне правда не нравится, что теперь есть еще как минимум один человек (кроме членов моей семьи), который знает, где я живу, и еще больше не нравится, откуда он об этом узнал. О таких вещах я даже во сне не могла проболтаться, а раскопать адрес можно разве что нарочно и используя средства, не доступные простым смертным.
Полицейский протокол, словно прочитав мои мысли, отвечает Ману. Пришлось продать за него душу, Вишенка.
Не называй меня Вишенкой.
Почему? Этот цвет тебе к лицу, улыбается лунник.
Протягивает руку, поглаживая ворот платья у меня под подбородком. Прикосновение его пальцев будоражат неприятные мысли, потому что вслед за ними идет образ из прошлого, в котором я, еще в сознании, лежала на носилках, и молодой парамедик ощупывал глубокую рану у меня на груди. В его взгляде было столько отвращения, что даже сейчас мне больно об этом вспоминать. Поэтому я довольно резко отстраняюсь и быстро лезу под коврик у соседней двери, где храню запасной ключ. Здесь давно никто не живет и нет никакого шанса, что мой «тайник» вскроют. Но теперь, когда его видел этот странный тип, придется подыскать новое место.
Спасибо, что не дал сгинуть в пучине тоски, сдержано благодарю я, чтобы лунник не напридумывал себе невесть что.
Всегда к твоим услугам, Вишенка, отвечает он, ни капли не задетый тем, что ему не обломиться приглашение на чай с продолжением. Надеюсь, судьба скоро снова сведет нас вместе.
«Вот уж вряд ли», про себя бормочу я и, не говоря ни слова, ныряю в уютную безопасность своей квартиры.
Наваливаюсь на дверь, пытаясь успокоить дыхание. И дело не в том, что меня задело даже отсутствие попыток выпросить номер телефона или пригласить на свидание. Сразу было видно, что парень не из тех, кто готов услышать «нет», поэтому никогда и не просит, а ждет, когда предложат ему.
Дело в неприятном, шепчущем куда-то прямо в мозг предчувствии: мы точно скоро снова увидимся. И хоть прошедшая ночь была великолепной, мне ни за что на свете больше не хочется его видеть.
Глава седьмая: Ману
Осточертело все.
Особенно разговор, от которого выворачивает наружу. Поэтому развлекаюсь, как могу: например, представляю, как сдираю шкуру с сидящего напротив и медленно ломаю одну за другой каждую кость в его теле. Жаль, в нашем насквозь противно-цивилизованном обществе подобное нельзя провернуть в живую. Я бы никаких денег не пожалел. За то, что он сделал, это было бы даже не наказание, а лишь маленькая разминка.
Ману, ты меня слышишь? спрашивает отец, хмурясь.
Слышу, отвечаю я, нарочито демонстративно поглаживая взглядом задницу прошедшей мимо девчонки в узких шортах.
Мы сидим в открытом кафе на набережной, и я с надеждой смотрю в совершенно безоблачное небо, прося богов послать дождь и бурю, чтобы эта моральная пытка, наконец, прекратилась. Сейчас я должен быть не здесь, и с другим человеком, но встречи с отцом у нас строго по расписанию, так что приходится корчить прилежного сына, хоть мы оба знаем, что это далеко от действительности.
«Атлас» забирает слишком много денег на свое содержание, говорит отец с нажимом.
Как будто ты за него платишь, не лезу за словом в карман.
Кто бы сомневался, что он снова попытается убедить меня продать замокпоследнее, что осталось от матери, ее единственный подарок мне. У меня даже есть план на случай, если дела в моей жизни полетят в тартарары: я просто сожгу «Атлас» к чертовой матери и себя вместе с ним. По-другому никак. В стенах этого заброшенного гиганта, который по праву считается историческим памятником, прошло мое детство. Если хорошо прислушаться, эхо до сих пор множит шаги маленького меня и смех матери, которая любила меня даже когда в меня тыкал пальцами весь остальной мир.
Я нашел человека, который хорошо за него заплатит, гнет свою линию отец.
«Атлас» не продается, с трудом сдерживая гнев, говорю я. Снова одно и тоже, снова он будет пенять меня тем, что жить за городом в хоромах, где могла бы разместиться целая больницаэто слишком. А так же он не сдается в аренду, не продается по частям и не принимает гостей кроме тех, которых я приглашу лично. Но, погоди Вскидываю палец, делая вид, что ковыряюсь в памяти. Все это мы уже обсудили в прошлый раз. И в позапрошлый тоже. И каждую, блядь, нашу встречу после того, как я вступил в право наследования.
Отец вздыхает, при этом не упускает возможности стрельнуть взглядом в официантку, которая не просто так наклоняется над столом своим разношенным четвертым, когда ставит перед нами чашки с кофе.
Я устрою вам встречу, Ману, словно не слышит меня он. Пальцем приглашает девушку подойти ближе, достает ручку из кармана пиджака, пишет на салфетке номер телефона и вместе с сотенной купюрой вкладывает ей в ладонь. Просто выслушай его предложение.
Надеюсь, ты предупредил эту жутко важную богатую задницу, что твой сын страдает расстройством личности и может поломать ему ноги просто так, потому что голос шепнет об этом на ухо?
Я нарочно скалюсь и, шевеля пальцами, громко говорю «Бу!» прямо ему в лицо.
Отец грохает кулаком по столу на радость зевакам и к моему большому удовольствию. Тарелки и чашки летят на пол, разбиваются, покрывая все вокруг бурыми пятнами кофе.
Я сказал, что «Атлас» продается, Ману, и либо ты сделаешь это на моих условиях и добровольно, либо я сделаю это сам.
Объявишь меня невменяемым? Недееспособным? Запрешь в психушку? Мне нравится смотреть, как по его лицу плещутся бордовые волны бешенства. Ничегошеньки он мне не сделаети мы оба это знаем. Может, я и псих, но достаточно умный, чтобы на протяжении многих лет успешно дурачить психиатров. Спасибо, любимая мамочка, научила. Хрен тебе, а не «Атлас», папочка.
Следующая на очереди остановкаювелирный салон.
Надеюсь, хоть здесь меня не разочаруюти мой подарок для Черной королевы готов. Не терпится надеть его на мою пришпиленную арсани и посмотреть, как прекрасные глаза в прорезях маски наполнятся слезами отчаяния.
Все, как вы заказывали, стелется передо мной ювелир.
Понятия не имею, сколько ему лет, но выглядит он так, будто своими глазами видел Первую луну и принимал роды у первой лунной женщины. Я бы в жизни к нему не обратился, потому что старикашка выглядит подслеповатым и слабым, но его рекомендовали, как мастера своего дела и человека не болтливого, а это именно то, что нужно. Я не собираюсь предавать широкой огласке свои планы по укрощению строптивой Авроры, и тем более мне не нужно, чтобы во внешнем мире остались зацепки, которые смогут связать меня с ней. Всему свое время, в том числе и срыву покровов.
Мой заказвеликолепная маска, выполненная в форме бабочки, величественно лежит на бархатной подушке и в направленном свете каждый лунный кристалл играет бесконечным множеством искр. Матери всегда нравились эти камни. Помню, когда был маленьким, она рассказывала, что лунные кристаллыэто кусочки месяца, которые, вобрав свет миллионов звезд, стали слишком тяжелыми и сорвались со своих нитей. Тогда мне хотелось в это верить, но теперь я знаю, что это просто баснословно дорогие стекляшки, которые мечтает получить любая женщина. Что ж, если так посудить, то я приготовил Черной королеве королевский подарок.
Провожу пальцами по тонким линиям прорезейи в груди растекается боль, стоит представить, как она будет смотреть на меня сквозь них. Смотретьи молить о пощаде. Я знаю, что будет потом. Аврора пройдет через очищение страданием к осознанию и принятию, что не хочет уходить. Онамоя уникальная бабочка, Князь тьмы[1]. И подобно этой бабочке превратится из уродливой гусеницы в божественно прекрасное создание. Правда, ее жизнь будет такой же короткой.