Полная галиматья!
Пожилой сыщик откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, и мне на какой-то миг почудилось, будто ему наскучил разговор или он просто устал и по своему обыкновению заснул. Однако он вдруг спросил довольно бодрым голосом:
– Вы, кажется, упомянули, что ваш отец посылал вас ко мне?
– Я, можно сказать, сам напросился, – заметил Питер Норвуд. – Как я уже говорил, отец весьма высоко ценит ваши способности, сэр. Не стану отрицать, мы с ним не раз бурно обсуждали предмет его увлечения. И вот, во время последнего разговора, я предложил ему, поскольку он о вас такого высокого мнения, прибегнуть к вашей помощи в деле разыскания тех самых иноземцев. Потому-то я и приехал сюда просить вас от его имени найти… э… зеленых человечков с Марса.
Мой друг устремил на него взгляд своих слезящихся глаз.
– Однако вы упомянули, что сами не прочь оказаться в числе моих клиентов.
Питер Норвуд развел руками.
– Я понимаю, сэр, вы давно отошли от дел. Тем не менее я умоляю вас согласиться на предложение моего отца. Сделайте вид, будто разыскиваете этих инопланетян, а потом сообщите ему, что перерыли весь Лондон и никого не нашли. Разумеется, за вознаграждением я не постою.
Мне показалось, я понял его намерения.
– Вы хотите представить своему отцу подобное сообщение в надежде, что так можно будет вылечить его от невроза?
Норвуд энергично замотал головой.
– Этого недостаточно, доктор. Моего отца так просто не обведешь вокруг пальца. Нужно на самом деле провести расследование, а потом подробно обо всем ему рассказать. Иначе старый дурень догадается, что его надули.
Услышать словосочетание «старый дурень» было неприятно, но должен признаться, что я начал симпатизировать Питеру Норвуду.
Мой друг то ли погрузился в размышления, то ли задремал. Я не мог припомнить случая, который он назвал загадкой Глостон-Мэнор; однако ясно было, что он действительно очень уважает сэра Александра и потому не может согласиться с точкой зрения молодого Норвуда, которая мне представлялась весьма обоснованной.
Оказывается, Холмс не спал.
– Обычно я не берусь за дела такого рода, – медленно проговорил он.
– Ну разумеется, – с готовностью согласился Норвуд. – Однако гонорар…
– Причем тут гонорар?
Норвуд моргнул и замолчал.
Сыщик раздраженно пыхнул трубкой и заерзал в кресле. Наконец он пробурчал:
– Насколько я понимаю, ваш отец хотел бы обсудить со мной все подробности в Глостон-Мэноре?
Я фыркнул. Что за бредовая идея? Отставной сыщик редко покидал комнату и даже на короткую прогулку по улице его трудновато было вытянуть.
– Именно потому я и приехал, чтобы отвезти вас к нему. Но столь долгое путешествие, по-моему…
К полнейшему моему изумлению, Холмс хлопнул ладонью по ручке кресла и сказал:
– Молодой человек, ожидайте меня в поместье вашего отца завтра к полудню.
Прежде чем я раскрыл рот, Питер Норвуд поднялся. Он прямо-таки лучился радостью.
– Вы не пожалеете о своем решении, сэр. Я позабочусь, чтобы ваше время – скажем так, со стороны финансов – не оказалось потраченным впустую.
Губы старика задрожали, но он промолчал. Судя по всему, молодой Норвуд был невысокого мнения о некогда великом сыщике.
Я молча проводил посетителя до двери.
Потом подошел к креслу, в котором сидел мой друг.
– Послушайте, Холмс…
Он высокомерно поглядел на меня.
– Почему бы мне не подышать свежим воздухом в сельской местности, доктор? И потом, откуда у вас такая уверенность в собственном добром здравии? Мы ведь с вами, можно считать, одногодки.
Я постарался вложить в ответ побольше язвительности.
– Наверно, мой организм выносливее вашего потому, что в молодые годы, служа на Ближнем Востоке, я пристрастился к йогурту и старался пить его каждый день, тогда как вы постоянно носили с собой шприц с неким алкалоидом, о названии которого я умолчу.
– Йогурт! Ну-ну, – хмыкнул он.