А что делать людям, которые не нашли свою мечту и делят жизнь с чуждыми себе по духу? Ведь ты сказал, что все люди эгоистичны.
Я никогда такого не говорил. Я лишь сказал, что эгоизм естественен для личности, отец флегматично выпустил дым, загадочность и хитрость вмиг покинули его глаза.
А что делать, если личность еще не осознала своих желаний? тихо спросила Марго.
Изучать своих страхи, они покажут путь, по которому ты не пойдешь, и так можно избежать многих ошибок. Но могу посоветовать лишь одно, голос отца вновь стал серьезен. Не допускай до себя жалости, ни к себе, ни к другим. Жалость к себе разъедает самоуважение и силу воли. Жалость к другим унижает их. Ты можешь посочувствовать, но никогда не жалей. Жалость чужда и эгоизму, и любви, поэтому они никогда не бывают вместе. Если тебе кого-то жаль, то ты не полюбишь его, потому что изначально не уважаешь и не принимаешь за сильную цельную личность. Также не жалей о совершенных поступках, не сомневайся в их правильности. Сомнения могут сгубить даже подвиг.
Марго, пораженная, молча слушала то, что где-то внутри своего подсознания носила сама, но почему-то не использовала. Слова отца были настолько просты и понятны, что ей стало горько, что она сама не пришла к таким выводам.
Отец потрепал задумавшуюся дочь по волосам и направился к двери.
Папа! окликнула его Марго. Скажи честнопочему ты женился на маме?
У нее глаза как озера при луне, вздохнул отец и странно улыбнулся. И она так здорово голубцы готовит.
Марго хотела переспросить, но отец успел скрыться за дверью, но она не сомневаласьвсе, что он говорил, было правдой, хоть и чувствовала в его словах подвох.
Глава 14. Профессор страха
Разговор с отцом не дал Марго всех ответов, но он взбодрил ее и помог немного разобраться в своих чувствах, коих пока было два: страх и желание сохранить все без изменений. Марго не понимала, чего боится большелишиться дружбы Андрея или обрести любовь в его глазах. Он всегда был для нее привлекательным, если не сказать идеальным. Высокий черноволосый голубоглазый Андрей был воплощением мечты. Обладая некой аристократичностью, он притягивал и был приятен в общении. Изящный, стройный, длинноносый Марго не смогла бы придумать лучшее сочетание внешности и качеств. Он всего на два года старше, не глуп, не груб, не лишен музыкального вкуса. Он всегда понимал Марго, поддерживал ее безумные идеи, выслушивал ее больные мысли, утешал, заботился о ней. Было ли в его обращении что-то выходящее за грань дружбы?
Неужели дружба между мужчиной и женщиной длится только до первых сумерек? спросила Марго у Повелителя тыкв.
Джек молча смотрел на нее большими черными глазами, обдумывая второй смысл ее вопроса.
Наверно, нужно сшить для тебя Салли, вздохнула Марго и отложила Джека в сторону.
Дома ей решительно не сиделось. Хотелось бежать до боли в ногах, чтобы упасть и ни о чем не думать. Но куда бежать в лабиринте из улиц и чужих заборов? Марго зашнуровала любимые ботинки и, накинув плащ, вышла на улицу. Властвовала осень, цвела, как только может цвети умирающий цветокярко и без надежды на спасение, желая прожить за миг все жизни мира. Листва мягко шелестела под тяжелыми ботинками, словно игривая кошка, оказавшаяся на улице в поисках приюта.
Помня печальный опыт, Марго опасалась идти наугад и выбирала самые пустынные улицы, сторонясь людей и баров. В конце концов, она оказалась у заброшенной психиатрической лечебницы.
Как мило, фыркнула Марго, направившись к обветшалому зданию.
Лечебницей не пользовались с советских времен. Она была своеобразным реабилитационным центром для жертв репрессий, но Марго казалось, что там умели делать лишь однолоботомию. За двадцать лет своей ненужности лечебница из центра помощи превратилась в центр сборищ. Неформалов. А может и наркоманов. Кто знает, какие вещества остались после закрытия лечебницы? Но если они и были, то уже не оставили и следа; оба этажа заполняли кучи мусора, заплесневевшие тюфяки, на которых могли спать люди без жилья, и пустые шприцы, которыми могли пользоваться люди без надежды. Не смотря на свой вид и репутацию, лечебница не вызывала у Марго ни страха, ни брезгливости. Обычное заброшенное здание, из которого ушли люди.
«Попользовались и бросили. Как практично даже со зданиями поступать также», Марго осторожно пробиралась по коридору первого этажа.
Подошвы ботинок быстро стали белесо-серыми от осыпавшейся с потолка штукатурки, но это была наименее неприятная грязь в подобном месте. Опасаясь испачкаться о стены или споткнуться об упавшую дверь, Марго шла мимо пустых палат и забытых кабинетов, аккуратно придерживая длинную юбку. Кое-где над дверьми еще попадались таблички, многие из них было сложно прочесть из-за грязи, некоторые с трудом держались на своих местах. В одном из кабинетов Марго обнаружила перевернутый шкаф. Выпавшие из него бумаги лежали бесформенной кучей, испорченные временем, крысами и дождем. Когда-то они были картами пациентов, но сейчас на них невозможно было разобрать ни слова.
Если нет больных, не нужны и их сведения, с непонятной печалью произнес знакомый голос.
Марго не обернулась, хоть и вздрогнула от неожиданности.
Ты хотела побыть одна?
А ты всегда появляешься со спины? Марго сама не знала радоваться ли этой встрече, которой она так желала.
Почему, когда тебе плохо, ты ищешь меня? в голосе блондина звучало искренне непонимание.
Ты умнее меня. И ты меня понимаешь, не зная меня, ответила Марго.
Как интересноты умудрилась трижды ошибиться за одно изречение.
Девушка обернулась, пытаясь по лицу понять, что он имел в виду. Но весь вид блондина был столь ироничен, что она не смогла уловить тайный смысл.
Позволь, я поясню тебе. Я не умнее тебя, интеллект в принципе сложно сравнивать. Я просто старше и чуть больше знаю. То, что я высказываю схожие с твоими мысли, еще не значит, что я понимаю тебя. И если мы мало общались вербально, это не значит, что мы плохо или хорошо друг друга знаем. Впрочем, оценивать знакомство в таких категориях в корне неправильно, а для психолога еще и не этично, в улыбке Мастера скользнуло печальное торжество.
Марго молча смотрела на блондина, гадая, что в нем могло натолкнуть ее на мысль о помощи и понимании. Высокий, тощий, длинноволосый альбинос. Он напомнил ей Дэвида Боуи в образе Изможденного белого герцога. Только красные линзы казались настоящими глазами.
«Но хаер у него шикарный», от восторга и зависти Марго прикусила губу.
Ухоженный и сияющий Мастер так плохо вписывался в общую картину развала и уныния, что был больше похож на ангела, упавшего в обитель смерти и обездоленности.
А что ты тут делаешь? спросила Марго.
А ты? улыбнулся Мастер. Это здание никому не принадлежит, им могут пользоваться различные субъекты на свое усмотрение. А некоторые тут даже живут.
Я здесь гуляю, внезапно Марго почувствовала себя очень глупо за свой вопрос.
Ты слишком много хочешь понять сознанием, не принимая то, что в него не укладывается, в голосе блондина послышался упрек.
Разве это плохо?
Плохо? Милая, это больше, чем плохо. Это ужасно! Признавая лишь разум, ты отталкиваешь от себя тот мир, что можно слушать сердцем и видеть закрытыми глазами, улыбка Мастера стала счастливой и безумной одновременно.
Я думала, что тут уже нет таблеток, неуверенно сказала Марго, отступая назад.
Таблеток? переспросил блондин. О чем ты? Неужели ты могла такое подумать обо мне? Нет, мне бессмысленны подобные меры.
Я совсем запуталась Андрей не хочет быть моим другом. Сестра начала говорить умные вещи. Ты, такой холеный, в вельветовом фраке, стоишь среди мусора. Что происходит? Марго закрыла лицо руками, желая собраться с мыслями.
Ты боишься, что привычное станет иным, спокойно произнес Мастер. Страх О, страхвеличайшее искусство, он сильнее любой эмоции, его сложно контролировать. В основе любого желания или поведения лежит страх.
Марго почувствовала, как холодная ладонь Мастера успокаивающе гладит ее по голове.
Страх и оружие, и якорь, прошептал блондин, склонившись к уху Марго. Он может убить, защитить, но он никогда не позволит идти дальше. Запомни: страх правит миром.