Здорово, Лидка! Ты точно поступишь, даже не сомневайся!
Поступлю и буду подрабатывать. Я ведь могу дома одежду ремонтировать. На подъезде повесим объявление. Как ты думаешь?
Я ничего не думала. Я чувствовала, что надо как можно быстрее уезжать.
«Выпускной, потом надо будет съездить на экзамены вступительные, потом я «закрою» на зиму ягод и овощей, с собой в Москву возьмем, все легче будет, а потом, осенью, как раз к началу учебного года, уедем. Навсегда!» думала я, прекрасно понимая, что это «навсегда» не настоящее. Здесь оставались родители, жизнь которых сосредоточилась на грязной кухне среди бутылок и банок с самогоном. Я понимала, что забыть город, где выросли, дом, родителей мы не сможем, не имеем права. Хотя, глядя на худую бледную сестру, иногда сомневалась в правомерности этого чувства ответственности. Мы не могли их бросить, не могли оставить без помощи. Впрочем, думаю, наш отъезд они бы и не заметили или восприняли бы с облегчением.
И вот наступил долгожданный день. Платье, наглаженное, манящее своим темным кружевом, торжественно было повешено на дверцу гардероба. Лида отправилась к подруге делать прическу. К пяти часам она должна была быть дома, переодеться, чтобы к шести быть в школе. Пока Лида прихорашивалась, я пошла в магазинмне хотелось вечером накрыть красиво стол, чтобы и дома хоть как-то отметить это событие.
Дочка, ты купи что-нибудь такого, праздничного. Все-таки Лидка взрослой стала. Отец курил на кухне. Небритый, одетый в старые спортивные брюки и несвежую майку, он выглядел как старик. Возраст добавляла худобая давно заметила, что у нас здесь, в городке, все пьющие были страшно худыми.
Пап, переоденься и причешись, побрейся. Вечером будем ужинать. Надо Лиду поздравить.
Ты не учи меня, сам знаю. Лучше матери скажи, чтобы вставала
Сам скажи, я в магазин.
Так ты купишь?
Я остановилась:
То, что ты просишь, покупать не буду. Хотя бы сегодня обойдитесь без водки. Я куплю торт, черешню и конфеты.
Отец уже меня не слушал, он встал, подошел к окну, высматривая соседей-алкоголиков. Мама по-прежнему спала, хотя на часах было уже почти три часа дня.
Магазины в нашем городишке были несуразныетемные, набитые всякой всячиной. И даже если эта «всячина» была качественной, внешний вид прилавков заставлял усомниться в этом. А еще в наших магазинах был запахзапах лежалых товаров. Старого хлеба, сыра, творога. Впрочем, был один большой магазин, супермаркет, куда мы ходили в самых торжественных случаях и куда после школы я устроилась кассиром. Там было светло и чисто, пахло свежим хлебом. Продукты там стоили дороже, чем в других местах, а в долг не давали. Там у кассирш не было заветной тетрадочки, в которую иногда записывали копеечные покупкихлеб, молоко, картошка. В маленьких же магазинах не давали в долг только сигаретыне заплатить за «курево» считалось неприличным.
Ты куда собралась? За недолгую дорогу меня остановило человек пять. Все прекрасно знали, что по улице Коммунаров можно попасть только в супермаркет, но любопытство и почти родственная соседская бесцеремонность заставляла их вступить в беседу и задавать дурацкий вопрос. Я отвечала терпеливо, хотя меня и раздражали эти вопросыс соседями нужно было дружить, их не следовало обижать, ведь их любопытство понятноих жизнь очень бедна. Во всех смыслах.
Торт иду покупать, у Лиды выпускной, отвечала я.
И каждый, кто слышал мой ответ, тут же начинал вспоминать то время, когда мы с сестрой были маленькими, когда отец работал на заводе, когда мать шила нам платья. И все как один обязательно говорили:
Как быстро время бежит! И в этом слышалось: «Что время сделало с людьми!» В этих словах был намек на наших родителей.
Соседи вздыхали и заканчивали беседу:
Ну, храни вас Господь!
И это в общем-то привычное деревенское пожелание меня почему-то очень успокаивало. Этих людей я знала давно, и мою семью они помнили совсем другой, и выросли мы на их глазах, а потому к этому пожеланию удачи я относилась серьезно.
В магазине меня встретили радостно:
Ты чего пришла, ты же выходная?!
За тортом пришла. Ну, и конфет, фруктов. У Лиды выпускной.
Слушай, тебе торт когда нужен? тихо спросила меня администратор.
Сегодня, вечером.
Тогда бери вот этот. И денег не надо. Завтра списание будет. И срок годности истекает через два дня.
Я замялась. Было в этом что-то некрасивоепо такому случаю экономить и брать торт, который завтра выбросят на помойку. Видимо, администратор заметила сомнение на моем лице, вздохнув, она спросила:
Ну вот что придумываешь?! А если бы он на прилавке стоял, в кассе ты бы его пробила, а срок годности все равно бы истекал? Это что-то бы меняло?
Не знаю, но как-то
Никак. Торт отличный. Бери и перестань выпендриваться. Этожизнь! И в ней надо уметь выкручиваться. Кстати, а вот черешню брать вообще нельзяона червивая, завтра поставщику отошлю. Возьми бананы.
Спасибо, я так и сделаю
Если хочешь, завтра не выходи, побудь дома, я найду замену. Администратор уже бежала к служебному входу встречать машину с товаром.
Торт был огромный. Если бы я его покупала, то уже ничего другого купить не смогла бымы жили в жесточайшем режиме экономии, все деньги откладывались «на Москву».
Встретились мы по дороге домой. Моя сестра шла словно несла на голове кувшин с водой. Ее длинные волосы были зачесаны наверх в красивой прическе и закреплены на макушке. И сразу стала очевидной миловидность лица, нежность кожи и яркость румянца. «Она такая красивая у нас!» подумала я.
Ну как? Лида гордо кивнула головой-башней.
Великолепно. К твоему почти строгому платью очень пойдет.
Так было задумано! Лида гордо улыбнулась, и мы вошли в подъезд.
А, вот и дочки! зашумел отец, выходя нам навстречу. Ну что, в магазин сходила?
Сходила, сходила. Я аккуратно поставила огромную коробку с тортом на стол. Вы на кухне разберите.
Погоди, успеешь отец опять скрылся.
Я заглянула в кухнюоказывается, они уже пили. И мать, и отец на столе, на клеенке разложили какую-то нарезку и наливали что-то из большой нарядной бутылки.
Ну, что вы за люди! Неужели не могли подождать? Я постаралась говорить тихо, чтобы не слышала Лида. Но отец уже изрядно выпил, а потому прокричал:
За тебя дочка, за тебя, Лидочка! Большая стала, совсем большая! Ты не забудь нас с матерью, не забудь. Старшая-то нашаведьмой выросла, ведьмой, что от нее ждать?
Он покосился в мою сторону, а я даже не стала его слушать. Да, я была груба и порой жестока с родителями, но у меня не было выхода. Все эти годы я боролась за сестру.
Хорошо, отец, хорошо. Лида говорила спокойным тоном, и я чувствовала в этом тоне примирение хотя бы на сегодняшний день, когда она была такая красивая, и такая взрослая, и такая успешнаяв аттестате были одни пятерки. Она не хотела уходить из дома с привычной тяжестью, со ставшим обыденным страхом и чувством разбитости. С теми чувствами, которые возникали от невозможности что-то изменить.
Лида, опоздаешь, давай, одевайся, я тебе помогу застегнуть платье. Я позвала сестру.
Я подошла к шкафу и увидела, что платья нет. Его не было там, где мы оставили его наглаженным этим утром.
Лида, ты куда дела платье? громко спросила я и тут же пожалела об этом. Я пожалела о собственной глупости и неразумности, о своей недопустимой наивности. Я ведь сразу поняла, куда оно делось, это красивое платье, сшитое сестрой на выпускной вечер. Лида вбежала в комнату, посмотрела на меня, потом на дверцу шкафа, потом схватила со стула какую-то тряпку и кинулась на кухню.
Тысволочь! Ты не отец! Ты сволочь! И ты тоже, вот вам, вот! Из кухни понеслись крики, раздался звон разбитого стекла, стук падающих табуреток.
Послышались возня, крики и громкие восклицания Лиды. Я бросилась на кухнюсестра колотила пьяных родителей всем, что попадалось ей под руку. Ее прическа растрепалась, длинные волосы упали на лицо и сделали ее похожей на ведьму.
Лида, успокойся, успокойся! Я попыталась схватить ее за руку. Но она вырвалась и кинулась открывать ящик, где лежали ножи и вилки.