- Как это исправлять? - удивлённо выпалил Артём. - Что вы там ещё придумали?!
- Ничего особенного, сынок, - отозвался мужчина с ироничной улыбочкой. - Просто теперь каждый свой проступок ты будешь отрабатывать.
- Как отрабатывать?! Как в детстве что ли?! В квартире убирать?! Так у вас же там теперь целый штат горничных, - усмехнулся Тёма. - Или предлагаешь мне на работу устроиться?! Только учти, с моими талантами и образом жизни, который я менять не намерен, вряд ли меня там будут долго терпеть.
- Знаю, и у меня есть идея получше, - высказал он с усмешкой и, заметив на лице сына странное скептичное выражение, продолжил. - Ты будешь работать в Лагуне.
- Круто, - усмехнулся парень. - Назначишь меня помощником управляющего?! Кстати, я могу заниматься организацией вечеринок
- Нет, конечно! - оборвал его отец. - Ты, дорогой мой сынок, будешь там самым обычным разнорабочим. Будешь выполнять различные поручения тех, к кому тебя приставит Виталик. Если придётся, станешь помогать по кухне, или высаживать растения на клумбах, или чистить бассейны, мыть номера и залы приёмов, подметать на парковке В общем, заниматься всем тем, что придёт в голову твоему начальству. На время работы я заморожу все твои карточки, и разблокирую только тогда, когда выйдет срок так называемых исправительных работ. Вот так, Артём. Теперь я твой личный судья, и первый мой приговор ты слышал. Приступаешь завтра, и для начала срок твоего наказания - неделя. А дальше будет видно.
- Это шутка?! - выпалил Тёма, но заметив, что его отец как никогда серьёзен, тут же напрягся. - Да ладно тебе пап, ты же не заставишь меня мыть полы, да ещё и в отеле Меня же там засмеют. А если это дойдёт до кого-то из знакомых?
- Мне плевать на твоих друзей и их мнение. Но очень не хотелось бы, чтобы эта история попала в газеты. Так что, придумай что-нибудь со своей внешностью. Ну рабочую форму тебе и так выдадут, а остальное уже твои проблемы. Мне всё равно, можешь хоть бороду накладную носить.
- Папа, я не верю
- Зря, - перебил его отец. - Завтра в семь утра начинается твой рабочий день. За опоздание или некачественное выполнение своих обязанностей, Виталик будет накидывать тебе дополнительные дни.
- Вы с ума сошли! Тоже мне, воспитатели! Раньше надо было думать! - повысил голос Артём, потому что уже понял, что шутить отец не намерен. - Мне нужны деньги на те же карманные расходы.
- А зачем?! Живёшь ты в отеле (хотя мать предлагала на время каторги отобрать у тебя ключи от пентхауса).
- Нет, вы мне его подарили и он мой, - грубо отрезал младший Жарков.
- Именно поэтому он остаётся в твоём распоряжении. Кормить тебя будут в столовой, как и всех рабочих, уборку своего номера ты тоже будешь проводить сам.
Тёма отвернулся к окну, с ужасом понимая, что в этот раз его действительно решили наказать. Ведь лишение денежного обеспечения было для него подобно ограничению подачи кислорода. В свои двадцать пять он до сих пор жил исключительно за счёт родителей. А всё потому, что примерно лет так в двадцать с грохотом вылетел из института и заявил всем, что теперь он будет заниматься развитием своего призвания, и объявил себя свободным художником. Он рисовал, причём его картины даже пару раз участвовали в выставках. Занимался фотографией, хотя до профессионала ему было очень далеко. Но ничего из этого не приносило ему никакого дохода. Любую другую работу он считал плебейским занятием, недостойным своего внимания. И все попытки Семёна Дмитриевича повлиять на него, воспринимал как ущемление своей индивидуальности и пренебрежение талантами. И его ни капли не волновало мнение остальных.
В моменты творческого кризиса, которые посещали Артёма постоянно, он занимался нещадным просаживанием отцовских денег в клубах, разного рода поездках, на вечеринках. Бывало, проигрывал крупные суммы в карты, или покупал дорогие подарки своим дружкам и подружкам. В его жизни не было никаких забот одни лишь удовольствия. И всех это устраивало. До сегодняшнего дня.
- Пап, может, мы как-нибудь договоримся? - попытался исправить положение парень.
- Нет, - спокойно ответил его отец. А потом глубоко вздохнул и продолжил, глядя ему в глаза. - Пойми, мне больно смотреть, как мой младший сын так жестоко прожигает собственную жизнь. Да я тебя трезвым вижу, только когда из милиции забираю, и то не всегда. Всё, вопрос закрыт! Но если по окончании исправительной недели у Виталика не будет никаких нареканий в твой адрес, я распоряжусь о разблокировке твоих карт. А пока можешь убрать их подальше. При первой же попытке снять деньги, любой банкомат лишит тебя заветного пластика. А их довольно долго восстанавливать. В общем, сынок. Поздравляю, ты, наконец, довёл меня до состояния, в котором я уже готов на всё, чтобы исправить ситуацию.
Тем временем автомобиль остановился у дверей главного корпуса отеля Лазурная Лагуна, где и жил парень, и пора было заканчивать этот разговор.
- Пап, я, правда, обещаю, что больше такого не повторится. Давай всё забудем. Это ведь недоразумение, - выжал Артём, с ужасом понимая, что в этот раз подобное вряд ли подействует.
- Обещаешь?! - уточнил господин Жарков, поворачиваясь к сыну. - Отлично. Вот закончится твоё наказание, и мы посмотрим, как ты умеешь держать свои обещания. А теперь иди. У меня самолёт через час, а тебе пора пройти инструктаж и ознакомиться с новыми обязанностями. И ещё - его взгляд стал суровым, а голос как никогда холодным. Так он с Тёмой ещё никогда не разговаривал. - Опозоришь меня - и отправишься искать себе другого спонсора. Мне надоело быть для тебя кошельком. Пусть ты и мой сын, но знаешь иногда мне очень стыдно это осознавать. Всё, Тёма. Это твой последний шанс. И другого я не дам.
Он демонстративно отвернулся к окну, показывая тем самым, что разговор окончен, и парню ничего не оставалось, как покинуть машину. Стоило ему захлопнуть дверцу, и чёрный БМВ тут же укатил к выезду с территории отеля, а Артём окончательно понял, что в этот раз доигрался.
***
В это самое время в другом конце города, в маленькой квартирке на восьмом этаже панельного дома утреннюю тишину комнаты разбил звук телефонного звонка.
Упорно не желая прощаться со сном, Алина не открывая глаз, протянула руку к тумбочке и нащупала вопящий аппарат. Так же машинально нажала на кнопку ответа и поднесла телефон уху.
- Да, - прохрипела она, всё ещё находясь во власти Морфея. Но услышав на другом конце незнакомый мужской голос, резко подскочила на месте.
- Алина Андреевна, доброе утро, - послышалось из динамика. И тот официальный тон, каким это было сказано, мигом отбил у девушки всё желание спать.
- Доброе утро, - она всеми силами старалась придать голосу бодрость.
- Меня зовут Виталий Семёнович, я управляющий отеля Лазурная Лагуна. Ваше резюме передала мне Марина Викторова, и при этом тонко намекнула, что вы буквально мечтаете работать у нас. Это так?
- Да, да, да! - протараторила девушка.
- В таком случае, жду вас на собеседование. Скажем через час.
- Я обязательно буду вовремя, - восторженным тоном выдала Алька.
- Уверены, что успеете? В городе сейчас жуткие пробки, - поинтересовался управляющий, и в его тоне явно проскользнула неприкрытая усмешка. Судя по всему, его изрядно забавляла столь яркая реакция на простой звонок.
- Конечно.
- Значит, до встречи, - сказал он и положил трубку.
Следующие несколько минут в комнате девушки стояла абсолютная тишина. Ведь вместо того чтобы спешно приводить себя в порядок, Аля продолжала сидеть на кровати и ошарашено смотреть перед собой. Она ни как не могла поверить, что это всё произошло на самом деле. И даже пару раз проверила наличие входящего вызова в своём телефоне. И только наткнувшись потерянным взглядом на часы, резко подпрыгнула и со скоростью молнии понеслась в душ. Правда всё это или нет, она решит позже. А пока нужно спешить, ведь лучше прийти и узнать, что всё это было чьим-то розыгрышем, чем не прийти, когда тебя ждёт сам управляющий лучшим отелем побережья.
Уже позже, осматривая своё отражение в большом зеркале прихожей, Алина вдруг пришла к выводу, что даже если это всё действительно правда, её всё равно вряд ли возьмут на работу. Ведь в её представлении менеджер по организации досуга в подобном отеле должен был выглядеть совсем не так. Она считала, что эта должность требует от того, кто её занимает внешней яркости и красоты, а себя девушка таковой не считала.