На выходе меня неожиданно останавливает мощная лапища, и когда я замедляю шаг, посмотрев на обладателя этой ладони-лопаты, то узнаю охрану Смоленского.
Если вы ищите Кирилла Владимировича, то его тут нет.
Да? я вздергиваю брови, наигранно удивившись, а куда он делся?
Не могу сказать. Не знаю. Извините. Сообщили недавно, что его отец сейчас в реанимации. Думаю, Кирилла Владимировича сейчас не стоит беспокоить.
Оу.
То есть, причиной такого долгого отсутствия Смоленского стала, похоже, не Дарина, а кое-что похуже. К сожалению, я даже не могу притвориться, что сочувствую. На лице просто не получается изобразить скорбное выражение. Потому что в этот момент я надеюсь, что карма начала работать.
Сожалею, суховато отвечаю я, он не просил что-нибудь передать?
«Сожалею только об одномчто это случилось не с тобой, Кирилл Мудакович» думаю я в этот момент.
Нет, простите, качает головой мужчина, ничего не передавал. Вы хотите подождать Кирилла Владимировича здесь, или лучше отвезти вас домой?
Я, если честно, хочу к себе домой, котики. И раз уж так удачно легли картыя даже могу забрать свои вещи и со спокойной душой уехать, раз Смоленский испарился в неизвестном направлении. Подозреваю, что он вылетел с Дариной обратно в столицу, чтобы поддержать отцатак бы поступил любой человек, получивший подобную новость. Поэтому вряд ли меня кто-то посмеет задерживать.
Отвезите меня в его дом, произношу я, направляясь в сторону машин, и охрана идет за мной, после чегов аэропорт, если это возможно. Или нет, не стоит даже беспокоиться, я вызову такси.
Не хватало еще, чтобы Мудакович внезапно позвонил охране, приказав меня привезти обратно.
Как я и надеяласьникто даже не собирался со мной спорить.
Я возвращаюсь в дом Смоленских, глядя на солнечный, теплый вечер за окном машины. Тут невероятно уютно сейчас. В другой бы раз я даже осталась здесь, в Сочи и сняла бы номер в отеле, чтобы отдохнуть в одиночестве и, все-таки, познакомиться в кои-то веки с этим городом.
Но не когда меня грызут мысли о том, что где-то недалеко от меня ходит убийца Али. Теперь я просто хочу вычеркнуть этот день из памяти. Хотя, знаю, что получится плохо, и я вряд ли когда-нибудь еще раз прилечу в Сочи.
Терять близких людей очень больно. В мире нет боли сильнее той, что гадко точит душу после потери родных. Все забывается, а это остается с тобой на всю жизнь. Можно только запереть все воспоминания глубоко-глубоко, но, как бы мы себя не обманывали, убеждая, что надо отпускать людей, иногда эта боль возвращается, особенно когда что-то напоминает тебе о человеке.
Спасибо, благодарю я водителя, который быстро выходит из машины и открывает мне дверь, прежде чем я успею это сделать. Он также распахивает над головой зонт, чтобы капли дождя с крон деревьев не намочили меня, а я машу рукой, ой, не стоит, не переживайте. Я все равно сейчас переоденусь.
Как скажете, Александра.
Я улыбаюсь мужчине напоследок. Такой здоровый и лысый, а разговаривает вежливо и культурно.
Когда я поднимаюсь по ступенькам и захожу в темную прихожую, то под каблуком что-то неприятно хрустит. Похоже, я что-то раздавила.
Я растерянно включаю свет. И ахаю.
Что за фигня? вырывается у меня тихое. Пол под ногами усыпан осколками. Большое зеркало напротив разбито и я тут же отворачиваюсь от него. У меня приступ суеверности. Знаю, что глупость, но когда-то именно Аля напугала меня, сказав фразу «посмотришь в разбитое зеркалои десять лет счастья не увидишь». Мне, как бы, хватит несчастий на мою голову.
Господи, что тут произошло-то? Я замечаю на осколках капли крови и осторожно обхожу их. Кого-то убили?
Но ведь охрана спокойна! Меня бы просто не пустили в дом, случись тут что-то криминальное!
Я знаю, что в таких случаях самое умное, что можно сделатьэто развернуться и свалить, и не поступать, как тупые героини из фильмов ужасов. Но, вопреки логике, я все равно осторожно крадусь в дом, пораженно глядя на капли крови на полу и надеясь, что тут подобное в порядке вещей, и я сглуплю, убежав в ужасе в аэропорт без своих вещей. Тишина стоит такая, что в ушах звенит. «Ой, всё, дура» шепчет обреченно разум.
Да ладно. Я останавливаюсь, еще раз прислушиваясь. Никого. Ни шагов, ни голосов. Думаю, что тут просто было бурное выяснение отношений между Смоленским и Дариной. Если она разбила ему голову об зеркалоя этой девчонке пришлю анонимно самый большой торт, который только найду.
Когда я прохожу мимо одной из комнат, то чувствую тяжелый запах алкоголя. Заглянув, я вижу, что бар тоже разбити осколки бутылок усеивают весь пол. Ох, Дарина. Такое чувство, что тут прошелся ураган. Неужели это все ты? Как-то даже не верится.
Я хочу было уже идти дальше, как раздается странный звук, и я подпрыгиваю от неожиданности. Потом до меня доходит, что где-то вибрирует телефон. Я прохожу в комнату, стараясь не наступить на осколки, открываю дверь в ванную и вижу, как на плитке, усеянной каплями крови, ползает дорогой смартфон.
«Лучше уйди» снова оживает разум, но я уже делаю шаг в ванную за смартфоном. Я неожиданно думаю, что в телефоне Смоленского может быть много интересных вещей. Почему-то в этот момент я допускаю, что могу найти там доказательства его вины в смерти Али. Я еще не знаю, что буду с этим делать, но желание отомстить, которое я долгие годы старалась уничтожить, чтобы не попасть в неприятности, вспыхивает со страшной силой.
Я поднимаю с пола настойчиво вибрирующий телефон, на экране которого написано «мать». Сердце странно екает и пускается в бешеный галоп, потому что краем глаза я замечаю что-то странное. Я резко разворачиваюсь к ванной и роняю телефон на пол.
Смоленский, блин, вырывается у меня вскрик.
Он лежит в полной ванной, закрыв глаза и с его разбитых рук капает на пол кровь.
* * *
Я в шоке подхожу. Хватаю этого ублюдка за рукутеплая. Он не умер. Хотя, сперва я так и подумала. Вряд ли он пытался покончить с собой намереннодля этого лезут в ванную немного по-другому, без одежды, но так или иначе этот кретин близок к тому, чтобы случайно откинуть коньки.
Супер. А потом меня будут допрашивать. Убегу сейчаси впаяют статью, сказав, что оставила человека в опасности. Я уже не думаю о том, что, похоже, мое возвращение домой немного откладываетсяпросто благодарю случай за то, что любопытство спасло меня от разборок с полицией. Где черти носят Дарину?! Куда делась его прилипчивая невеста? Сейчас она как никогда нужна!
Запустив руку в порозовевшую воду, я выдираю из ванной слив и, схватив Смоленского за плечо, отвешиваю его красивому лицу хорошую пощечину, чтобы привести в чувство.
Испытывая при этом садистское удовлетворение. Так ему и надо.
Очнись, идиот, в сердцах произношу я. Вода уходит быстроего рубашка, мокрая насквозь, облепляет спортивное тело, и я вижу, как грудь Смоленского спокойно вздымается при дыхании. И как ресницы вздрагивают, и Смоленский медленно открывает пронзительно-яркие, серые глаза, обжигая меня взглядом.
Пошла вон отсюда, произносит он негромко. Его низкий голос играет на моих нервах предчувствием, что вот-вот случится что-то плохое. Я инстинктивно отстраняюсь. Сейчас мне отчетливо кажется, что в этом человеке есть какой-то душевный надлом, когда он находится передо мной в таком виде, потеряв облик холодного аристократичного и избалованного богача.
Я позову твою охрану, выдавливаю я. Ну к черту этих людей. Даже если мне придется подставить Катюя ни на секунду не останусь с ним. Он меня пугает. Не уверена, что с ним все в порядке, не хочу, чтобы меня арестовали за то, что
Я не успеваю договорить, потому что Смоленский внезапно подается вперед, хватает меня за ткань платья на груди и резко притягивает ближе. Не дергает, а просто тянет, поэтому я испуганно рвусь обратно, почувствовав его силу. Не получается.
Лицо щекочет его дыхание. И тяжелый, терпкий запах одеколона.
Пусти, перепугавшись, прошу я, Смоленский, пожалуйста.
Ты так на нее похожа, произносит он едва слышно. Рассматривая мое лицо так, словно пытается добраться до самой души. Или он говорит громко, но просто все заглушает мое исступленно колотящееся сердце, которое едва не останавливается после его слов, у вас даже голоса похожи почему, Саша?